Восковые свечи являются таким веществом, без которого ни один христианин в жизни не может обойтись. Между тем много ли найдется таких христиан, которые бы понимали смысл и значение восковых свечей при употреблении их в храмах Божиих и при церковных священнодействиях? А от этого происходит то, что не только прихожане церквей, но и церковные старосты смотрят на восковые свечи, как на что-нибудь обыкновенное или же на вещество осветительное, не соединяющее с собою другого, более высшего назначения. При покупке свечей они обращают внимание не на материал, из которого они сделаны, а на цену, где она дешевле, не понимая того, что, покупая дешевые свечи, которые горят несравненно скорее, чем чисто восковые, они не только не соблюдают какой-либо экономии для церквей, а напротив, вводят их в значительные расходы, на восстановление безвременно почерневших иконостасов от копоти свечей с примесью церезина или каких-либо других инородных веществ. Причина такого неведения, мы полагаем, заключается в том, что церковным старостам, большая часть которых состоит из простых сословий, едва ли приходилось читать или слышать, насколько мерзко и богопротивно возжение в храмах Божиих свечей не чисто восковых. Не понимая достоинства и качеств чисто восковой свечи, они не замечают и тех различий, какие бывают заметны при горении свечей с примесью инородных веществ. Дым и копоть от этих свечей кажется им делом обычным. Чтобы соблазниться на дешевую покупку свечей, простодушным и малосведущим старостам достаточно одного названия, какое свечепромышленники дают церезину, называя его минеральным, ископаемым или, наконец, древесным воском. Какой грех, рассуждает иной староста, покупать свечи из воска, который добыт из земли или собран с восковых деревьев? Ведь деревянное масло добывается из дерева же и, однако, употребляется в церкви наравне с восковыми свечами… Как ни неправильны эти объяснения, но для малограмотного или вовсе безграмотного старосты они достаточны. Нам кажется, было бы совсем по-другому, если бы старосты сами знали или доверяли людям более сведующим, что они имеют дело не с древесным или ископаемым воском, а с церезином, происходящим от сгущения нефти, из которой выделывается керосин, и что этим-то керосином в сгущенном виде они и освещают храмы Божии. Тогда, надо полагать, как бы ни были дешевы не чисто восковые свечи, их купил бы разве такой только староста, в котором нет ни Бога, ни совести, который церковными интересами дорожит только для своих личных, корыстных целей.
Ввиду таких соображений я счел небесполезным собрать из сочинений наших духовных пастырей и архипастырей материалы, относящиеся к вопросу значения и употребления в храмах Божиих чисто восковых свеч, присоединив к ним и свои собственные наблюдения на основании опыта и долговременной практики. Желательно, чтобы изданная в свет настоящая брошюра имела успех в своем распространении среди церковных старост, церковных причтов и вообще среди всех ревнующих о благолепии храмов Божиих с тем, чтобы общими мерами искоренить то зло, которое с неимоверной силой распространилось в нашей православной Руси во вред отечественной Церкви.
В последнее время идет борьба между изготовителями свечей из чистого пчелиного воска и свечей с церезином и со всякой похожей на воск смолой. Одни, проникнутые благочестием, желают, чтобы в церквах горели свечи чистого пчелиного воска приносные и покупаемые в церквах. Они жалеют и роскошно украшенные живописью и золотом храмы, которые коптятся от гари свечей с примесью смолы или вовсе без примеси пчелиного воска, и здоровье христиан, которые бледнеют и задыхаются в храмах гарью от свечей дешевых, дурного и возбуждающего морскую болезнь свойства, — и желают, чтобы жертва Богу приносилась чистая и ценная, насколько возможно без скупости и без обмана, совсем не подходящих к таковому святилищу, каковы наши храмы Божии, где складываются наши торговые и всякого рода житейские грехи только в покаянии, но не в виде кип свечей, и откуда изливается Божие благословение на всю нашу жизнь и на все наши дела, не исключая и торговые.
Другие, проникаясь мыслью о наживе частной (торговцы) и церковной (старосты и, к сожалению, некоторые иереи) и отлагая в сторону святость места, ценность украшения храма, здоровье молящихся и достоинство жертвы Богу, стараются и продавать и покупать для церквей самые дешевые и плохие свечи. Такие, если где есть епархиальные свечные заводы или свечные склады, купят на заводе или складе пудик-другой свечей чисто пчелиного воска, покадят для приличия, а 10–20 пудов, нужных для церкви, берут на стороне настолько плохих свечей, что и в руки взять нельзя: взял горсть, подержал, и мой руки от вони каким-то скипидаром. А храмы Божии от таких свечей пропитались особенным запахом, какой бывает на фабриках, где употребляются или выделываются едко пахучие материалы вроде нефти.
Радетели благочестия преследуют продажу церезиновых свечей, радетели наживы секретно продают такие свечи, развозя в мешках по деревням вместе с грушами, и покупают для продажи в церквах. Первые радетели конфискуют товар у последних, подвергают законным взысканиям; последние радетели стараются избежать преследования, фабрикуют такие свечи и продают их даже в рыбных лавках, рекомендуя мужичкам дешевый товар из-под прилавка с рыбой или из-за бочки с дегтем. Архиереи внушают благочинным, чтобы строго наблюдали за употреблением в церквах свечей из чисто пчелиного воска; благочинные, священники ведут по поводу этого распри с церковными старостами или ублажают их, если староста богат и угодлив, стараясь склонить добром к добру. На епархиальных съездах духовенства идут бурные толки о прекращении, упразднении вкравшихся беспорядков по части свечной и о введении новых порядков, пишутся заявления, акты, протоколы. Церковно-общественная литература тоже немало истратила чернил и типографской краски на статьи по свечной части… Императорское вольно-экономическое общество ходатайствует о вытеснении суррогатов пчелиного воска поднятием пошлины на ввоз их из-за границы; Святейший Синод (4 мая 1882 года) определил, что в церквах должны употребляться свечи только из чистого пчелиного воска, словом, идет большая возня.
Так в настоящее время во многих православных храмах приносятся в жертву свечи белые, как воск, но дешевые, как смола, и дурно пахучие, как скипидар, вместо мира многоценна, а деньги берут за эти свечи те же, что и за чисто восковые, продавая их народу. Можно брать хорошую прибыль от продажи свечей и не грешно, ибо эта прибыль идет на храм Божий и на воспитание служителей церкви, но за хорошие свечи, за пчелиные. Пусть меньше будет прибыли, но прибыль эта будет чистая, честная, что и должно, главным образом, преследоваться в храмах Божиих. Ужели мы дожили до того, что и в святилище нашем померкла наша честность? (См. А. Успенский, свящ. Мед и воск // Церковно-общественный вестник. 1884. № 33–34).
