Священник Александр Дьяченко
Как-то, уже будучи священником, отпевал я в соседнем городе девочку-подростка. Помню, трагедия была страшная. Ребёнок на глазах отца перебегал дорогу под окнами своего дома и попал под машину. Отец выбежал, поднял дитя на руки, принёс бездыханное тельце домой. Положил его в ванну и давай от крови отмывать.
Мне об этом перед самым отпеванием рассказали. Молитву начинать нужно, а я не могу: представил эту картинку, и слёзы душат. Да и вопрос этот извечный: за что, Господи, дитё малое неповинное, за что? Прервался, отошёл на минутку в притвор и постарался взять себя в руки. Тебе нельзя плакать, нельзя. Твои слёзы здесь никому не нужны. Нужна молитва, иди и работай, делай своё дело, а эмоции можешь оставить при себе.
Прошло, наверное, месяца два после похорон девочки. Заходит в храм её отец, нашёл меня и просит квартиру освятить. Понятное дело, конечно, нужно идти.
Уже на следующий день я был у них дома. Поскольку трагедия произошла в самом начале лета, то вся семья сразу же уехала на дачу и в город до сих пор не возвращалась. Не могли, сил не было. Отец в одиночку и бродил по дому, как медведь-шатун.
— Не могу, — говорит, — в её комнату входить. Зайду, и вот мне всё кажется, что она только на минутку отошла и сейчас услышу её голосочек. Я, батюшка, Бога никогда не обижал, за что же Он меня так?
Посидели мы, выслушал я его рассказ. Потом начал освящение. Прохожу по комнатам, совершаю каждение и читаю 90-й псалом. Только вот у меня привычка: как только вижу в доме книги, обязательно подойду, посмотрю, что хозяева читают, чем интересуются.
Присмотрелся к его книгам и обомлел. Такого собрания чернокнижных изданий в нашу новейшую эпоху я ещё ни у кого не встречал! Чего здесь только не было: и сборники заговоров, и белая и чёрная магия, практическая магия, сонники разных калибров, руководство по составлению гороскопов… Короче говоря, несколько полок таких книг; почему-то врезались в память и книги, распространяемые у нас кришнаитами, в ярких глянцевых обложках. Было видно, что книжки не только стояли на полках, ими пользовались, и весьма активно. Некоторые книжки вообще были затёрты, наподобие старых учебников.
— Отец, — спросил я, — это чьё барахло?
— Моё, — ответил он.
— А зачем оно тебе?
— Интересуюсь.
Прервал освящение и поставил условие:
— Дом с таким багажом вражией литературы освящать не стану.
Тот мне в ноги и чуть не в крик:
— Освяти, сил моих нет, не могу в доме жить, душа наизнанку!
— Ты сначала эту чертовщину сожги, а потом снова к себе зови! Зачем мне перед Богом комедию-то ломать? Или давай так: я тебе дом освящаю, и книжки мы с тобой сразу же в церковь уносим. У нас за храмом печка, в ней всю эту гадость и сожжём.
— Батюшка, может, ты освятишь, а завтра я их утречком сам принесу?
Стоит он передо мной на коленях, а глаза так и сияют, и видно, что верит в то, что говорит. Ну не буду же я с ним торговаться. Ведь взрослый же мужик!
— Ладно, продолжим. Но завтра ты всю свою вредную макулатуру ликвидируешь. И помни, ты обещал!
Ничего он, конечно же, на следующий день не принёс, так и остался при своих интересах. А потом встретились с ним в городе.
Спросил я у него:
— Зачем тебе это?
— Не понимаешь ты, — сказал он в ответ. — Вот я простой слесарь, на заводе по восемь часов у станка пашу. И кто я? Да никто! Червь! Меня каждый начальник обидеть норовит, а магия мне силу в руки даёт. Ты меня обидел? А я на тебя болезнь наслал и или беду на твой дом… Про меня начальство уже знает и не обижает, боится, — он показал мне кулак, — вот они где у меня, миленькие! И соседи опасаются, никто мне жить не мешает, даже пацаны по ночам у меня под окнами не орут. А ты власти меня хочешь лишить? Не выйдет!
Стал я о нём потом справки наводить, и мне рассказали, что оказывается, этот папа хотел дочку свою любимую научить всему тому, что уже сам умел. А ребёнок, чистая душа, восстал против желаний отца. Что он только не делал: и просил, и угрожал — девочка ни в какую. Может, Господь и забрал эту светлую детскую душу, пока ещё не растоптал папа в ребёнке Божие начало и не заставил дитя служить врагу?
Вот тебе и «ЗА ЧТО, ГОСПОДИ?»
(«Рассказы сельского батюшки»)