Оборонительное сражение

4. ОБОРОНИТЕЛЬНОЕ СРАЖЕНИЕ

Наступил июль, а на всем советско-германском фронте продолжалось затишье. Сводки Совинформбюро неизменно гласили: «На фронте ничего существенного не произошло». Но это было предгрозовое затишье. 2 мюля Ставка предупредила командующих фронтами в районе Курского выступа о том, что, по имеющимся сведениям, противник может перейти в наступление 3—6 июля, и потребовала усилить разведку и наблюдение, держать войска в полной готовности к отражению возможных ударов⁵⁹. Такое предупреждение было дано своевременно. Враг действительно готовился начать наступление. 4 июля возле Белгорода перешел линию фронта и сдался в плен сапер, по национальности славен. Он показал, что его часть получила задачу разминировать минные поля и снять проволочные заграждения. «Солдатам, — сообщил он, — выдан сухой паек и водка на пять дней… Примерный срок наступления командованием германской армии назначен на 5 июля»⁶⁰.

В ночь на 5 июля разведка 15-й стрелковой дивизии 13-й армии Центрального фронта обнаружила перед передним краем группу немецких саперов, проделывавших проходы в минных полях. В завязавшейся схватке несколько саперов было убито, двое бежали, а один взят в плен. Он оказался рядовым Фермелло, солдатом саперного батальона 6-й пехотной дивизии. Пленный показал, что наступление назначено на 3 часа 5 июля, что части уже заняли исходные позиции. Эти данные были подтверждены показаниями перебежчиков и пленных, захваченных на других участках.

Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский вспоминает: «Перед нами встал вопрос: сверить показаниям пленных или нет? Необходимо было немедленно принять решение на проведение предусмотренной планом артиллерийской контрподготовки, так как времени на запрос Ставки и получение ответа не было. И оно было принято. Командующий артиллерией фронта получил приказ обрушиться на противника всей мощью запланированных для этой цели огневых средств…»⁶¹.

В 2 часа 20 минут 5 июля гром орудий разорвал предрассветную тишину, царившую над степью, над позициями обеих сторон на обширном участке фронта южнее Орла. Это за 10 минут до начала артиллерийской подготовки врага артиллерия 13-й армии, против которой ожидался главный удар противника, начала контрподготовку во всей своей полосе обороны. На вражеские войска, изготовившиеся к наступлению, на его батареи обрушился огонь около 600 орудий и минометов. Огонь продолжался 30 минут. Противник понес значительные потери, особенно в артиллерии. Из 100 его батарей, подвергшихся огневому воздействию, более половины было подавлено⁶².

Немецко-фашистское командование оказалось застигнутым врасплох. Многие немецкие генералы и офицеры решили, что советские войска их упредили и сами переходят в наступление. Это внесло неуверенность в руководство войсками, поколебало их веру в успех операции, понизило моральное состояние солдат и офицеров. Противнику потребовалось около двух часов, чтобы привести части в порядок. Только в 4 часа 30 минут он смог начать артиллерийскую подготовку. Проводилась она уже ослабленными силами, неорганизованно. Однако постепенно, с вводом в действие батарей, подавленных советской артиллерией, сила огня возрастала. Одновременно противник бросил против 13-й армии до 300 бомбардировщиков, которые группами по 50—100 самолетов бомбили всю тактическую глубину обороны, главным образом огневые позиции артиллерии⁶³.

Однако из-за того, что система наблюдательных и командных пунктов врага была нарушена и управление артиллерией и авиацией ослаблено, он не смог нанести сколько-нибудь серьезные потери советским войскам, в особенности хорошо замаскированной и рассредоточенной артиллерии.

Поэтому командование Центрального фронта получило возможность во время вражеской артиллерийской подготовки провести повторную 30-минутную контрподготовку. На этот раз в ней приняло участие почти вдвое больше орудий и минометов — около тысячи. В результате противник понес новые потери, а его наспех налаженное управление частями вновь было нарушено. Он не смог завершить свою артиллерийскую подготовку мощным огневым налетом и не причинил особого ущерба советским войскам. Внезапности удара у врага не получилось. Но остановить машину наступления он уже не мог.

Для увеличения — нажмите на изображение

Схема 2. Оборонительное сражение на орловско-курском направлении (5—15 июля 1943 г.)

В 5 часов 30 минут под прикрытием огня артиллерии и авиации на позиции войск Центрального фронта двинулись вражеские танки и пехота на бронетранспортерах (схема 2). Противник атаковал всю полосу обороны 13-й армии, которой командовал генерал-лейтенант Н.П. Пухов, и примыкавшие к ней фланги 48-й и 70-й армий на 45-километровоам фронте, введя в бой пять пехотных и три танковые дивизии — 216, 78, 86, 292, 6-ю пехотные и 18, 9 и 20-ю танковые⁶⁴. Эта атака на широком фронте имела целью дезориентировать командование советских войск, замаскировать направление главного удара основной группировки 9-й армии.