Церковная свеча предназначается не для одного только освещения. Если бы она назначалась только для одного освещения храмов, то и употреблялась бы только во время вечернего богослужения; между тем мы видим, что она употребляется при каждом богослужении и употребляется в тем большем количестве, чем торжественнее богослужение. Из этого видно, что она, помимо назначения освещать, имеет у себя другое назначение — выражать наши разнообразные душевные состояния. Она есть, таким образом, то же, что жертва. А если она есть жертва, то материал ее ни в каком случае не может определяться теми взглядами на пользу и удобства, какими определяются обыкновенные предметы освещения. Он исключительно может определяться только идеей самой жертвы. В нем, следовательно, не должно быть прежде всего ничего, что заключало бы в себе какую-либо нечистоту. Как в Ветхом Завете от всех сжигавшихся перед Господом Богом веществ и предметов требовалось, чтобы они были чисты: чтобы елей был чистый, выбитый из маслин (Исх. 27, 20), чтобы вещество для курения было благовонное, чистое (Исх. 30, 34 — 35), чтобы приносимое в жертву животное было без порока (Лев. 22, 20 — 22), так, тем более, это нужно сказать о материале, который возжигается теперь перед чистейшей и совершеннейшей Жертвой. В нем все должно быть к тому направлено, чтобы он возможно больше мог служить выражением того внутреннего состояния, в каком мы должны приносить себя в жертву Богу. Что воск есть предмет по преимуществу соответствующий указанным целям, на то один из церковных писателей первой половины XV столетия, именно Симеон, епископ Солунский, выставляет следующие причины: «Воск, — говорит он, — как вещество самое чистое, означает чистоту нашу и искренность приношения; воск, как вещество, на котором можно отпечатлевать предметы, означает печать или знамение креста, которое возлагается на нас в крещении и миропомазании; воск, как вещество мягкое и удобосгибаемое, означает наше послушание и готовность покаяться в своей греховной жизни; воск, собираемый с благоуханных цветов, означает благодать Св. Духа, воск, составленный из множества цветов, означает приношение, делаемое всеми христианами; воск, как вещество сжигаемое, означает наше обожжение (т. е. естество наше, очищаемое божественным огнем); и наконец воск, в котором горит огонь, и этот самый свет, постоянно горящий, означает соединение и крепость взаимной нашей любви и мира» (см. Новая скрижаль. Гл. 134. С. 40). Хотя взгляд этот и принадлежит писателю XV столетия, но он никак не был только его личным взглядом; он был в этом случае только выражением вселенского предания. Ясным доказательством тому служит церковная практика. Апостольские правила, как известно, такой памятник, который служил выражением апостольского предания, с одной стороны, и практики первых трех веков, с другой, а здесь в 71 и 72 правилах прямо говорится, что воск, наряду с елеем, был в числе постоянных принадлежностей Церкви, и что похищение его признавалось таким преступлением, которое наказывалось отлучением от Церкви. Сопоставляя означенное указание с тем фактом, что Карфагенский епископ Менсурий, отправляясь в Рим на мучение, передал старейшинам наряду с разными церковными предметами и два свечника, можно с несомненностью признать, что в III веке восковые свечи были в полном употреблении. Что касается употребления свечей в IV веке, то оно подтверждается уже прямыми свидетельствами. Блаженный Иероним говорит о нем, как благочестивом обычае его времени, а св. Григорий Богослов уже придает ему таинственное значение. Объясняя готовящемуся к крещению значение свечи, которую держит в руках крещаемый, он говорит о ней так: «Светильники, которые возжжешь, таинственно образуют тамошнее световодство, с которым мы, чистые и девственные души, изыдем в сретение жениху, имея ясные светильники веры». (Слово на св. крещение. //Творения святых отцев. М: МДА. Т. III. С. 321.) В VI веке употребление в церквах восковых свечей ограждается государственными постановлениями. По закону императора Юстиниана, никто не мог приступать к постройке ни монастыря, ни церкви, ни молитвенного дома до тех пор, пока не было представлено строителем таковой части имения, которая была бы достаточна на масло и на воск, и на посвет церковный, и на священную службу, и на различное соблюдение святому храму и на пищу и на одеяние работающим ему. (Кормчая. Гл. 42.) Седьмой Вселенский Собор, повелевая выражать чествование Животворящего Креста и св. икон лобзанием, поклонением и курением фимиама, поставлением свечей, прибавляет, что этот благочестивый обычай был и у древних. (Соборные постановления.) В ответах Иоанна, епископа Китрошского, епископу Драчьскому Кавасилу возжение лампад и свечей над гробами почивших рассматривается как приятная Богу жертва. (Кормчая. Гл. 58.) То же самое воззрение на свечи, какое установилось в Греческой Церкви издавна, господствовало и в Церкви Русской. Верная вселенскому преданию, она не употребляла иных материалов для церковного освещения, как только или масло, или восковые свечи, или то и другое вместе. Весьма характерно выражено употребление свечей из воска в следующей древней загадке: летит птичка через Божий домок и сама себе говорит: «а вон моя силка горит». Здесь причина того благоговейного внимания, с каким относится русский народ к пчеле и уходу за ней. Он находит, что убивать пчелу есть дело недостойное, греховное; он употребляет воск, взятый от церковной свечи, как врачебное средство и при своих болезнях, и при болезнях домашних животных.
Итак, если воск служит, по учению Церкви, самым лучшим материалом для нашего жертвенного приношения Богу, если, кроме него и елея, ничего другого Церковь никогда и нигде не употребляла, то никакая примесь к воску не должна иметь места. Какого бы свойства эта примесь ни была, она всегда произведет в его составе изменение, а с изменением состава воск не может уже служить выражением тех духовных качеств, какие должен бы выражать. Как мог бы он служить выражением нашего смирения, нашей покорности, нашей мягкости душевной, когда выделываемая из него свеча была бы тверда, груба и хрупка? Как мог бы он служить выражением благодатного на нас действия Духа Божия, когда выделываемая из него свеча издавала бы удушливый, неприятный запах? Между тем таковые именно свойства и придают воску те примеси, какие стали употребляться в последнее время. Сопоставляя все сказанное о материале свечей в одно целое, мы приходим к тому заключению, что материалом для церковных свечей должен быть воск натуральный, пчелиный, что допущение к нему примесей — дело несогласное ни с учением Церкви, ни с вселенским преданием, что изготовленные из такого испорченного воска свечи не должны использоваться в храмах (см. Кудрявцев А., свящ. Сравнительный очерк епархиальной деятельности по свечной операции. Одесса, 1879).
Что такое восковая церковная свечка? Откуда она?
Церковный воск, вместе с елеем, как вещество, принятое в церкви для ее освещения при богослужении, упоминается уже в правилах святых апостолов (71 и 72). Так как апостольскими правилами запрещалось под страхом извержения приносить к алтарю, кроме елея для лампады и воска для освещения, всякое животное мясо и животный тук, то, нужно полагать, не иным чем, как елеем и пчелиным воском, освещена была и сионская горница при совершении Тайной вечери, соединенной с совершением ветхозаветной Пасхи, причем возжигалось много свечей. Без сомнения, восковыми свечами освещали храмины, в которых еще святые апостолы совершали с верными свои всенощные бдения (Деян. 20, 8). Восковая свечка светила первым христианам при совершении ими евхаристии в мрачных катакомбах. Восковая свечка рядом единственно только с чистым оливковым елеем засветилась и в христианских храмах, когда христианская вера, подобно лучезарному солнцу по прошествии ночи, востекла из мрачных подземелий, в которых скрывалась во время гонений, на небесную высоту открыто и торжественно над лицом всей земли. Рядом с оливковым елеем восковая свечка сохраняет от святых апостолов преданное ей исключительное право освещать своим чистым, кротким светом святые храмы Православной Церкви и до сего дня. Она же, чистая восковая свечка, доныне же сохраняет от апостолов полученное, пока еще неотъемлемое, пока еще поощряемое законодательством право быть и самой главной жертвой благочестивых душ на храм Господень, на Церковь Божию. Говорить ли о том, как эта жертва прекрасна, благополезна, благопотребна? Говорить ли о том, что она напоминает нам Христа и Его ночную Тайную вечерю, которую освещали восковые свечки; напоминает апостолов и их действительно всенощные бдения в молитве и проповеди слова Божия при свете восковых свечей, напоминает панихиды и панигирисы первых христиан, когда они жгли восковые свечи во множестве то в знак усиленной молитвы и духовного бодрствования (как и у нас в ночь Страстей Христовых), то в знак поминовения отходящих к Богу душ в виде света, поднимающегося к небу (как и у нас при похоронах и панихидах), то в символ духовного торжества и веселия (как и у нас во Святую Пасху, в неделю ваий и на всех праздничных всенощных)? Говорить ли о том, что эта жертва напоминает нам неусыпаемую молитву отшельников в пещерах и пропастях земных, никогда не перестающую во вселенной молитву всех благочестивых иноков по уединенным кельям да и всех праведных душ по своим сокровенным клетям, где каждому из них пред иконой светит смиренная и чистая восковая свечка? Восковая свечка напоминает нам и наше собственное крещение, когда мы рождались на свет Божий, когда взамен нашей слабой младенческой руки зажженную пред Богом свечку держала возмужалая рука нашего восприемника, уста которого изрекали за нас обет гореть для Бога светом чистой веры и неотпадающей любви ко Христу во всю нашу жизнь, во всю вечность. Горящая свечка напоминает нам и смертный час наш, когда нам будут давать в холодеющие руки зажженную страстную или другую церковную свечку крепкие руки окружающих в символ воспарения нашей души, нашей веры и надежды к престолу всепокрывающего, всепрощающего милосердия Божия. Горящая пред Богом восковая свечка служит лучшим знаком нашей горящей перед Богом веры, надежды и любви, лучшим символом возносимой к Нему молитвы славословия, прошения, благодарения.
