Со школьных лет запала нам в память неповторимая мелодия древней русской речи: «Не лепа ли ны бяшетъ, братие, начяти старыми словесы трудных повестий о пълку Игореве, Игоря Святъславлича?» И, наверное, не только курянам запомнилось, как в величайшем произведении литературы, созданном еще во времена Киевской Руси, воспеваются курские воины.
* Здесь и далее «Слово» — в переводе Д. С. Лихачева
Ни о какой из русских ратей, участвовавших в походе Игоря против половцев, в «Слове о полку Игореве» не говорится так восторженно и столь красочно. Разумеется, на то были основания, в том числе — исторического свойства.
Курск X—XII веков был далеко выдвинутым форпостом Киевской Руси на ее юго-восточных рубежах, граничил с дикой степью, часто подвергался набегам кочевников. Яркая образная характеристика курских воинов, с детства приученных к ратному делу, позволяет представить и понять их полную опасностей жизнь.
Женщинам в пограничном городе и в самом деле доводилось пеленать детей, когда трубили очередную тревогу, призывая мужчин к оружию. Отцы, с честью вернувшиеся с поля боя, не успев снять боевого шлема, брали на руки бросавшихся им навстречу ребятишек… Образы «Слова о полку Игореве» не просто красочны, они емки и реалистичны. Курским воинам надо было все время быть начеку. Вот почему и луки у них заранее натянуты, и колчаны всегда отворены, и сабли отточены. Неоднократно предпринимавшие смелые вылазки против наседавших врагов, участвовавшие чуть ли не во всех походах на половцев, которые проводились русскими князьями, начиная со времен Владимира Мономаха, куряне крепко берегли свой город и примыкавшие к нему поселения и, используя знание округи, (умели врасплох напасть на противника, нанести ему ощутимый урон. «Археологический анализ русских крепостей X—XII веков показывает, что многие городища (особенно на пути к устью Сейма) в XII веке запустели от половецкого разорения, но все крепости курской земли продолжали существовать и в XII веке, несмотря на близость к половецким кочевьям. Восхваление курян в «Слове о полку Игореве» имело под собой реальную основу» (Рыбаков Б. А. «Слово о полку Игореве» и его современники. М., 1971, с. 90), — констатировал известный исследователь Древней Руси Б. А. Рыбаков.
И все же в походе Игоря Святославовича против половцев не одна курская дружина отличилась неуемной храбростью и умением биться с врагами. В летописном повествовании отмечается, что все русские воины «сражались мужественно» (Полное собрание русских летописей, т. 2. М., 1962, с. 643), причем ни Лаврентьевская, ни Ипатьевская летописи не выделяют курян, более того — вообще не упоминают о них. Между тем в «Слове о полку Игореве» курские воины занимают особое и притом почетное место. Правда, славословие в их честь не исходит непосредственно от автора. Славит курян князь Всеволод Святославович, в удел которого входили курские земли: «Мы куряне — опытные воины».
И все-таки остается неясным, почему Всеволод величает только курских воинов. Стольным городом князя являлся не Курск, а Трубчевск, и в княжеской дружине видное, если не ведущее, положение должны были занимать трубчевцы. Повествуя о походе Игоря против половцев, летописи указывают на то, что взял он с «собой брата Всеволода из Трубчевска» (Ипатьевская летопись. Цит. по: Полное собрание русских летописей, т. 2. М. 1962, с. 368), что к Переяславлю, где собиралось войско Игоря, подошел опять-таки «Всеволод из Трубеча» (Лаврентьевская летопись. Цит. по: Полное собрание русских летописей, т. 1. М., 1962, с. 397).
Однако «Слово о полку Игореве» ни Трубчевска, ни трубечан (в отличие от летописных источников) даже не упоминает, и Всеволода Святославовича представляет исключительно в качестве курского князя.
Чем объясняется такое перемещение акцентов в «Слове»? Не тем ли, что в нем отразилось ревнивое чувство курян к тому, что княжеский стол находился, не в их городе? Не желанием ли видеть Всеволода Святославовича прежде всего курским князем?
О Всеволоде Святославовиче «Слово» говорит особо уважительно, как о рыцаре без упрека. Он чужд каких-либо своекорыстных расчетов, стремлений к личной выгоде, свято верен своему долгу перед старшим братом и сюзереном — Игорем Святославовичем. Когда Игорь задумал поход против половцев, Всеволод сразу же проявил готовность прийти к нему на помощь. И в каких трогательных словах выражена эта готовность!