Бронебойщики ведут огонь по танкам противника (июль 1943 г.)

Первые атаки врага двумя группами по 100 и тремя группами по 30—50 танков с пехотой были встречены плотным огнем артиллерии, стрелявшей прямой наводкой. Пехота, отсеченная от танков минометным и ружейно-пулеметным огнем, залегла. Атаки захлебнулись. Неся огромные потери, враг отошел на исходные позиции.

В 7 часов 30 минут гитлеровское командование, перегруппировав силы, начало новую мощную артиллерийскую подготовку на левом фланге 13-й армии, где оборонялись 15-я стрелковая дивизия под командованием полковника В.Н. Джанджгавы и 81-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора А.Б. Баринова. Именно здесь в направлении на Ольховатку нанес противник основной удар в 8 часов 30 минут. На узком участке фронта главные силы врага штурмовали позиции двух стрелковых дивизий. Группами по 10—15 тяжелых танков «тигр» и самоходными орудиями «фердинанд», за которыми шли сотни средних танков и пехота на бронетранспортерах, пытались гитлеровцы пробить брешь в обороне советских войск.

На помощь упорно оборонявшимся на левом фланге 13-й армии 15-й и 81-й дивизиям были брошены основные силы 16-й воздушной армии, которой командовал генерал-лейтенант С.И. Руденко. Авиация непрерывно бомбила вражеские войска, наносила удары по их танкам. «Русские применили такое количество самолетов, какого мы никогда на Востоке еще не видели»⁶⁵— вспоминает бывший командир наступавшей здесь 6-й немецкой пехотной дивизии генерал Гроссман.

Советские войска стойко отбивали атаки противника. Пехотинцы гранатами и бутылками с горючей смесью смело уничтожали его танки. Многие истребители танков, пренебрегая опасностью, подбирались к вражеским машинам и подкладывали под них мины. Отважно и умело действовали воины инженерных частей. За первый день боя в полосе 13-й армии саперы установили около 6 тыс. новых мин. В этот день враг потерял только на минных нолях около 100 танков и самоходных орудий⁶⁶. Минновзрывные заграждения сковывали маневр танков противника, что давало возможность советской противотанковой артиллерии вести по ним прицельный огонь и уничтожать их, а стрелковым подразделениям истреблять пехоту, следовавшую за танками. Каждый советский воин стоял на своем участке насмерть.

К исходу первого дня боя, отразив пятую атаку врага и нанеся ему большие потери, части 15-й и 81-й стрелковых дивизий по приказу командования отошли на вторую полосу обороны. На их участках противник продвинулся на 6—8 километров, подойдя севернее Ольховатки ко второй полосе обороны. На участке 132-й и 280-й дивизий 70-й армии под командованием генерал-лейтенанта И.В. Галанина, где враг наносил вспомогательный удар в направлении на Гнилец, за день боя он продвинулся на 5 километров.

Наступление врага на стыке 13-й и 48-й армий против 8-й, 148-й и 16-й литовской стрелковых дивизий не принесло ему успеха. Немецко-фашистские войска пытались здесь прорвать оборону, нанося удар в сторону Малоархангельска. Вначале им удалось приблизиться к переднему краю обороны, а на ряде участков ворваться в первые траншеи, но затем части 8-й, 148-й и 16-й литовской дивизий контратаками и огнем артиллерии отбросили врага на его исходные позиции.

На остальных участках войска Центрального фронта прочно удерживали занимаемые рубежи. Расчет немецко-фашистского командования с ходу прорвать оборону и получить свободу маневра в сторону Курска не оправдался.

Вечером 5 июля командующий фронтом принял решение на следующий день утром нанести контрудар по вклинившемуся противнику и восстановить положение на левом фланге 13-й армии. В соответствии с этим в ночь на 6 июля в полосу обороны 13-й армии были подведены из второго эшелона фронта 2-я танковая армия под командованием генерал-лейтенанта А.Г. Родина и из резерва фронта 19-й танковый корпус. Короткая июльская ночь не дала возможности танковым соединениям сосредоточиться на исходных позициях под покровом темноты. Рассвет застал их в движении. Командиры не успели провести тщательную рекогносцировку местности, не были разведаны или проделаны проходы в минных полях. Все это очень затрудняло нанесение стремительного и одновременного удара. Поэтому выполнить поставленную задачу танковые корпуса не смогли и вынуждены были отойти на вторую полосу обороны 13-й армии, которую и защищали совместно со стрелковыми соединениями.