Посмотрите, подумайте, как она благополезна, как благопотребна для нашего пока еще христолюбивого народа. Вот он, простой русский человек, в своей ли темной хате, на трудовом ли поле или где-либо за тяжелым промыслом обливается трудовым потом, терпит нужду, радуется успеху, переносит скорби и болезни, гнется под бременем жизни. Вот в праздничек Господень идет он в храм Божий отдохнуть душой. А в суме у него только гроши да копейки, на душе тягота жизни, в уме всегда тускло. Веры он почти не знает, молитв также. Твердо знает он только молитву евангельского мытаря: Боже! Буди милостив мне грешному. Господи, помилуй — да другие подобные же, краткие, но многосодержательные молитвы. И вот он в церкви покупает на свою лепту восковую свечку, слитую из чистого воска чистыми руками церковниц или инокинь. И зажигает ее сам, и кладет свой земной поклон перед образом Божиим, говоря свою мытареву молитву: Господи, помилуй меня грешного. И горит его свечка перед Богом, просветляя своим светом его тусклую, но теплую веру. Дополняй, свечка, своим пламенем перед Богом его теплую, но простую молитву. Гори, свечка, и жги своим огнем его грехи пред очами милосердого Бога. Гори, свечка, в воню благоухания его смиренным жертвоприношением, жертвой его порывистой, но неумелой хвалы, его глубокого, но немноговещательного благодарения Богу за Божии дары, его сердечною молитвою о продолжении милостей Божиих, об отвращении грядущей Божией кары. И за все это благоприятная, и на все это благопригодная жертва — она одна, эта горящая восковая свечка, эта скудная лепта бедной евангельской вдовицы.
Да, эта жертва бедна, скудна, мала, как капля в море. Но из этих малых капель слагаются великие дожди, текут ручьи и потоки, питаются большие реки и озера. Из этих капельных народных жертв в последнее время слагается почти всецело все благосостояние церковное на святой Руси. Вот поставленная перед иконой свечка тут же сгорит наполовину, услаждая своим чистым, кротким светом смиренную душу жертвоприносящего. Вторая половина ее осветит храм Господень завтра в будний день, когда молитва за весь мир будет приноситься в отсутствие народа, отшедшего на житейское свое делание. Из огарков слагаются большие свечи, горящие за престолом, перед главными местными иконами иконостаса или в паникадилах, веселящие зрение, услаждающие сердце молящегося народа по праздникам и торжествам. Из лепт, за которые приобретены грошовые свечки, вырастают величественные стены храмов с их дорогими блестящими украшениями, устрояются драгоценные утвари и облачения, высятся подпирающие небо колокольни с своими громозвучными кампанами (колоколами — от лат. сатрапа), собираются вокруг престола Господня стройные певческие хоры, благоприличные клирики, благозвучные диаконы, просвещенные служители — пастыри, ученые архипастыри. Из этих же лепт, из этих же грошовых свечек накапливаются не только толстые свечи для больших светильников и лампад, но накапливается и обильный свет духовного просвещения, свет широкого и глубокого знания нашей христианской веры. Ведь из них же, из этих грошовых свечек, возжигаемых в храмах Божиих, из народных лепт слагаются капиталы, на которые воздвигаются и поддерживаются наши духовные академии, семинарии и другие рассадники духовного просвещения. А через это выходит, что простой русский человек, зажигая у образа Божия свечку на подсвечник, тем самым возжигает духовный свет и в головах своих пастырей — учителей, просветляя образ Божий в их душах, а через них и в своей собственной душе. Не видали ли вы, что в зажженной перед Богом свечке или лампаде часто заключается вся вера иного человека, вся молитва, вся тут и жертва его Богу? Вот человек не может ходить в храм Божий. Но настал праздник Господень, ударили в церковный колокол, человек становится перед образом Божиим, зажег свечку или лампадку, перекрестился, вздохнул — и в этом все для него празднование, весь смысл праздника, вся молитва, вся тут жертва праздничная. Или вот человек пришел в храм Божий, зажег свечку, поставил перед образом и стоит… Не знает он ни праздника, ни веры; не понимает, даже не слушает молитв; не вникает по привычке и в то, что перед его очами на престоле в алтаре приносится очистительная Жертва за него, как и за весь мир. Он сделал свое простое дело, поставил перед Богом свою жертву, свою свечку. Но эта самая свечка просветила смысл, просветила душу и так поставила у престола Божия священнодействующего пастыря. И в этом пастыре-священнике заключается и сознательная вера верующего простого человека; в священнике и разумная молитва его; через священника же приносится Богу и словесная, бескровная мироочистительная жертва, которая объединяет, очищает и венчает собою все прочие жертвоприношения Богу. И таким образом священник и мирянин, дополняя друг друга, составляют единое тело Церкви и единый дух, молящийся и жертвоприносящий Богу.
Прискорбно, что исчезает древний обычай, чтобы покупающий свечку сам же и возжигал ее пред Богом. Подошел к церкви человек, кинул свою монету на ящик церковного старосты и равнодушен, — это он принес жертву, холодную, безучастную жертву. Богу ли, долгу ли, собственному ли тщеславию — не разберешь. А обычай возжения пред Богом свечи самим приносящим ее весьма почтенный и древний. В новоосвящаемом храме, по древнему чину освящения, первую свечку возжигает и ставит за престолом собственными руками сам священнодействующий архиерей. Еще прискорбно то, что многие, а по преимуществу так называемые образованные люди, вовсе перестают жертвовать в храм. Они одолжают Господа Бога уже тем, что удостаивают изредка развлечь себя, на короткое время посетить храм Господень. Они глубоко равнодушны к вопросу, откуда, из каких средств возникают эти храмовые стены, эта иконная роспись, эти люстры, эти облачения; откуда это освещение, эти благовония, это хоровое пение. Нужно благодарить их и за то, если они удостоят весь этот богослужебный чин и строй похвалить: «Как это все нарядно и порядочно!» Забыли они и не только про то, что они члены древней апостольской Церкви, которая обязывает чад своих помнить о своей матери и поддерживать ее тем заботливее, чем сама она старше. Но забывает наша российская интеллигенция и про то, что в самых свободных странах и религиозных общинах их члены обязательно платят тем дороже, чем сами зажиточнее, — за что платят? За места в храмах, за право присутствия в них, за участие в совершаемом для них богослужении, платят в поддержание храма и его благоукрашения, в пользу труждающихся (напр. хоть бы даже стражей и звонарей), поющих, священнодействующих и проповедующих слово Божие. Ведь кто же обязан отдавать тебе свой труд даром, без взаимности с твоей стороны? Ведь церковные сторожа, как и другие церковнослужители, есть хотят и добывать себе хлеб должны своим трудом. Ведь ризы церковные своими дырами кричат о починке или об отставке на покой. А у нас холодная интеллигенция полагает, что все это задача и забота только простого народа, черного нашего люда. А если 6 и он, простой люд, стал так же полагать, что тогда?! Тогда… не станем продолжать.