Кстати, летопись никак не удостоверяет точности данного утверждения. Напротив, в ней говорится, что Игорь «ждал два дня своего брата Всеволода, который шел [к месту сбора. — И. Б.] иным путем из Курска» (Полное собрание русских летописей, т. 2, М., 1962, с. 638). В летописном рассказе о походе Игоря против половцев это, единственное упоминание о Курске.
В грозной сече Всеволод ведет себя, как подобает храброму и опытному воину, не думает ни о ранах своих, ни о славе, ни о богатстве, ни об отцовском престоле в Чернигове, не вспоминает и о милой, желанной красавице своей Глебовне. Весь он поглощен битвой.
восхищенно, непосредственно от себя говорит автор «Слова». И в заключительной части произведения, славя князей, вырвавшихся из плена, поэтическим эпитетом «буй тур» он награждает лишь одного Всеволода.
Особую расположенность к князю, который предводительствовал курскими воинами, как и воспевание самих курян, нельзя объяснить случайностью.
Географические горизонты «Слова» чрезвычайно обширны, но показательно, что оно не забывает о сравнительно небольших, близких к Курску городах тогдашней Руси: Путивле, Рыльске, Римове (О местоположении древнего Римова (Рима) см.: Александров (Липкинг) Ю. А. Далекое прошлое соловьиного края. Воронеж, 1971, с. 79—90), как будто при приближении к Курску мы пользуемся уже не крупномасштабной, а более подробной картой. Не были ли эти места как-то по-особому знакомы автору «Слова»?
Предположение, что он был каким-то образом связан с Курским краем, подтверждается рядом наблюдений.
Сопоставление некоторых сравнительно «темных» выражений «Слова» с записями курского фольклора, проведенное С. И. Котковым, привело к любопытным результатам. Оказалось, что в отдельных случаях курские диалекты позволяют прояснить эти «темные» речения.
Автор «Слова» обращается к Бояну, соловью старого времени, который «ущекотал» бы полки Игоря. В переводах произведения на современный язык глагол «ущекотать» заменяется глаголом «воспел».
В селе Первое Скородное Золотухинского района еще не так давно, по свидетельству старожила Г. Н. Сергеева, говорили: «Соловей щекочет», «соловей защекотал» (Котков С. И. Из курско-орловских параллелей к лексике «Слова о полку Игореве». — Ученые записки Орловского пединститута, т. 9, вып. 4. Орел, 1954, с. 6—15). Трижды в «Слове о полку Игореве» упомянуты некие «галицы». В современном литературном языке не отмечено такого слова. Но оно неоднократно зафиксировано в записях курского фольклора в значении: «стая птиц». Именно в этом значении оно употребляется в «Слове». Сохранилось в курских говорах и характерное словообразование, восходящее к древнему «шелом, шеломяне», — «ошалманить», то есть ударить по шелому, лишить сознания. Выражение «лелеютъ месть Шароканю» также может быть объяснено при помощи обращения к курским говорам, в которых глагол «лелеять» употребляется в значении «вынашивать». И не очень ясные с точки зрения современного литературного языка «яруги», вполне понятны коренным курянам и ныне; яруга — не просто овраг, а овраг, поросший лесом, кустарником.
Языковые параллели, проведенные С. И. Котковым и рядом других ученых, подтверждают предположение С. П. Обнорского (а с этим предположением солидарны и многие современные исследователи), что «Слово» «…возникло, скорее всего, на Северщине» (Охрименко П. П. Проблемы хронологии, авторства и реставрации текста «Слова о полку Игореве». Сумы, 1975, с. 14), то есть в той части Руси, на которой ныне расположены территории Курской, Орловской, Брянской, Сумской областей. Курск, принадлежал к числу северских городов.
Исследователи «Слова о полку Игореве» давно отметили близость его поэтической образности к фольклорной традиции. Былинная гиперболичность в изображении земли русской, в описании силы и могущества русских князей, очеловечение природы, которая словно живет, горюет и радуется вместе со всей Русью, прямая речь персонажей (Игоря, Всеволода, Святослава Киевского), обращение к типично фольклорному жанру плача (плач Ярославны), параллелизм в описании явлений природы и в рассказе о человеческих судьбах, сравнение героев произведения с представителями животного царства, постоянные эпитеты, специфическая символика, связанная подчас с языческой древностью, — все это свидетельствует о том, что «Слово о полку Игореве» могло возникнуть лишь в той среде, для которой устное народное творчество было живым и органичным явлением художественной культуры. Такому условию вполне отвечала курская земля. Да и главная мысль поэмы о необходимости единства Руси перед угрозой нашествия степняков для курян, то и дело страдавших от набегов половцев, должна была быть особенно близкой и дорогой: она была по-настоящему выстрадана ими.