С рассветом 6 июля танковые дивизии противника возобновили наступление. Отражая натиск врага, беспримерный героизм проявили полки 70-й гвардейской стрелковой дивизии 17-го гвардейского стрелкового корпуса. На 203-й гвардейский стрелковый полк, которым командовал майор В.О. Коноваленко, авиация противника за короткое время совершила до 1,5 тыс. самолето-налетов. Несмотря на то что полк еще не успел как следует закрепиться, врагу не удалось сломить гвардейцев. Они отразили 16 атак, в которых участвовало 250 танков. Советские пехотинцы смело пропускали немецкие танки за свои окопы, огнем отсекали пехоту и уничтожали танки гранатами и бутылками с горючей смесью. Героизм проявлял каждый гвардеец. Почти все солдаты и офицеры этого полка были представлены к правительственным наградам⁶⁷.

Несмотря на race усилия, прорвать оборону советских войск в направлении на Ольховатку врагу не удалось.

Не смогли прорвать оборону вражеские войска и на вспомогательных направлениях — на Малоархангельск и Гнилец.

Двухдневные бои настолько подорвали наступательную мощь ударной группировки врага, что в последующие дни он был уже не в состоянии предпринять сильного и хорошо организованного наступления. Оценивая события этих дней, командование 9-й немецкой армии отмечало: «Со второго дня сопротивление противника начало усиливаться, в особенности усиливался огонь артиллерии»⁶⁸.

Вражеская оценка деятельности советской артиллерии вполне соответствовала действительности. Командование Центрального фронта умело противопоставляло мощным танковым таранам врага не менее мощные заслоны артиллерийско-противотанковых резервов. Для этого оно использовало не только специальную противотанковую артиллерию, но и легкие артиллерийские полки и бригады 4-го артиллерийского корпуса прорыва, вооруженные 76-мм пушками. Обладая большой подвижностью, эти части быстро перемещались в полосе обороны 13-й армии и своевременно занимали рубежи на наиболее танкоопасных направлениях. Оценивая роль артиллерии в оборонительных боях первых двух дней, Военный совет Центрального фронта в специальном приказе писал: «В происходящих боях основную тяжесть борьбы с танками противника приняли на себя доблестные артиллеристы 13-й армии… Поздравляю бойцов и командиров артиллерии армии с боевыми успехами. Глубоко уверен, что в дальнейших боях артиллеристы в тесном взаимодействии с пехотой и танками разгромят танковые полчища зарвавшегося врага»⁶⁹.

За 5 и 6 июля врагу удалось продвинуться вперед на северном фасе Курского выступа только на 10 километров, потеряв при этом более 25 тыс. солдат и офицеров убитыми и ранеными, около 200 танков и самоходных артиллерийских установок, более 200 самолетов, большое количество артиллерии и другой боевой техники. Многие полки противника лишились значительной части командного состава. По свидетельству западногерманского военного историка Рикера, 195-й полк 78-й пехотной дивизии, действовавшей в составе 23-го армейского корпуса, за первые два дня боев потерял всех своих командиров рот⁷⁰. Огромные потери заставили командование 9-й армии сократить фронт наступления и в последующие дни вести борьбу за вторую полосу обороны лишь на узком участке. Командующий армией генерал-полковник Модель, убедившись в непреодолимости обороны советских войск в направлении Ольховатки, решил перенести главный удар танковых соединений на новое направление.

С утра 7 июля основной удар противник нанес в направлении Понырей. Немецко-фашистское командование решило во что бы то ни стало захватить этот узел обороны, так как, владея им, советские войска перехватывали железную дорогу Орел — Курск и имели возможность наносить фланговые удары по противнику, наступавшему на Малоархангельск и Ольховатку. Советское командование, вовремя разгадав замысел врага, подтянуло войска на это направление. Для усиления противотанковой обороны района Понырей и артиллерийской поддержки сражавшихся здесь частей 307-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора М.А. Еншина были выделены 5-я артиллерийская дивизия прорыва, 13-я истребительно-противотанковая артиллерийская и 11-я минометная бригады, а также 22-я гвардейская минометная бригада полевой реактивной артиллерии. Никогда еще до этого в ходе Великой Отечественной войны ни одна стрелковая дивизия в оборонительном бою не прикрывалась таким мощным артиллерийским щитом, какой создало для 307-й дивизии командование Центрального фронта. Здесь же сосредоточивались части 1-й гвардейской инженерной бригады. Ночью они заняли позиции в полосе обороны 307-й стрелковой дивизии. Совместными усилиями стрелков, артиллеристов и бойцов саперных подразделений предстояло преградить путь вражеским бронированным клиньям на главном направлении.

С рассветом противник начал атаки на Поныри. «Здесь разгорелась одна из самых жестоких битв за время восточного похода»⁷¹, — пишет офицер 292-й немецкой пехотной дивизии Ниц.