«Лучше уж я пожертвую на благотворительные учреждения, на больницы, на школы, чем на этот ладан и прочую византийскую пышность». С христианской, с Христовой точки зрения — нет, не лучше. Доказательство этому — известное евангельское повествование о Христе, о жене-мироносице и об Иуде-предателе. Жена вылила драгоценное миро на голову близкому к смерти Христу, Иуда запечалился о нищих: лучше бы продать миро и отдать на нищих. А Христос сказал: нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете. Возливши миро сие на Тело Мое, она приготовила Меня к погребению. Есть какая-то неизреченная, бесконечно трогательная красота в этом евангельском образе. Подобным же образом есть своя особая трогательная красота в церкви, в благолепии храма Господня, в благообразии службы Господней, красота, которая действует и на маловерие, которая умиляет, которая смягчает и жестокие, самолюбивые сердца, располагая их к благости и милосердию. Милостыня в Церкви Христовой не оскудеет, тем паче не умрет. Наоборот, не отощает ли она до истощения на арене смертельной борьбы за существование — это вопрос. Ведь на Руси святой, где христианская благотворительность началась с храмов, пока нищих не прогоняли от порога церковного, конечно весьма немногие умирали с голоду. А в западной Европе, опоясанной усовершенствованными социологией благотворительными учреждениями вне и вдали от церкви, где сытый кидает посильные отброски своей сытости голодному пролетарию, чтобы тот не беспокоил, не грозил и не был действительно грозен; там голодные умирают на улицах столиц, при глубоком равнодушии прохожих, при ворчливом внимании только полицейского надзора, тяготящегося убирать мертвых.
Не стыдись же, просвещенный человек, купить и поставить свечку перед Богом. Это твой долг перед Церковью, это долг справедливости. Знаешь, что и эстетическое наслаждение, концерты, театры, выставки картин стоят денег. Это твой долг и перед самим собою, если ты хочешь не только слыть, но и быть и умереть христианином. Все твое — от Бога. Принеси же Богу и ты хоть что-либо. Платишь же ты на увеселения. Подай же что-либо и на церковь, которая и увеселяет, и поучает, и утверждает душу. Ведь вот вера твоя слаба, примрачна, колеблется. О христианской надежде ты позабыл. Любовь христианскую в себе ты потушил, оземленил, отяготил душу чувственностью и грехами. Молитва особенно теплая, благоговейная, сосредоточенная тебе чужда, тебе не знакома. Не стыдись же поставить Богу свечку, как делают простые сердцем люди. Пусть свечка погорит за тебя пред Богом, просветляя твою в Него веру, подъемля к небу твою на Его милосердие надежду, возгревая в тебе если и не чистую любовь к Богу, то хоть покаянное чувство и сокрушение о твоем одеревенении, вознося от образа Божия к сущему на небе Первообразу хоть и холодную, но сознательную твою покаянную молитву.
Но вот еще истинно антихристианское знамение нашего последнего времени: это новые, неслыханные прежде во все восемнадцать с половиной веков от Р. X. свечеторговцы с новоизобретенными церковными свечами из какого-то неслыханного церезина, из японской смолы, из стеарина и прочих веществ. Они не знают, конечно, да и знать не хотят, что еще святые апостолы запретили, под страхом извержения от священного чина, приносить к алтарю, кроме фимиама, елея и воска, всякое животное мясо, всякий животный тук да и все иное вопреки Господню учреждению о бескровной жертве. Странна и прискорбна лукавая простота иных жертвователей и жертвовательниц, которые накупят у таких благонамеренных торговцев свечек подешевле, проникнут в церковь и зажгут эту противуцерковную нечисть и любуются, как она делает в церкви копоть, быстро исчезая в дыме и гари, с ревнивой заботой следя, чтобы в церкви от их жертвы не осталось даже непотребного огарка. Скажите же, духовную ли жертву приносит Богу эта лукавая простота, вещественную ли — Церкви Божией. Давно ли мелкокорыстное лукавство стало благоприятной жертвой Богу? Давно ли потеряло смысл известное русское присловие (На Тебе, Боже, что мне не тоже, или: что себе не мило, то попу в кадило, или: что слепо, да хромо, да паршиво мне, то Дамиану и Кузьме и т. п.), которым схвачена и метко очерчена эта непривлекательная черта наших доморощенных фарисеев. Ведь еще в Ветхом Завете в разъяснение того, что не пригоже приносить в жертву Богу то, что нам самим не тоже, заповедано: если кто приносит жертву по изволению своему или обету, — приносите то, что приятно вам, непорочное от стад волов, или от овец, или от коз. Что слепо, или повреждено, или уродливо, или больно, или коростливо, или паршиво, таких не приносите Господу, и в жертву не давайте на жертвенник Господень (Лев. 22, 21–22). А ты, православное чадо Нового Завета, христианская душа, а не жидовин, приносишь к жертвеннику Господню не вола, не овцу, не козла, а только грошовую свечку, да и тут норовишь, чтоб она была даже не грошовой, а копеечной. Кого же ты обманываешь, подобно Анании и Сапфире? Сущее твое не твое ли было? Для чего же тебе, разве для собственной славы в очах людских, нужно поставить две копеечные свечки вместо одной грошовой? Для чего же ты, желая принести жертву, угодную Богу, украдкой или насильно, вопреки противодействию церковников втискиваешь в церковь Божию то, что еще святые апостолы запретили приносить ко алтарю Господню?!. Да, бывали на Руси, по высшим общим соображениям, отъятия церковного достояния на удовлетворение более вопиющих о себе общих нужд. Но чтобы личная корысть коренных русских людей повела со всех сторон подкоп, чтобы пересечь главный, да и последний оскудевающий приток приношения на церковь от холодеющей ревности русских православных христиан и направить его в собственный Иудин ковчежец, — ведь и Иуда-предатель, и тот о нищих и о Христе печашеся, но и себя не забывал, — это на святой Руси неслыханное дело пришлось услышать и воочию увидеть нашему поколению, нашему последнему тревожному времени.
Возлюбленным чадам моим о Господе, православным христианам паствы Харьковской. Благодать Вам от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа.
По обязанности пастырей блюсти благочиние церковное я имею нужду обратиться к вам, возлюбленные чада мои о Господе, с словом пастырского совета и увещания. Вы любите святую православную Церковь, посещаете в урочные времена храмы Божии, с усердием их созидаете и украшаете; видя это, мы радуемся о вас и благодарим за вас Господа, возгревающего благодатью Своею в сердцах ваших благоговение и любовь к Нему. Но и при искренней любви к Господу, Св. Его Церкви и храмам Божиим, когда нет с нашей стороны ко всему нашему поведению должного внимания и осторожности, легко можно допустить действия, которые не соответствуют этой самой любви нашей и благоговению к Богу.
