Прошло уже более четырех столетий, но историки сих пор спорят, кем был самозванец Лжедмитрий I, одиннадцать месяцев просидевший на троне русских царей. Себя он объявил сыном Ивана Грозного, царевичем Дмитрием, счастливо спасшимся от ножа злодеев в Угличе — и мать его признала!
Народ прозвал его Гришкою Отрепьевым, монахом-расстригою, чародеем и богохульником, хотя настоящий Отрепьев был секретарем тогдашнего патриарха Иова, и все бояре знали его в лицо.
«Если бы Дмитрий был беглый монах Отрепьев, — писал историк Н. И. Костомаров, — убежавший из Москвы в 1602 году, то никак не мог бы в течение каких-нибудь двух лет усвоить приемы тогдашнего польского шляхтича. Мы знаем, что царствовавший тогда под именем Дмитрия превосходно ездил верхом, изящно танцевал, метко стрелял, ловко владел саблей и в совершенстве знал польский язык; даже в русской речи его был слышен не московский выговор. Наконец, в день своего прибытия в Москву, прикладываясь к образам, он возбудил внимание своим неумением сделать это с такими приемами, какие были в обычае у природных москвичей».
Удивительно, но своими взглядами и привычками самозванец более всего напоминал будущего Петра Великого. Дмитрий преобразовал боярскую думу и назвал ее Cенатом, сам разбирал дела, лично принимал челобитные.
Задумал открыть университет, убедил некоторых бояр посылать своих отпрысков за границу учиться уму-разуму. На пушечном дворе, забывая свой сан, работал простым подмастерьем.
Требовал, чтоб другие государи называли его императором, и не шел ни на какие территориальные уступки. Более того — помышлял о войне с турками и татарами, дабы освободить Крым!
Все судопроизводство при Дмитрии объявили бесплатным, запрещены были взятки и подношения.
Помещики лишались крестьян, если не кормили их в голодные годы. Всем разрешили свободно заниматься промыслами и торговлей. Англичане того времени замечают, что это был первый государь в Европе, который сделал свою державу до такой степени свободной.
Однако богомольную и «благолепную» Москву удивляло и пугало другое — страсть нового царя к веселым потехам и забавам. Перед своим новым дворцом он велел соорудить медное изваяние Цербера, который страшно клацал зубами. Зимой на Москве-реке возвели ледяную крепость для ратных учений, на стенах коей были намалеваны престрашные чудища, олицетворявшие полчища татарские. Народ тешили скоморохи, плясуны, прирученные медведи, а за обедом у царя играла музыка.
Враги Лжедмитрия умело распространяли слухи, что он заключил союз с сатаной, хочет-де церкви Божии порушить и отдаться под власть Папы Римского. Дело усугублялось бесчинствами поляков в Москве. Кончилось все тем, что 17 мая 1606 года «император» был убит заговорщиками. Над телом долго глумились, приговаривая: «Латинских попов привел, нечестивую польку в жены взял, казну московскую в Польшу вывозил!» На грудь мертвому бросили шутовскую маску, а в рот воткнули дудку.
И тут начались чудеса. Вокруг мертвеца, который лежал на Красной площади, по ночам мерцал загадочный свет и раздавались дикие звуки. «Мнози слышаху в полуночи великий плищ* бесовский: в бубны бияху, и в сопели играху, и песни скверные пояху, и таковую честь любящему их расстриге приношаху». К тому же всю неделю с 18 мая стояли небывалые морозы: трава и листы на деревьях пожухли, почернели. Когда же труп, привязанный к лошади, поволокли к Серпуховским воротам, на кладбище для нищих, бездомных и самоубийц («убогий дом»), то разразилась страшная буря: на Кулишках сорвало кровлю с башни, повалило стену у Калужских ворот. Вдруг по Москве стали распространяться слухи, что в «убогом доме» мертвый по ночам вылезает из могилы и переносится с места на место, окруженный голубоватым светом. Раскопали могилу, углубили на целую сажень, снова зарыли — а через две недели тело якобы нашли у Серпуховских ворот.
Встревоженные власти повелели перевезти труп в село Нижние Коблы и сжечь. Но сгорели лишь руки и ноги — туловище огню не поддавалось, несмотря на страшное пламя. Пришлось мертвеца разрубать на части и снова бросать в костер. Когда он погас, пепел всыпали в пушку и выстрелили в сторону заходящего солнца — на запад, откуда пожаловал на Русь сей загадочный «чародей».
Между прочим, когда он еще въезжал с пышной свитой в Москву на царствование, тоже грянула небывалая буря, срывавшая крыши с домов…
* Крик, шум.
(«Энциклопедия русских чудес»)