От взрывов бомб, снарядов и мин, от грохота орудий и танков дрожала земля. С беспредельным мужеством отражали танковые атаки советские артиллеристы. Огонь велся на таком темпе, что на раскалившихся орудийных стволах обгорала краска. Артиллеристы проявляли не только стойкость, но и отличную выучку. 2-я батарея 540-го легкоартиллерийского полка РВГК заняла огневую позицию для стрельбы прямой наводкой севернее Понырей. Первым расчетом командовал старшина К.С. Седов — бывший бригадир колхоза «Березово», Дубенского района, Тульской области. Накануне его приняли в ряды партии, и вот теперь в бою он готовился оправдать высокое звание коммуниста. Когда танки приблизились метров на двести, расчет открыл огонь. Головная машина вздрогнула и, объятая пламенем, застыла на месте. Следом загорелся второй танк. Бой длился несколько часов. Артиллеристы действовали точно и четко. Восемь танков врага и до сотни автоматчиков уничтожило в этот день орудие К.С. Седова. С такой же стойкостью сражались десятки и сотни орудийных расчетов, превращая грозные машины врага в груды обгорелого, исковерканного металла. При поддержке артиллерии и минометов полки 307-й дивизии отбили пять атак противника. Двум батальонам немецкой пехоты, поддержанным 50 танками, удалось ворваться на северозападную окраину Понырей. Но в результате контратаки советских частей они были уничтожены и положение на этом участке восстановлено.

Вместе с артиллеристами успешно отражали вражеские атаки саперы. С началом атак противника были приведены в действие управляемые минные поля и фугасы. Севернее Понырей подвижной отряд заграждения, которым командовал старший лейтенант В.Г. Артамонов, под сильным огнем установил мины на пути движения немецких танков⁷².

Но несмотря на потери, враг не прекращал попыток прорваться к Понырям. Воздушной разведкой и наземным наблюдением было установлено, что он сосредоточил более 150 танков и большое количество мотопехоты в лощине у Понырей для новой атаки. Командующий фронтом приказал силами авиации и артиллерии разгромить группировку противника. Для этого было направлено 120 штурмовиков и бомбардировщиков. Они нанесли врагу большие потери, атака его была сорвана.

Во второй половине дня над полем боя появилась фашистская авиация, которая начала интенсивно бомбить советские войска. Под ее прикрытием противник вновь перешел в атаку на Поныри. Ценой огромных потерь ему удалось кое-где продвинуться, но овладеть этим пунктом он не смог. Натиск врага продолжался до конца долгого июльского дня. Когда над степью стал опускаться вечер, он не принес передышки: немецко-фашистское командование бросило в сражение еще два полка пехоты и 60 танков. Им удалось потеснить 307-ю дивизию. Однако, приведя в течение ночи свои части в порядок, дивизия с утра перешла в контратаку и заняла прежние позиции. Поныри остались в руках советских войск.

Ожесточенные бои 7 июля продолжали вести части 17-го гвардейского стрелкового корпуса, которые прикрывали направление на Ольховатку. Героическое сопротивление врагу оказывала 6-я гвардейская стрелковая дивизия. Противник бросал в бой против нее все новые и новые группы танков и самолетов. Иногда врагу удавалось вклиниться в боевые порядки советских войск, но энергичными контратаками его отбрасывали в исходное положение.

Невиданная стойкость, массовый героизм стали незыблемым законом для советских воинов. 8 июля в 8 часов 20 минут утра до 300 немецких танков с автоматчиками атаковали северо-западнее Ольхотватки боевые позиции 3-й истребительной бригады, которой командовал полковник В.Н. Рукосуев. Главный удар врага обрушился на батарею капитана Г.И. Игишева. Подпустив танки на 700—600 метров, артиллеристы открыли огонь. На поле боя запылали первые танки противника. Но слишком неравны были силы. На батарее, уничтожившей 17 танков, осталось одно орудие, в живых — три человека. Они продолжали сражаться. Потеряв еще два тяжелых танка, противник отошел. Атака была отбита, но на батарее уже некому было драться. От прямого попадания авиабомбы артиллеристы погибли вместе со своей пушкой.

11 часов 30 минут. Танки противника вновь атакуют бригаду, на этот раз нанося главный удар по батарее старшего лейтенанта В.П. Герасимова.

У одного из орудий оторвало щит, разбило колеса и панораму. Был убит наводчик. Его место сейчас же занял замковый. Установив орудие на снарядные ящики и целясь через ствол, он продолжал вести огонь. Так дрались и остальные артиллеристы. В этот день командующий армией получил радиограмму от командира бригады: «…Бригаду атакует до 300 танков. 1-я и 7-я батареи погибли, ввожу в бой свой последний резерв — 2-ю батарею. Прошу помочь боеприпасами. Или устою, или погибну. Рукосуев»⁷³.

Это был последний день артиллерийского полка бригады. Он почти весь погиб, но не пропустил танки через свои боевые порядки⁷⁴.

Мужество и преданность советских воинов своему долгу оказались сильнее бронированных полчищ врага.

О своих неудачах в районе Поныри — Ольховатка командование 9-й немецкой армии в отчете вынуждено было сказать: «После перегруппировки и усиления немецким танковым частям удалось продвинуться вперед в направлении Ольховатка — Поныри на фронте шириной в 10 километров. Однако на этом рубеже они натолкнулись на сильно укрепленную и господствующую над окружающей местностью оборонительную позицию, прикрытую минными полями, врытыми в землю танками, насыщенную противотанковыми средствами. Ее невозможно было атаковать в лоб»⁷⁵. Но этим признанием сказано не все. Стойко удерживая свои позиции, советские войска не только остановили врага, но и нанесли ему огромный урон.