Конечно, по неведению и недоразумению нередко вы дозволяете себе приносить в св. храмы дары, не соответствующие ни вашему усердию, ни святости храма и богослужения. Таковы часто видимые нами в храмах недоброкачественные свечи, поставляемые вами пред святыми иконами, просфоры, подаваемые в алтарь к жертвеннику Господню, и красное вино для Св. Таинства Причащения.
По уставу церковному свечи, приносимые в храмы, должны быть из чистого пчелиного воска и издавать благоухание меда и сота, с сладостью и благовонием которых сравниваются в Св. Писании словеса Закона Божия (Пс. 18, 11. Пс. 118, 103). Издревле благочестивые предки наши свято хранили этот священный обычай, но ныне дух неразборчивой промышленности и корыстолюбия проник и в это святое дело изготовления восковых свечей для храмов Божиих. На производстве иногда и не христианскими руками изготовляются свечи с примесью разных сторонних веществ, которые отнимают у них достоинство и соответствие священному их назначению. Такие свечи оставляют на руках сальность и дурной запах, при горении оплывают, дымят и коптят св. иконы, иконостасы и священную утварь, так что от копоти и недавно обновленные храмы темнеют и теряют свой благолепный вид, от чего пропадают напрасно и ваши благочестивые жертвы на их обновление и украшение. Вы покупаете такие свечи на рынках и несете их в храмы, не подозревая, что приносите жертву нечистую и потому, без сомнения, Господу не угодную. Не подобает быть этому, возлюбленные.
То же бывает и с просфорами. Просфоры по Уставу церковному должны изготавливаться специально для этого избираемыми благочестивыми людьми, в монастырях — монахами, а в приходах — вдовицами и девами из чистой пшеничной муки, приличного, им усвоенного вида. Но вы покупаете на торжищах просфоры черные, иногда черствые, запыленные, неприличного вида, несете их к алтарю Господню и тем вынуждаете священников изготовлять из них Св. Агнец для великого Таинства Св. Тела и Крови Христовых, и вынимать из них за здравие живых и за упокой усопших части, которые по чину литургии, при совершении Таинства, погружаются в Св. Кровь нашего Господа со словами священника: «Омый, Господи, грехи поминанавшихся зде Кровию Твоею честною». Не оскорбительны ли для сего Таинства просфоры нечистые и не требует ли подобное злоупотребление немедленного исправления? Наконец, нередко и красное вино вы приносите для литургии за упокой усопших (а иногда покупают и сами церковные старосты для богослужения) совсем не похожее на сок виноградной лозы, чем оно быть должно, а представляющее какую-то острую, неблаговонную, окисшую смесь, напоминающую тот оцет или уксус с желчью смешанный, который воины давали пить Господу во время Его распятия (Мф. 27, 34). И такое вещество, особенно вместе с черной просфорой, предлагается для великого Таинства! Не грех ли это? Вы приносите Господу жертву от усердия, — зачем же вредите вашему благочестивому делу недостойным его исполнением? Свечи на рынке дешевле, просфоры и вино хорошее дороже? Но зачем вы избираете для Господа худшее и более дешевое, а не лучшее и более ценное? Он дает вам дары Своей милости для потребностей вашей жизни: и хлеб, и плоды, и вино, и елей и все прочее, — не избирая для вас из хорошего худшее, а вы иногда проходите лишнее пространство, чтобы купить свечу не в храме, где свечи всегда есть, а на рынке, где дешевле; а просфор и вина не заботитесь покупать там, где можно найти лучшие. Лучше ставьте пред иконами свечу меньшую, но чистую; лучше приносите свечи в храм и от усердия вашего просфоры и вино реже, но надлежащего качества. Не свеча, не просфора и вино, а доброе расположение сердца вашего нужны Господу. Зачем же вы допускаете непрямоту и неправоту в сердцах ваших, которые и жертвы ваши делают недостойными святого имени Божия?
В Ветхом Завете Господь устами пророка Малахии так укорял священников за принесение недостойных жертв к святому жертвеннику: «Вы приносите на жертвенник Мой нечистый хлеб, а говорите: «чем мы бесславим Тебя?» Тем, что говорите: «трапеза Господня не стоит уважения». И когда приносите в жертву слепое, не худо ли это? или когда приносите хромое и больное, не худо ли это? Поднеси это твоему князю! будет ли он доволен тобою и благосклонно ли примет тебя? говорит Господь Саваоф. Итак молитесь Богу, чтобы помиловал нас; а когда такое исходит из рук ваших, то может ли Он милостиво принимать вас? говорит Господь Саваоф»(Мал. 1, 7–9). Ныне жертвы новозаветные суть жертвы бескровные: хлеб, вино, елей, ладан, свеча и проч., но смысл и значение их те же, а заботливость о достоинстве их от нас, чад Нового Завета, удостоенных высшей благодати Божией, должна быть еще большая, чем от чад Церкви ветхозаветной. Не вынуждайте ваших священников принимать от вас недостойные Господа жертвы и не подвергайте и их, и себя суждению. Все будем «молиться Богу, чтобы Он помиловал нас, и да не исходят недостойные жертвы от рук наших». Итак, прошу и молю вас, возлюбленные, обращайте должное внимание на дары, вами Богу приносимые. И свеча неблаговонная и коптящая, и просфора черствая и нечистая, и вино окисшее — это то же, что жертвенное животное слепое и хромое. Покупайте свечи в самых храмах у церковных старост, которые и с своей стороны не будут брать на душу греха, держа в церковном ящике свечи, недостойные храма Божия; берите просфоры у людей, для изготовления их уполномоченных, а где нет просвирниц, там избирайте их из благочестивых вдовиц и дев, преимущественно сиротствующих и требующих вашего попечения и призрения. Что же касается красного вина, то покупайте у торговцев богобоязненных, понимающих, для чего это вино назначается. Ныне по милости Божией есть в нашем отечестве и свои виноградники, доставляющие хорошее красное вино. Правда, вдали от городов, по селам нелегко приобретать хорошее вино, но для такого важного дела, как изготовление вещества для Св. Таинства Тела и Крови Христовых, можно употребить и особенную заботу, и лишний расход, и труд. Все хорошее и доброе с трудом делается, легко только грешить.
Молю Господа, да дарует Он всем нам дух ведения, благочестия, страха Божия; да будет вера наша в Него правая и живая, любовь к Нему искренняя и полная, благоговение совершенное, да будут и жертвы наши чисты и Ему благоугодны (Вера и разум. 1885. Январь. Кн. 1).
До шестидесятых годов XIX столетия цена на воск существовала от 12 до 14 рублей за пуд. При такой дешевизне воска само собой разумеется, что свечепромышленникам не было и выгоды большой употреблять в него какую-либо примесь, да кроме того и способ, которым выделывались в то время свечи, этого не позволял. Свечи работались тогда руками, как называлось, сучились из мягкого разогретого воска, который должен быть крепким и тягучим (каким и существует натуральный пчелиный воск), и что малейшая примесь к воску жирных веществ, лишая его связи, делала его негодным к употреблению. В шестидесятых годах, из-за значительного уменьшения количества пчел, цена на воск увеличилась до 20-ти и даже более рублей за пуд (Позднее вследствие громадного ввоза из-за границы суррогатов воска цена на чистый воск снова упала.) и как раз перед этим временем открыт был способ выделки свечей посредством деревянных валов, на которые через медный с дырочками круг, вставляемый в растопленный воск, протягивается светильня (Фитиль) и при верчении одного вала светильня переходит на другой, покрываясь каждый раз воском в толщину писчей бумаги. Выделанная таким способом свеча называется машинной свечой. Способ этот для свечепромышленников весьма практичен, удобен и как нельзя более пригоден для фальсифискации свечей. Выделывая этим способом свечи, заводчик может сделать их из одного пчелиного воска, может сделать и с примесью инородных веществ, употребляя последних от 10 до 20-ти и более фунтов на пуд чистого воска, и, наконец, даже совсем без примеси воска, как например, из церезина.