Однако гипотеза о курском происхождении автора «Слова» может встретить и ряд достаточно серьезных возражений. Само содержание этого произведения свидетельствует о высокой степени культуры и образованности его творца. Между тем Курск XII века как культурный центр не может быть поставлен ни в какое сравнение с Киевом, Черниговом или Великим Новгородом. Был ли в состоянии тогдашний окраинный Курск родить и воспитать гениального автора «Слова»? Вопрос этот вполне закономерен. Стоит, однако, вспомнить, что выдающийся деятель Древней Руси, настоятель Киево-Печерского монастыря Феодосии именно в Курске, да еще в Курске X века, изучил «грамматикею» так хорошо, что «поражались все, как смышлен он и разумен и как быстро всему научился» (Изборник. М., 1969, с. 95). Из текста «Жития преподобного отца нашего Феодосия игумена Печерского», принадлежащего перу знаменитого летописца Нестора, видно, что в Курске того времени были каменные храмы, а значит и священнослужители, люди по тогдашним меркам образованные.
Конечно, автор «Слова о полку Игореве», даже если он был по своему происхождению курянином, биографически никак не мог быть связанным с одним только Курском. Творец «Слова» хорошо знал и представлял и Киев, и Чернигов, и Новгород-Северский, и многие другие города и места русской земли, ее историю. Как подлинно великий художник, он органично входил в мир различных героев произведения. Достаточно вспомнить, сколь проникновенно звучит в его поэме «золотое слово» Святослава Киевского, с какой потрясающей искренностью воссоздан плач Ярославны… Создатели гипотез о черниговском, киевском или новгород-северском происхождении автора «Слова» в защиту своих версий привели немало самих по себе, казалось бы, убедительных фактов, сопоставлений, ссылок (См.: Новиков И. «Слово о полку Игореве» и его автор. М., 1938; Назаревский А. А. Автор «Слова о полку Игореве» и его общественно-политические взгляды. — Филологический сборник Киевского университета им. Т. Г. Шевченко, 1951, № 3; Федоров В. Т. Кто был автором «Слова о полку Игореве». М., 1956; Рыбаков Б. А. Кто же автор «Слова…»? — «Наука и жизнь», 1972, № 10), которые могут представиться доказательными, если брать их изолированно, без учета занимаемого места в общей ткани произведения. В совокупности же они позволяют заключить, что «Слово о полку Игореве» согрето любовью ко всей Руси. «Автор «Слова»,— как справедливо указывает академик Д. С. Лихачев,— мог быть приближенным Игоря Святославовича: он ему сочувствует. Он мог быть приближенным и Святослава Киевского: он сочувствует и ему. Он мог быть черниговцем и киевлянином» (Лихачев Д. С. Золотое слово русской литературы. — В кн.: «Слово о полку Игореве». М.—Л., 1961, с. 37). С не меньшими основаниями можно предположить, что он был курянином. И не только потому, что он хорошо знал Курский край, «свычаи и обычаи» курян и изобразил их с уважением и любовью, но еще и потому, что курские мотивы, отзвуки которых отсутствуют в летописи, в замечательном произведении древней русской литературы составляют принципиально важный элемент его общей поэтической структуры. Отважные и опытные курские воины, которые до последнего вздоха бьются за родную землю, подобный былинному герою на поле битвы буй тур Всеволод играют значительную, весомую роль в утверждении героического звучания произведения, в выражении его главной мысли: народ, объединенный общей целью, в состоянии дать сокрушительный отпор врагам, наседавшим на Русь. Как отмечал К. Маркс, «смысл поэмы — призыв русских князей к единению как раз перед нашествием монголов» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 29, с. 16).
Мы свято чтим славные традиции давних лет. От них ведут прочные тяжи и к Курской дуге в годы Великой Отечественной войны, и к нашей современности. И не потому ли ждешь, что на одной из площадей древнего города тебя обязательно должна встретить скульптура воина, воспетого в «Слове»: в боевом шлеме, с копьем наизготове, с острыми стрелами в отворенном колчане…