Между тем официальная пропаганда фашистской Германии била в литавры. 8 июля германское верховное главнокомандование сообщило, что «вражеская глубоко расчлененная оборонительная система в лесах и населенных пунктах прорвана…»⁷⁶. Фашистские газеты писали о том, что советские войска несут колоссальные потери, что немецкая новая техника, в частности «тигры», неодолима. Бравурный тон гитлеровской пропаганды должен был поднять дух немецко-фашистских войск, вселить уверенность в неизбежном успехе «решающей наступательной операции» на Востоке.

Под Курском. Помощь раненному в бою (июль 1943 г.)

Несмотря на тяжесть оборонительных боев, Центральный фронт еще имел нетронутые резервы: один стрелковый и два танковых корпуса. Немецкое командование, по-прежнему неправильно оценивая обстановку, упрямо продолжало бросать свои войска в бой. За четыре дня они потеряли свыше 40 тыс. солдат и офицеров, несколько сотен танков и самоходных орудий, до 500 самолетов. К 9 июля противник ввел в сражение все силы своей ударной группировки. Но это не принесло ему успеха. Его танковые соединения и пехота топтались на месте, неся при этом огромные потери. На направлении главного удара им так и не удалось продвинуться вперед более чем на 10 километров. За эти километры 9-я немецкая армия заплатила потерей двух третей своих танков, которыми она располагала к началу наступления⁷⁷. Наступательные возможности врага, по существу, иссякли к 10 июля. И хотя он еще в течение последующих двух дней продолжал попытки прорвать оборону войск Центрального фронта, было ясно, что соотношение сил уже изменилось в пользу советских войск.

Начавшееся 12 июля наступление войск Западного и Брянского фронтов еще более ухудшило положение немецко-фашистских войск. «Модель хотел уже снова нанести удар, — пишет упоминавшийся ранее Дамс,— как наступление русских с двух сторон смяло дугу фронта под Орлом и поставило под угрозу тылы 9-й армии»⁷⁸. 12 июля противник окончательно перешел к обороне.

Командование Центрального фронта так характеризовало обстановку, сложившуюся на его участке: «Встретив противника стеной разящего металла, русской стойкостью и упорством, войска Центрального фронта измотали в непрерывных ожесточенных восьмидневных боях врага и остановили его натиск. Первый этап сражения закончился»⁷⁹.

Таким образом, войска Центрального фронта выполнили поставленную им задачу. Упорным сопротивлением они истощили силы противника и остановили его наступление. Немецко-фашистские войска не смогли прорваться к Курску с севера.

На южном фасе Курского выступа в полосе Воронежского фронта немецко-фашистские войска начали наступление несколько раньше, чем на северном. Еще днем 4 июля своими передовыми отрядами при поддержке авиации и артиллерии они пытались сбить боевое охранение частей 6-й гвардейской армии, которой командовал генерал-лейтенант И.М. Чистяков, и занять более выгодное исходное положение для атаки главной полосы обороны. Противнику удалось к вечеру 4 июля оттеснить подразделения боевого охранения по всему фронту западнее Драгунского. Восточнее же позиции боевого охранения были удержаны.

По имевшимся у командования Воронежского фронта сведениям, главные силы врага должны были перейти в наступление в ночь на 5 июля. Поэтому было решено провести артиллерийскую контрподготовку перед фронтом 6-й гвардейской армии. В 22 часа 30 минут артиллерия этой армии открыла огонь по изготовившемуся к наступлению противнику и по его артиллерийским позициям. С рассветом 5 июля контрподготовка была проведена уже в полном объеме и в полосе двух армий — 6-й и 7-й гвардейских.

Пехота и танки врага, подтянутые за ночь на исходные позиции для наступления, из-за потерь и частичной дезорганизации управления оказались в назначенный срок неготовыми к наступлению. Только в 6 часов утра противник сумел начать сражение за главную полосу обороны Воронежского фронта.

Всего в первый день боя враг бросил против советских войск пять пехотных, восемь танковых и одну моторизованную дивизии. Главный удар он наносил ударной группировкой 4-й танковой армии в направлении на Обоянь, а вспомогательный — силами 3-го танкового корпуса оперативной группы «Кемпф» — на Корочу (схема 3).

Для увеличения — нажмите на изображение

Схема 3. Оборонительное сражение на белгородско-курском направлении (5—23 июля 1943 г.)