Подделка восковых свечей вводилась в России понемногу и первоначально держалась в большом секрете; с течением времени она увеличилась и дошла до того, что поддельную свечу стали продавать открыто, не стесняясь ни законом, ни совестью. В Москве и других городах появились агенты для продажи так называемого «минерального воска», открылись склады с красивыми вывесками названного именования, и таким образом никем не стесняемая, а напротив, поощряемая покупкой многими самими церковными старостами именно таких свечей подделка их приняла ужасающие размеры. (Нельзя не сознаться, что подделка свеч, к немалому сожалению, существует на некоторых и епархиальных свечных заводах.) Прежде всего для подделки свечей употреблялся японский воск, стоивший около 10 рублей за пуд. (Японский воск есть смолистое вещество, выделываемое преимущественно в Японии из растительного воска, смолы и других жирных веществ.) На смену японского воска на Петербургских свечных заводах стал употребляться парафин, очень похожий на массу стеарина и стоивший от 10 до 12 рублей за пуд. (Парафин есть густое, клейкое, прозрачное и горючее вещество, добываемое чрез химическое разложение каменного угля.) Наконец, с открытием австрийской смолы, которая в продаже существует под названием церезина, стала употребляться исключительно одна она, как более выгодная и как более подходящая под воск. О происхождении церезина, вероятно, не безынтересно будет каждому читателю узнать более подробные сведения. Геологи признают церезин сгущенною нефтью, но причин, повлиявших на это сгущение, еще не доискались, как не объяснилось еще и происхождение самой нефти. Месторождение церезина — Восточная Галиция в Австрии, близ местечка Бориславля. До настоящего времени нигде более церезина не открыто; но зато в Бориславле его добывается еженедельно более 5000 пудов, и для доставки к железнодорожной станции Дорогобыта устроена особая железнодорожная ветвь на протяжении 15 верст. Цена на церезин различна, смотря по тому, как он очищен. Самый высокий сорт церезина стоит в Москве в третьих уже руках 12 рублей за пуд, прочие сорта от 8 до 11 рублей. Что церезин есть действительно сгущенная нефть, это не подлежит никакому сомнению и доказывается тем, что малоочищенные сорта церезина имеют сильный запах нефти, похожий на запах керосина. Такой неприятный запах очень часто бывает и от свечей, выделанных с примесью низких сортов церезина или из одного церезина без примеси воска. А что свечи, сделанные с примесью церезина или же вовсе без примеси воска, вредны для здоровья, то убедиться в этом весьма легко. Стоит только взять свечу, которых идет на фунт 5 или 6 штук, зажечь ее в комнате, побыть в ней с час времени, тогда и увидит каждый, что с ним будет. Он непременно почувствует сильную головную боль и дурноту, которые будут продолжаться очень долго. То же самое можно чувствовать и после церковных служб в тех храмах, где своды очень низкие, а свечей горит много. Стоя близ подсвечников, нетрудно видеть, что свечи с примесью церезина коптят. Гарь ложится на одежду, и эту гарь присутствующие в храмах вдыхают в себя, и она заметна будет им при сморкании в платок.
Внешние признаки подделки восковых свечей и воска бывают по содержанию примеси различны. Если примесь состоит из церезина, то свечи бывают хрупки и не имеют той гибкости, какую дает чистый натуральный пчелиный воск. Кроме того, свечи с примесью церезина низких сортов имеют запах нефти, похожий на запах керасина; запах этот бывает неодинаков, смотря по тому, какой употреблен и в каком количестве церезин; бывает слабее, бывает и сильнее. Некоторые заводчики стараются устранить этот запах тем, что верхний слой свечи покрывают чистым воском, но стоит только светильней надорвать свечу, и тогда запах в середине свечи сам собою проявится, сама же светильня будет иметь в себе жирную влажность. Кроме того, всякая поддельная свеча горит несравненно скорее, чем настоящая, так как в эти свечи светильня ставится толще обыкновенной потому, что примеси, размягчаясь при горении воска, не в состоянии 6ывают держаться. При своем горении она оплывает, издает, как выше было сказано, удушливую и вредную для здоровья копоть и при многолюдном стечении народа, когда становится в храме жарко, нагибается в сторону, потому что смолистые вещества, внося в воск разъединение, лишают свечу упругости. Напротив, если воск не имеет в себе никакой примеси, то при переламывании дает излом правильный, имеет тягучесть; при давлении между пальцами издает медовой запах, при трении о деревянную поверхность легко проникает в нее, при трении же о бумагу оставляет особенно нежный слой без всяких видимых неровностей; при трении о нитку издает особенный какой-то скрип, не отделяя при этом легких частиц из всего состава (как это бывает при натирании нитки смесью воска и церезина), горит желтоватым пламенем и, при хорошем наблюдении за горением свечей, не течет.
