Александр Ермолов, герой Отечественной войны 1812 года, за покровительство декабристам был посажен в Петропавловскую крепость, а затем сослан в Кострому, где и встретился впервые с этим необыкновенным человеком.
Предсказатель будущего произвел на генерала сильное впечатление. Ермолов даже счел необходимым написать о нем в своих записках «Чтений Императорского общества истории и древностей российских», опубликованных в 1863 году:
«В это время проживал в Костроме некто Авель, который был одарен способностью верно предсказывать будущее. Находясь однажды за столом у губернатора Лумпа, Авель предсказал день и час кончины императрицы Екатерины с необычайной верностью. Простившись с жителями Костромы, он объявил им о намерении своем поговорить с государем Павлом Петровичем, но был по приказанию ее величества посажен в крепость, из которой, однако, скоро выпущен… Авель также предсказал день и час кончины императора Павла. Все, предсказанное Авелем, буквально сбылось. Этот Авель находился в Москве…»
Едва ли не самый знаменитый русский пророк родился в Алексинском уезде Тульской губернии. Родом был из крестьянской семьи. С юных лет начал он странствовать по святой Руси. В 1785 году принял постриг в Валаамском монастыре, но предпочел жить отшельником. Однажды случилось отшельнику некое «видение», после коего начал он писать и сказывать, что у кого на роду начертано. «И ходил он тако по разным монастырям и пустыням девять годов», — сказано в «Житии и страданиях отца и монаха Авеля».
Будучи насельником Николо-Бабаевского монастыря, что в Костромской епархии, сочинил Авель «книгу мудрую и премудрую, в ней же написано о царской фамилии. В то же время царствовала в российской земле вторая Екатерина… Настоятель же собрал братию и сотвориша совет: ту книгу и отца Авеля отправить в Кострому, в духовную консисторию; и бысть тако отправлен». Архиерей по прочтении книги, где упоминались «различные царские имена и царские секреты», сказал испуганно Авелю: «Сия твоя книга написана смертною казнию». Еще пуще перепугался губернатор, к которому препроводили протестующего монаха, и приказал под строгим конвоем отвезти его в столицу к самому «главнокомандующему Сената» генералу Самойлову.
Через несколько дней по прибытии Авеля в Санкт-Петербург генерал спросил его, листая книгу:
— Так ты предсказуешь, в помрачении ума, что милостивая государыня наша императрица Екатерина Алексеевна упокоится скоропостижно в нынешнем, одна тысяча семьсот девяносто шестом году от Рождества Христова, а также предсказываешь день, месяц и даже час кончины? Отвечай же, пес смердящий!
— Истинно так и воспоследует вскорости, — ответствовал Авель. — Жаль государыню, однако конец ее земного пути близок и неотвратим.
Оторопевший главнокомандующий ударил зловестника по лицу.
— Как ты, бесстыжие глаза, смел писать такие словеса на земного Бога?
Отвечал Авель:
— Меня научил секреты составлять сам Господь Бог.
— Истинно безумен ты, нечестивец. Будешь сидеть в темнице на хлебе и воде, доколе твою участь не решит государыня, да продлит всемогущий Господь ее царствование, — сказал генерал и тут же уехал в Зимний дворец — рассказывать о монахе, помутившемся разумом и дерзнувшем возвести «великие на царский дом хулы».
Приговор Екатерины был краток:
— В Шлиссельбург. Пусть-ка там посидит до скончания живота моего. Если он такой умник, то сидеть ему осталось немного — ведь мне он каркает скорую смерть, в этом еще годе.
Через десять месяцев и десять дней — точно как и было предсказано — императрица отдала Богу душу. Про Авеля, как водится, забыли, и томиться бы ему в каземате до скончания дней. Но тут, на счастье, попалась премудрая книга на глаза князю Куракину, и он по прочтении книги немедля передал ее императору Павлу I.