В ударной группировке 4-й танковой армии действовал 2-й танковый корпус СС в составе танковых дивизий «Райх», «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова». Командир 2-го танкового корпуса СС Хауссер имел звание обергруппенфюрера — одно из высших в войсках СС — и был удостоен высшей награды — «Дубовые листья к рыцарскому кресту». Командиром дивизии «Адольф Гитлер» был также обергруппен-фюрер — Дитрих. Дивизией «Райх» командовал обер-группенфюрер Крюгер, воевавший еще в первую мировую войну. В группировку входил также 48-й танковый корпус, имевший большой опыт наступательных боев. В его составе были две пехотные, две танковые дивизии и моторизованная дивизия «Великая Германия», которой командовал один из преданнейших Гитлеру людей — генерал-лейтенант Герлайн. Левый фланг ударной группировки 4-й танковой армии прикрывался 52-м армейским корпусом в составе двух пехотных дивизий. Наступление немецких дивизий поддерживалось крупными силами авиации. Вражеские бомбардировщики большими группами непрерывно подвергали ударам советские войска. Только в течение первого часа боевых действий они произвели 300 самолето-налетов. Всего же в первый день наступления в полосе обороны Воронежского фронта было отмечено около 2 тыс. самолето-налетов.

Действия вражеских самолетов не оставались безнаказанными. В жарких воздушных боях советские истребители сбили в первый день 173 немецких самолета⁸⁰. Особенно успешно вели борьбу с фашистской авиацией летчики 5-го авиакорпуса, которым командовал генерал-майор Д.П. Галунов. 5 июля только 8-я гвардейская истребительная авиадивизия этого корпуса сбила в воздушных боях 76 самолетов. В этот день летчик старший лейтенант О.С. Беликов уничтожил четыре вражеских самолета. Летчики 1-го бомбардировочного авиакорпуса лод командованием полковника И.С. Полбина и штурмовики 1-го штурмового авиакорпуса, которым командовал генерал-лейтенант В.Г. Рязанов, и 291-й авиационной дивизии под командованием полковника А.Н. Витрука успешно бомбили танки и мотопехоту противника.

5 июля враг, перейдя в общее наступление, неоднократно предпринимал атаки, каждый раз при поддержке от 50 до 200 танков. Но советские войска почти на всех участках отражали удары, прочно удерживая свои позиции. В этих боях лучшим соединениям немецко-фашистской армии противостояла одна из наиболее опытных советских армий — 6-я гвардейская (бывшая 21-я). Еще на Волге она громила 48-й танковый корпус гитлеровцев. Сейчас она вновь встретилась с ним и вновь проявила образец стойкости и воинского умения. Лишь в центре обороны 6-й гвардейской армии противнику удалось вклиниться на 4—6 километров.

В полосе обороны 7-й гвардейской армии, которой командовал генерал-лейтенант М.С. Шумилов, немецко-фашистские войска, пользуясь превосходством в силах, форсировали Северный Донец на узком участке юго-восточнее Белгорода и овладели небольшим плацдармом на левом берегу реки. В ходе этих боев они потеряли свыше 10 тыс. солдат и офицеров убитыми и ранеными и до 200 танков.

Командование Воронежского фронта решило для надежного прикрытия обоянского направления, где враг наносил свой главный удар, усилить вторую полосу обороны. В ночь на 6 июля ее заняли соединения 1-й танковой армии под командованием генерал-лейтенанта М.Е. Катукова — 3-й механизированный, 6-й и 31-й танковые корпуса — и отдельные 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса, выдвинутые из резерва фронта.

Одновременно для укрепления противотанковой обороны на этом направлении войска 6-й гвардейской армии усиливались 29-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригадой, вводились в бой два истребительно-противотанковых артиллерийских полка⁸¹. Вклинившаяся вражеская группировка была охвачена советскими танковыми соединениями и истребительно-противотанковой артиллерией. Таким образом, действия ее оказались локализованными. Ей предстояло вновь штурмовать позиции, которые теперь занимали не только стрелковые, но и танковые соединения, готовые с места отражать атаки гитлеровцев.

Утром 6 июля враг повторил артиллерийскую и авиационную подготовку. Вслед за этим начали атаку его танки и пехота. Удары наносились по-прежнему в сторону Обояни.

О страшном напряжении этого дня Курской битвы вспоминает член Военного совета 1-й танковой армии генерал-лейтенант Н.К. Попель: «Пожалуй, ни я, ни кто другой из наших командиров не видали зараз такого количества вражеских танков. Генерал-полковник Гот, командовавший 4-й танковой армией гитлеровцев, ставил на кон все. Против каждой нашей роты в 10 танков действовало 30—40 немецких. Гот отлично понимал, что, если он прорвется к Курску, любые потери будут оправданы, любые жертвы не напрасны»⁸².