Общий вывод из предыдущих статей показывает, что употребление в св. храмах свечей с примесью каких-либо нечистых веществ противно заповедям Божиим, данным через Моисея для ветхозаветной Церкви (Исх. 27, 20; 30, 34–35. Лев. 20, 20–22), правилам св. Апостолов (3) и св. богоносных отцов, к тому же свечи эти вредно отзываются на здоровье молящихся, что они своим дымом и гарью коптят богато украшенные золотом и живописью храмы Божии, церковную утварь, священные облачения и прочее, а также свечи с примесью церезина и других инородных веществ сгорают гораздо скорее, чем чисто восковые. Следовательно, на покупку свечей нужно обратить и священникам, и церковным старостам строгое внимание. На обязанности священников лежит прямой долг объяснять церковным старостам значение чисто восковой свечи и употреблять все меры к тому, чтобы они покупали свечи только чисто восковые и в известных местах, — у торговцев честных и богобоязненных, а не у каких-либо жидов, или разносчиков по деревням, которые вместе со свечами возят скипидар и прочее. Нам вполне достоверно известно, что многие церковные старосты для экономии заведомо покупают свечи не чисто восковые и не без ведома при этом самих священников. Кем же являются в этом случае и священники, и церковные старосты перед Господом Богом? На это отвечает нам о. Александр Кудрявцев: «Они являются простыми формалистами, для которых только то важно, — чтобы свеча была поставлена, чтобы она имела внушительный для глаза вид; а какова будет она, это для них безразлично. А такой формализм совершенно чужд духу нашей Православной Церкви. Она не требует от нас, чтобы мы ставили непременно такое, а не иное количество свечей, чтобы они были такого, а не иного веса; она требует от нас одного усердия. Какова бы, следовательно, ни была цена свечам, смущаться верующему нечем. Пусть он даст на них столько, сколько может, сколько есть у него усердия, а какое количество свечей ему дано будет, и какой вес их будет, это не его дело. Цена их пред Богом нимало не увеличится, если будут они массивнее, и нимало не уменьшится, если будут они легче. Не от него зависит, что на тот самый рубль, на который прежде давали ему свечи большей величины, теперь дают несколько меньшей, напротив, не гораздо ли лучше для него, если свечи, которые приобрел он, будут отличаться не столько своею в еличиною, сколько соответствующей их назначению доброкачественностью» (см. Кудрявцев А., свящ. Сравнительный очерк. С. 23). Нельзя, впрочем, сказать, чтобы и материальный выигрыш был особенно бы велик там, где покупаются поддельные свечи. Всякая поддельная свеча, как составленная из веществ, размягчающихся от действия огня скорее, чем пчелиный воск, сгорает в полтора раза быстрее, чем свеча из чистого пчелиного воска (см. Московские епархиальные ведомости. 1879 г.). Следовательно, если бы старосте и пришлось купить поддельные свечи двумя или тремя рублями дешевле, то уже в этой одной скорости сгорания их он теряет несравненно более чем два или три рубля на пуд. Но это еще не все. Главную прибыль от продажи свечей составляют, как известно, огарки. Принимаемые на заводе с некоторой незначительной скидкой, пуд за пуд, они доставляют большую пользу церкви. Следовательно, чем больше уйдет огарков, тем больше и пользы для церкви. Но если поддельные свечи сгорают, как сказано выше, в полтора раза скорее, чем настоящие, то и остаток огарков должен быть несравненно менее того остатка, какой мог быть от настоящих свечей. Предположим, что в ином храме употребляется свечей 15 пудов в год. Огарков примерно должно бы остаться 6 пудов. Полагая потерю огарков вследствие употребления фальшивых свечей хотя бы на одну только треть, найдем, что такой храм потеряет в год 2 пуда, которые стоят около 40 рублей, между тем и от покупки 15 пудов поддельных свечей хотя тремя рублями дешевле составится экономии почти столько, сколько будет потери от огарков. Не очевиден ли для каждого расчет, что одни огарки чисто восковых свечей пополняют собою ту переплату, какую храм сделает при покупке именно этих свечей. Но что сказать о другой убыли, хотя и незаметной, тем не менее весьма существенной. Мы разумеем здесь ту копоть, какую производят поддельные свечи. Копоть покрывает собою иконы, иконостас, стены, одежды и вводит храмы в такие расходы, от каких они еще долгое время были бы свободны, если бы употребляющиеся в них свечи были чистые, настоящие.
Ввиду всего сказанного священники и церковные старосты не только сами не должны покупать свечей не чисто восковых, которые составляют мерзость перед Богом, поругание святости храмов Божиих и кощунство над тем высоким значением, какое имеет и должно иметь возжигаемое нами перед Господом вещество, но всеми зависящими от них мерами стараться о том, чтобы и сторонние люди, прихожане или богомольцы не приносили таких свечей в церковь. При этом пастырям Церкви мы советовали бы покупаемые и приносимые в церковь свечи употреблять не иначе, как только по прочтении над ними молитвы и окроплении их св. водою, потому что свечи работаются на заводах без должной чистоты котлов, в которых растапливается воск, берутся нечистыми руками и больше еще того. Не лишним считаем указать при этом и молитву на освящение приносимых в жертву Господу Богу веществ, как-то: свечей, елея, ладана и вина, примененную по 43-й главе большого Требника Преосвященным Иннокентием, архиепископом Таврическим *. Освящение свечей было бы весьма прилично делать в воскресные и праздничные дни в присутствии прихожан перед чтением часов на литургии. Такое уважение со стороны священнослужителей к вещам, приготовленным в жертву Господу Богу, не может оставаться и для прихожан без благодетельных последствий. Оно, несомненно, вызовет в них еще большую любовь к этим приношениям и затем мало-помалу искоренит обычай приносить в церковь свечи, покупаемые в лавках. Хорошо бы еще при этом объяснять прихожанам силу и важность той жертвы, которая освящается иерейским благословением с призыванием Святого Духа. Наконец, посоветовали бы мы возжение и гашение свечей делать так, как указано в (*Помещена ниже) церковном Уставе, и непременно наблюдать за ними в то время, когда они горят, без чего и чисто восковые свечи могут гореть неровно и оплывать от падающего в воск нагара. Возжигая крупные свечи и наставки на местных, нужно непременно снимать с них нагоревшую светильню во время службы один или два раза, а при продолжительной и более. Снимая нагар, нужно тщательно смотреть, чтобы ни одна крошка его не упала в растопившийся в свече воск; в противном случае свеча непременно потечет. По окончании каждой службы, во время которой горели местные свечи, паникадильные (в люстрах) и наставки, необходимо очистить накопившийся на них наплыв, нагар на светильне ощипать, или лучше всего верхнюю часть свечи слегка обрезать; если же в середину свечи при гашении упал нагар от светильни, то непременно следует достать его ножичком. Так нужно поступать и с мелкими огарками от свечей, которые оставляются для горения во время повседневных служб. Исправленные таким образом свечи, если они чисто восковые, будут гореть ровно и ни в каком случае не потекут (В этом отношении нужно по справедливости сказать, что подобные порядки нигде так хорошо не наблюдаются, как наблюдаются они в женских обителях; да и прочей чистоте в храмах Божиих стоило бы поучиться в этих обителях трудолюбия многим церковным старостам, а то ведь бывает и так, что храмы Божии доводятся иногда до того, что потом грязь, копоть и паутину по стенам нужно не опахивать, а мести метлой.)
В силу разнообразной радости и церковного торжества и освещение в храме различно: чем более торжество, тем более и освещение.
1) На повечерии, полунощнице и часах горит менее светильников, нежели на вечерне, утрени, литургии.
2) И в этих-то трех более торжественных службах в дни праздничные требуется более зажженных свечей, нежели в простые дни седмицы.
Наконец, 3) и в более торжественных службах не все светильники возжигаются в начале служб; но многие зажигаются только в то время, когда наступает более торжественное пение или радостное чтение.
В частности:
а) На повечерии, полунощнице и часах следует зажигать светильники перед Спасовым и Богородичным образами (Типикон. Гл. 25). Конечно, усердию богомольцев препятствовать нельзя в поставлении свечей во всякое время.
6) На вечерне, на день непраздничный (т. е. когда не поется на ней: «Блажен муж») в начале ее возжигаются свечи перед образами Христа Спасителя, Пресвятой Богородицы и перед образом храма на правой стороне Спасителева образа (Тип. Гл. 24 и 25).
В начале пения «Господи, воззвах», пения во славу Господа, пришедшего просветить мир, обрадовать скорбящих, зажигают еще свечи: перед аналогием и перед образом Спаса во втором тябле, т. е. ярусе иконостаса, и в алтаре у Св. Престола. (Типикон предписывает воздвигать и гасить светильники на престоле только иерею и диакону, а потому в тех церквах, где позволяют средства, следует приобретать семисвечники, трехсвечники или подсвечники, которые ставятся за престолом, во избежание случаев неблагоговения к престолу при поставлении свечей к нему мирянами, тем более при одном иерее, без диакона.)
А на вечерне на день праздника или памяти святого, когда полагается петь: «Блажен муж», все свечи, положенные зажигать при пении «Господи, воззвах», возжигают в начале вечерни.
На вечерне на воскресные дни, на праздники Христовы, Богородицы и святых (когда положено всенощное бдение) зажигается более свечей, нежели в другие дни, именно:
На малой вечерне, в начале ее, кроме свечей перед образами Спасителя, Пресвятой Богородицы, храма, зажигается еще свеча перед аналогием, где обыкновенно полагается икона храма (Тип. Гл. 24). На великой вечерне, на только что указанные праздники, в начале ее зажигаются свечи не только перед образами Спасителя, Богоматери, храма и аналогием, но еще и перед Владычным образом в тябле, т. е. во 2 ярусе иконостаса (Тип. Гл. 24).
