Покаяние, как мне кажется, состоит из трёх неразрывных «частей». Прежде всего, это — осознание греха. Помню, как покойный московский протоиерей из храма во имя Иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Б. Ордынке отец Борис Гузняков, сказал мне на исповеди: «Осознание греха — уже половина победы над грехом». И он был прав. Многие люди живут во грехе и не осознают греховности своих действий, хотя, может быть, совесть иногда и обличает их. Так, например, продавец магазина или рынка бессовестно обвешивает покупателей и нисколько не считает это воровством, не стыдит себя за это.
Схожая ситуация бывает у священников (не говорю об архиереях): кто-то из них, пользуясь своим служебным положением, «гнобит» своих собратьев из-за каких-то причин и не только не осознаёт, что это — нарушение заповеди Божией о любви к ближнему, но даже думает при этом, что он «борется за Церковь», за дисциплину, за порядок и т.д.
Вторая составная часть покаяния — исповедание своего греха, признание того, что это был грех, свидетельствование об этом перед Богом и духовником. Эта часть очень важна, прежде всего, для самого кающегося.
Мы сколько угодно можем сожалеть о своих грехах «про себя», но оставлять их нераскаянными, не совершая их открытое признание. Получается, что мы носим эти грехи как тяжёлые мешки, как рюкзаки с камнями на своей спине… Порой этот груз бывает непосильным и человек доходит до срыва.
И, наконец, третья важная часть покаяния — это твёрдое намерение не повторять греха. Не обещание, а намерение, ибо есть грехи, от которых нам, может быть, никогда и не избавиться. Таковы, например, осуждение, раздражение, обиды.
Поэтому, если человек обещает Богу, что, например, «больше никогда не станет раздражаться», он заведомо (хотя порой и невольно) обманывает, самообольщается, переоценивает свои силы и возможности. Не исполненное обещание будет тяготить совесть, как и нераскаянный грех. Но намерение победить грех, постоянно бороться должно быть.
Этой победе над грехом будет способствовать и наше искреннее стремление «покрывать» свои грехи добром, например, милостью к больным и нуждающимся, помощью тем, кому она необходима. Причём помощь эта не всегда бывает материальной (в наше время не все люди могут позволить себе пить чай с сахаром!), она может быть не деньгами и иногда даже не словами.
Помню, как мне пришлось усыплять свою собаку, с которой мы прожили вместе полжизни — 17 лет. Мне же было тогда 34 года. Пока врачи в лечебнице делали своё дело, я сидел в приёмной и безутешно плакал, почти что навзрыд. И вдруг я увидел взгляд женщины, сидевшей в этом же приёмном покое со своим четвероногим любимцем на приём к врачу. Это был не простой взгляд, её глаза были полны пониманием и сочувствием, столь глубоким и искренним, что мне стало немного легче. Кажется, что это был взгляд Самого Христа. Я помню этот взгляд и сегодня…
Священник Илья Соловьев