Битва на подступах к Обояни быстро приобретала характер грандиозного танкового сражения. От его исхода во многом зависел исход всей операции. Поэтому командование фронта уделяло этому сражению особое внимание. На командный пункт 1-й танковой армии прибыл член Военного Совета фронта Н.С. Хрущев. Он внимательно ознакомился в штабе армии с итогами первого дня, проверил, как ведется политическая работа в частях, и подчеркнул, что в сложившихся условиях на долю танкистов выпадает особо ответственная задача — они должны во что бы то ни стало преградить путь гитлеровским танковым дивизиям. «Ближайшие сутки, двое, трое, от силы неделя — самые страшные, — сказал он. — Либо пан, либо… немцы в Курске. Они на карту все ставят, для них это вопрос жизни или смерти. Надо сделать так, чтобы был вопрос только смерти, чтобы они свернули себе шею, а мы вперед пошли. Украина ждет, Днепр… А там граница»⁸³. Н.С. Хрущев побывал в этот день у раненых, в политотделе, в разведотделе, где говорил с пленными, у начальника штаба армии, у заместителя командующего армией по тылу. Он остался в 1-й танковой армии, чтобы оказать необходимую помощь.

Ожесточение боев нарастало с каждым часом. Неоценимую помощь 1-й танковой и 6-й гвардейской армиям оказывала авиация. Летчики надежно прикрывали наземные войска от ударов противника. В одном из воздушных боев беспримерный подвиг совершил летчик-коммунист сын белорусского крестьянина старший лейтенант А.К. Горовец. В составе эскадрильи истребителей он на самолете Ла-5, фюзеляж которого украшала надпись «От колхозников и колхозниц Горьковской области», прикрывал оборонявшиеся войска. Выполнив задачу, истребители возвращались на аэродром. Замыкающим шел Горовец. Вдруг летчик заметил над хутором Зоринские Дворы новую группу вражеских бомбардировщиков. Не имея возможности сообщить об этом своему командиру (отказала рация), Горовец резко развернул машину и один отважно бросился в гущу фашистских самолетов. Первой же очередью он сбил флагмана. Затем упали на землю второй и третий самолеты врага. Строй неприятельских машин распался, они стали рассредоточиваться. Но Горовец снова и снова дерзко атаковал. В этой невиданной схватке он сбил девять фашистских бомбардировщиков. Уже возвращаясь на свой аэродром, Горовец попал под неожиданный удар четырех вражеских истребителей. Его самолет был подбит и врезался в землю. Так погиб коммунист А.К. Горовец — единственный в мире летчик, обивший в одном бою девять вражеских самолетов. Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Партийный билет летчика А.К. Горовца

В эти же дни открыл свой боевой счет обитых самолетов летчик-истребитель И.Н. Кожедуб, впоследствии ставший трижды Героем Советского Союза.

В воздушных боях враг нес огромные потери. Все чаще фашистские летчики отказывались от встречи с советскими истребителями и предпочитали спасаться бегством, сбрасывая бомбы на свои войска. На обоянском направлении в воздушном бою был сбит и взят в плен пилот немецкого бомбардировщика Блюменталь. Его привели на командный пункт, где в это время находился Н.С. Хрущев. Немецкий летчик проклинал войну и свою судьбу. Он рассказал, что его брат погиб на фронте, родные пишут из Германии, что там усиливаются налеты авиации, сам он чуть не отдал богу душу. Теперь все кончено, не хочется жить… Внимательно выслушав пленного, Н.С. Хрущев сказал: «Да, в скверную историю втянул вас Гитлер. Но ничего, придет время, и вы еще станете настоящими людьми, вам не придется стесняться называть себя немцами…» Немецкий летчик встрепенулся, в глазах его затеплился огонек надежды, но потом он снова как-то осунулся, ушел в себя и пробормотал: «Германии капут!» — «Что вы! — возразил, улыбаясь, член Военного совета фронта — Вы рано хороните свою страну. Выходит, что мы больше верим в ваш народ, чем вы сами?» И Н.С. Хрущев добавил, обращаясь к присутствовавшим офицерам: «Это у него шок… Ничего, отойдет!..» После этой беседы летчик Блюменталь написал листовку, обращенную к своим соотечественникам, с призывом кончать войну и сдаваться в плен⁸⁴.

На земле, как и в воздухе, весь день 6 июля под палящим солнцем шли ожесточенные бои. Враг продолжал рваться к Обояни. Напряженными бои были на берегах реки Ворсклы, где в полуокружении сражались 67-я и 52-я — гвардейские стрелковые дивизии 6-й гвардейской армии. Попытки противника завершить их окружение не увенчались успехом. К исходу дня по приказу командования гвардейцы отошли на вторую полосу обороны. Танковые соединения, занявшие ее накануне, вместе с отошедшими стрелковыми частями успешно отразили все удары врага и заставили его прекратить атаки.

Исключительно тяжелый удар приняли на себя 51-я гвардейская стрелковая дивизия, получившая гвардейское знамя за героические дела в битве на Волге, и прославившаяся в боях под Москвой 1-я гвардейская танковая бригада. Они должны были остановить продвижение танков противника вдоль шоссе, ведущего на Обоянь, и гвардейцы встали насмерть на подступах к деревне Яковлево. Обрушив на гвардейцев град бомб и снарядов, гитлеровцы бросили против них около 400 танков и несколько полков мотопехоты.

