Сложные времена как правило порождают вопросы о виновных в наших бедствиях, неудачах.
В начале девяностых многие увлеченно искали золото партии, сейчас не менее горячо, иногда даже чересчур, на просторах всемирной паутины обсуждается тема богатств священнослужителей. Одно интересное мнение неизвестного автора приведем ниже.
«Финансовый вопрос — он везде стоит остро. Любой человек, распоряжающийся средствами, в народных глазах — вор. А к церковным средствам внимание повышенное. Я думаю, что оно подогревается умышленно.
С точки зрения атеиста, Церковь — аппарат по сбору халявных денег. Потому что, на его взгляд, Церковь вообще в принципе никакой функции не несет. Для чего украшать церковь? Для чего нести в нее деньги? А он не думает, что, помимо содержания духовенства, мы еще и выполняем заповедь Бога — поддерживаем богослужение? На наши средства, принесенные в храм, закупаются ладан, свечи, уголь, вино, пекутся просфоры, покупается богослужебная утварь, которая стоит ого-го сколько. И содержание духовенства — как раз не первая задача церквей, а 20-я.
А если кто-то дает священнику лично — простите, это запрещено? Если стоматологу за протезы мы даем конвертик от себя лично, как благодарность, — почему это не вызывает возмущения? Да все живут на чьи- либо деньги. Продавцам мы платим зарплату своими покупками, врачам — хм… Сама вот недавно дала дерматологу за прием, хотя она ничего не просила. Просто поддержать. Пусть она своему ребенку купит кило апельсинов и пару пакетов сока. Да пусть. Мне не жалко.
Чужие «Мерседесы» у нас вообще вызывают особую ненависть. Дом построил — во, наворовал. Машину купил — ну еще бы, цены-то вон какие у себя в магазине поставил! А благосостояние священства зачастую мифическое, раздутое в завистливом воображении священноненавистников. Сколько я этих разговоров за свою жизнь наслушалась! О священнике, у которого я окормлялась, говорили, что у него в пригороде трехэтажный дом с бассейном и зимним садом (откуда такие подробности?), и что он в этом бассейне ПО ВОСКРЕСЕНЬЯМ моется. А у него даже квартирки не было — несколько лет снимал двушку, с тремя детьми-то. Ну зачем распространять такие сплетни? Что за желание считать чужое имущество?
Другой священник, отец четырех детей, через 10 лет служения поставил домик, причем так себе домик — смотреть не на что. Продал бабушкину и материну квартиры где-то на Урале и на эти средства построил. И заходит одна прихожанка в храм — и говорит: «Так и подожгла бы!» Это что? О своем сыне она так сказала бы? Даже если он построил бы дом на средства от торговли наркотиками? Другая женщина, пожилая, которая всю жизнь ходила в церковь, как-то, придя с родительской, выложила: «Один поп стоит, а второй — полную сумку конфет несет и говорит: “Ну, я пошел домой, к своим детям!” Полную сумку конфет потащил! К своим детям!» И она ненавидит уже всех — и попа, и его детей, и конфеты, которые он им потащил, и тех, кто эти конфеты ему дал. Откуда такая ненависть? Твоих конфет там нет. Это просто дьявольская злоба. Разве так должны жить христиане?
Вот у нас знакомый батюшка попал в аварию. Машина — на списание. Сам с тяжелейшим переломом два месяца лежал в больницах. За эти два месяца у них родился пятый ребенок. И им никто не помогал. Кроме добровольцев-прихожан. Нашелся добрый человек — купил ему старенький «Мерседесик». Это плохо? Это грех? Да мы все должны вот так друг к другу относиться. Когда мой муж лежал с переломами в больнице, люди приходили и давали деньги — возьмите, вы сейчас остались одна без мужа. Разве это плохо? Когда у нашей прихожанки муж упал с лестницы и неделю лежал в больнице, она с тремя малолетками в деревне безо всего, — мы все ей помогали: возили в город за продуктами, отвозили детей в школу. А та матушка, которая осталась одна с двенадцатью детьми? Кто-нибудь подумал, как они сейчас живут? Кто-нибудь из осуждающих подумал вообще о том, что значит сейчас быть священником? Хотя бы о том, как это — растить пятерых, семерых детей? О том, что священство ежечасно, ежеминутно принимает на себя жесточайшее осуждение. За все: проехал на хорошей машине — ободрал старух. Проехал на плохой — прикидывается бедным, пыль в глаза пускает. Подарили ему коробку конфет — во, сумками домой таскает. Дала старушка пять рублей — только подумайте: пять рублей! — наживается на нищих старухах. Нажился на пяти рублях. До конца жизни себя обеспечил этими пятью рублями.
Осуждающий видит, сколько берет священник, но не видит или не хочет видеть, сколько он отдает. Что бы священник ни сделал — в глазах таких судей он всегда будет вором, лентяем, кровопийцей. Нам однажды на приход выделили гуманитарную помощь — крупы, сухое молоко, еще что-то. Помощи этой было столько, что решили никого не ограничивать — раздавали всем желающим. Прискакала вся деревня. В первых рядах стояли те, кто в церковь не ходит даже на Пасху. Эти люди увозили продукты тележками. И, выходя из сторожки, тут же, не пройдя и двух метров, поливали нас грязью. И тут же приплели, что в помощи этой и сахар был, а мы его продали, и на народные деньги весь двор машинами заставили (а стоял наш «Москвич» и ржавая «копейка» жестянщика, который крыл крышу на храме). Это просто злоба и ненависть ко всему живому. И любят же приплетать народные деньги — а вот их денег-то как раз там и ни копейки.
Почему помощь человеку в рясе вызывает столько злобы? Вот, поп на «Мерседесе» ездит! Да пусть ездит. Ему, может, благодетель какой подарил его. Он и ездит. Где сказано, что священник должен быть разутым и раздетым? И желательно — голодным? Мне кажется, что за всеми этими разговорами кроется желание видеть духовенство униженным. Может быть, это воспиталось в народе за годы совдеповщины.»