Пораженный исполнением пророчества о собственной матушке, государь призвал к себе Авеля, всячески его обласкал и под конец аудиенции попросил:
— Владыко, отче, благослови меня и весь дом мой, дабы твое благословение было нам во благо.
Авеля поселили в Невской лавре, однако вскоре он ушел на Валаам. Здесь сочинил еще одну книгу, в которой предрекал скорый конец… не больше и не меньше, как своему благодетелю Павлу I. И завертелось обычное колесо сыска: митрополит отправляет мерзопакостное сочинение Авеля в секретную палату, «где совершаются важные секреты и государственные документы»; взбешенный государь повелевает заключить неблагодарного предвещателя в Петропавловскую крепость… Через десять месяцев и десять дней (опять!) пророчество сбывается.
Казалось бы, монаху, хлебнувшему столько лиха от светских властей, пора бы уж и успокоиться, не терзать высоких особ мрачными пророчествами. Не тут-то было! Не зря, видно, сказано Пушкиным: «Волхвы не боятся могучих владык»! В своем новом сочинении Авель предрекал, «как будет Москва взята французами и в который год». И эта рукопись дошла, понятно, до императоpa, который поступил так же, как его царственные предки: повелел заключить монаха в Соловецкую тюрьму и «быть ему там дотоле, пока не сбудутся его пророчества». Они и сбылись — через десять лет и десять месяцев (опять две роковые десятки!).
В сентябре 1812 года Александр I, отличавшийся превосходной памятью, приказал князю Голицыну написать от своего имени письмо в Соловки: «Монаха отца Авеля исключить из числа колодников и включить его в число монахов на всю полную свободу… Если он жив и здоров, то ехал бы к нам в Петербург, мы желаем его видеть и с ним нечто поговорить».
Архимандрит, плохо относившийся к старцу и даже пытавшийся его уморить, решился на хитрость. Побоявшись впасть в немилость царя за свои злодеяния, отвечал: «Ныне отец Авель болен и не может к вам быть, а разве на будущий год весною». Однако у государя были и на Соловках свои глаза и уши. Вскоре Александр разобрался, в чем дело. Специальным указом Синоду он повелел: «Непременно монаха Авеля выпустить из Соловецкого монастыря и дать ему паспорт во все российские города и монастыри. И чтобы он всем был доволен, платьем и деньгами».
А архимандриту было предписано: «Дать отцу Авелю на прогон денег до Петербурга».
Тут уж архимандрит и его сподручные по пакостным действиям решили уморить предсказателя, вообще лишив его пищи в надежде на скорую кончину. В ответ последовало громогласное пророчество от старца:
— Дети, что делаете неугодное Богу? Если не прекратите зло, то вскоре все погибнете лютою смертию, и память ваша истребится на земле, и чада ваши осиротеют, и жены останутся вдовицами!
Так все и произошло: архимандрит и все прочие злодеи зимою упокоились «Бог весть от какой хворобы».
Летом 1813 года Авель явился, наконец, к Голицыну. Князь «рад бысть ему зело и вопрошал о судьбах Божиих». Говорят, что в своих «тайных ответах» пророк очертил всю историю России — от начала и до конца веков. Царедворец пришел в такой ужас, что поостерегся представлять монаха государю и отпустил с миром.
Потом Авель опять стал ходить по монастырям, пока не был, в царствование уже Николая Павловича, пойман по распоряжению властей и заточен в Спасо-Евфимьевский монастырь в Суздале, где, по всей вероятности, и скончался на восемьдесят четвертом году своей многострадальной жизни. Все пророчества Авеля, прозванного в народе Вещим, сбылись — и сильным мира сего, и простолюдинам. Но за свой загадочный дар он заплатил двумя десятилетиями тюрем.
Главный же его труд, о грядущем приходе антихриста, все еще не найден. Может, оно и к лучшему: ведь каждому боязно знать час кончины планеты Земля!
(«Энциклопедия русских чудес»)