В начале же пения «Господи, воззвах» зажигаются и прочие свечи (Тип. Гл. 24).
Гасить свечи полагается не в одно время. Те, которые были зажжены в начале вечерни, гасятся по окончании вечерни; а свечи, зажженные на «Господи воззвах», гасятся ранее, именно по конечном Трисвятом (Тип. Гл. 24 и 25).
в) На утрени, именно в начале ее, когда воспоминается рождество Христа Спасителя от Пресвятой Девы ночью в пещере, а в чтении изображается томительное, сумрачное состояние ветхозаветного человека, его покаяние, возжигаются во время богослужения свечи перед образами Спасителя, Божией Матери и храма.
При пении же «Бог Господь», возвещающем о явлении Иисуса Христа миру на общественное спасительное служение, свечи зажигаются и перед иконой на аналогии, и перед иконой Спасителя в тябле.
Если же на утрени поется полиелей, то перед пением его, т. е. перед «Хвалите имя Господне», возжигаются все свечи в храме (Тип. Гл. 24 и 25).
Эти свечи должны гореть во время пения канона, хвалитных стихир и великого славословия.
г) На литургии зажигается всегда более свечей, нежели на других службах. Возжигается первая свеча на том месте, где начинается богослужение, именно на жертвеннике. Потом зажигаются свечи на престоле, и затем в церкви (Тип. Гл. 24), до чтения Св. Евангелия перед иконами: Спасителя, Пресвятой Богородицы, храма, перед аналогнем и в тябле.
А при начале чтения Св. Евангелия вжигаются свечи во всем храме (Тип. Гл. 24), в ознаменование того, что свет Христов просвещает всю вселенную, и только во Христе и со Христом жизнь радостна для всех народов.
На литургии все свечи, кроме свечи на жертвеннике, погашаются после заамвонной молитвы.
Свечи на жертвеннике не погашаются до тех пор, пока не потребятся Святые Дары (см. известие учительное в Служебнике).
Владыко Господи Боже наш, Твоя от Твоих приносити Тебе по предложению комуждо повелевый, и вечных Твоих благ воздаяние сим даруяй; иже вдовы по силе приношение благоугодно приемый, приими и ныне принесенная от рабов Твоих свечи, елей, ладан и вино в жертву Тебе благоприятную, в честь и славу Твою и святых Твоих, во очищение грехов наших, во исцеление немощей и избавление от скорбей душевных и телесных, и сего ради Сам Ты, Всесвятый, благослови сия и освяти и в вечных Твоих сокровищах возложитися сим сподоби даруя приносящим сия и мирских Твоих благ обильное восприятие, со всеми полезными. Яко Ты ecu благословляяй и освящаяй всяческая Христе Боже наш, и Тебе славу восзылаем со безначальным Твоим Отцем и Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков аминь.
За сим окропление веществ св. водою и благословение рукою, с произношением:
Освящаются свечи сии, елей, ладан и вино, благодатию Пресвятаго Духа и окроплением воды сея священныя, во имя Отца и Сына и Св. Духа.
Боже всемогущий, едине благий, и едине свете истинный, рекий пророку Твоему Моисею, да принесеши трапезу, и предложив предложение ея, внесеши светильник ко поставлению светила его. Темже убо прилежно, молимтися, да и сия по заповедем свещы верными рабы Твоими предуготовленныя в освещение и украшение святой трапезы Твоей, и в славу величества Твоего принесенныя милостивно приемлюще, человеколюбне росу благодати Пресвятаго Духа на ня изливый, благословити и освятити изволиши: и аз недостойный иерей, хотяй ко славословию трисияннаго Твоего Божества возженныя яве предложити, благословляю, и освящаю я, да вcu в святилище неприступныя Твоея Славы входящий, истинный правды Твоея видят свет, и великую Твою милость исповедующе, или я на пение хвалы Твоея приносящий, или тыяжде к осиянию благословенныя в домах хранящий в дне правды шествовати, хотения Твоя разумети, и оружием света одеяни и ненаветни, от всякия козни диавольския пребывающий, до невечерняго света Твоею помощию достигнути сподобятся. Яко благословен ecu во веки. Аминь.
Сегодня по случаю праздника вы, православные прихожане, пришли в церковь помолиться. Большинство из вас считает своей святой обязанностью купить здесь восковую свечу и, возжегши ее, поставить перед св. иконой и преимущественно перед иконой праздника. Иные, если сами почему-либо не могут прийти в церковь, посылают с соседом деньги на свечку; некоторые жертвуют на церковь деньги и делают другие приношения.
Благочестивое, доброе дело делаете вы, но знаете ли, почему возжигают свечи при богослужении, которое большей частью совершается днем, когда бы не нужно вещественного света? Какое имеет значение возжение свечей и елея перед иконами, а также различные приношения в церковь?
Возлюбленные братие! Когда мы возжигаем свечи и елей перед образом Спасителя, мы тем самым показываем свое усердие, подобное усердию мудрых евангельских дев, которые взяли елей со светильниками своими и вышли навстречу жениху (Мф. 25), пришедшему в полночь. Горящие наши свечи означают, что мы, подобно мудрым девам, имеем желание быть угодными Богу делами и жизнью, а не верою только, — означают, что сердце наше согрето пламенем любви к Богу и Его святым угодникам. Нашу любовь к Богу тогда можно уподобить любви и той жены, которая лобызала ноги Иисуса Христа и помазала их драгоценным миром. Евангелие повествует, что Иисус Христос, когда Ему помазала ноги жена, сказал хозяину дома: «Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много». Потом сказал жене: «Вера твоя спасла тебя; иди с миром» (Лк. 7, 44–50).
И мы, братие, не возливаем ли, не лобызаем ли ноги Его? Да, братия, все равно, мы возжигаем свечу перед образом Божиим и святыми Его и лобызаем образа, сокрушаемся, как жена грешница, возлившая миро на главу Иисуса Христа, о своих грехах, наружно и внутренне проливаем слезы и просим у Бога милости. И мы можем надеяться, что и нам каждому скажет Бог: прощаются тебе грехи твои, иди с миром! Не дорога наша свечка, но дорого усердие. Ведь Спаситель похвалил более усердие вдовицы, положившей в сокровищницу только две лепты (Мк. 12, 41–44), чем тех, которые полагали помногу, потому что она отдала в казну все свое пропитание от усердия, а другие от избытка своего.
Послушайте, высокими христианскими добродетелями у нас считаются милостыня и вообще благотворительность к людям, но ничуть не менее их и благотворительность к Божию храму, даже выше в некоторых случаях. Когда женщина (Мф. 26, 7-11) возливала миро на главу Иисуса Христа, бывшие при этом ученики вознегодовали: к чему такая трата? Можно бы продать это миро за большую цену и дать нищим. Но Иисус сказал: «Что смущаете женщину? Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете».
Видите, православные, сколь дорога оказалась для Иисуса Христа жертва женщины; столь же душеспасительно и плодоносно возжение свечей и елея перед святыми образами, равно и богоугодны различные приношения на Божий храм, на благолепие и на все его нужды. Помните только, чтобы все это делалось от искреннего сердца.
Тогда только подаст нам Всеблагий и Милосердый Господь блага небесные и земные молитвами нашей великой заступницы Пресвятой Богородицы и всех святых! Да благословенно будет Имя Господне во веки. Аминь.
(Из проповеди // Руководство для сельских пастырей. 1886. С. 677).