С беспримерной стойкостью обороняли свои позиции советские воины. Первый яростный удар был отбит. Но тут же почти без передышки началась вторая атака, за ней третья и четвертая.

В воздухе над узеньким клочком земли беспрерывно висели десятки немецких самолетов. И все-таки гвардейцы стояли, стояли как когда-то под Москвой и на Волге. Люди смертельно устали, их лица посерели, смерть опустошала их ряды. Перевес был еще на стороне врага. К тому же он непрерывно подтягивал резервы. К ночи ему удалось смять центр 51-й гвардейской стрелковой дивизии. Ее поредевшие подразделения начали отходить на север. Создалась крайне напряженная обстановка. Угроза прорыва фронта на обоянском направлении была велика как никогда.

Чтобы остановить противника и надежно прикрыть обоянское направление, командование фронта приняло решение — встретить дальнейшие удары гитлеровских бронированных полчищ огнем танковых соединений с места. Танковые корпуса получили приказ зарыться в землю и совместно со стрелковыми войсками 6-й гвардейской армии закрыть путь врагу на Обоянь и далее на Курск. Подобное использование танковых корпусов во фронтовой оборонительной операции до Курской битвы еще не применялось в Красной Армии. Это было новым приемом военного искусства, свидетельствующим о расширении круга задач крупных танковых соединений в обороне.

Решение Военного совета Воронежского фронта встретило резкое возражение со стороны представителя Ставки Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, который настаивал на том, чтобы командование Воронежского фронта использовало танковые корпуса только для нанесения контрударов по вклинившемуся противнику. Но это требование не соответствовало создавшейся обстановке на фронте.

На обоянском направлении враг сосредоточил сильную танковую группировку, насытив ее тяжелыми танками «тигр» и самоходными орудиями «фердинанд», большим количеством противотанковой артиллерии. В то же время советские танковые корпуса имели на вооружении главным образом средние танки Т-34 с 76-миллимeтpoвoй пушкой, снаряд которой не пробивал лобовую броню тяжелого немецкого танка. К тому же на этом участке Воронежского фронта оказалось недостаточно артиллерии, которая могла бы надежно прикрыть контратакующие танки и пехоту. Поэтому нанесение контрударов силами танковых корпусов на Воронежском фронте было нецелесообразно. Оно могло лишь привести к тяжелым потерям в танках и облегчить противнику прорыв обороны на обоянском направлении.

Но несмотря на это, требование Г.К. Жукова поддержал И.В. Сталин. Не зная конкретной обстановки, основываясь лишь на докладах Жукова, он решил, что огнем танков с места невозможно будет остановить продвижение противника. Военному совету и представителю Ставки Маршалу Советского Союза А.М. Василевскому стоило большого труда убедить И.В. Сталина в правильности своего решения и добиться санкции использовать танковые корпуса для отражения вражеских ударов огнем с места. Дальнейшие события показали, что действия Военного совета фронта в тех условиях были единственно правильными.

Под Орлом. Разведчикам Красной Армии всюду помогало местное население (июль 1943 г.)

Войска 1-й танковой и 6-й гвардейской армий подготовились к отражению нового натиска врага. Основная масса боевых машин стала в оборону, танки были зарыты в землю так, что едва виднелись башни. Танки превратились в сотни бронированных дотов. Они были стальными устоями обороны, на которые опирались пехота и артиллерия, образовав мощный непреодолимый барьер.

7 июля противник силами 4-й танковой армии возобновил атаки вдоль шоссе Белгород — Обоянь.

Третий день гитлеровцы наносили в районе шоссе неимоверные по силе и ярости удары. Все, что находилось здесь, было разрушено, исковеркано, взорвано, несколько раз перекопано взрывами. Трудно было представить, что на этой выжженной земле могло сохраниться что-либо живое. Но стоило после очередной артиллерийской и авиационной подготовки немецким танкам сунуться вперед, как эта мертвая земля оживала и на их пути вставала огненная стена. На направление Обояни враг бросил до 400 танков и в сторону Грезное (юго-западнее Прохоровой) — до 100 танков. Оба удара направлялись против 1-й танковой и 6-й гвардейской армий. Группа «Кемпф» силами до 300 танков наносила удар из района Беловской по-прежнему на Корочу против правого фланга 7-й гвардейской армии.

Вот как описывал сражение этого дня, полного драматизма, военный корреспондент Ю. Жуков: «Сражение возобновилось сегодня в три часа утра. На этот раз, видимо, немецкое командование решило приложить все силы, чтобы прорвать советскую оборону. На узком участке протяжением в несколько километров они бросили вперед несколько сотен танков, среди которых было много тяжелых. Разбившись на несколько групп, эта железная колонна устремилась одновременно по ряду проселочных дорог и большаков на север. Немцы были настолько уверены в своем подавляющем численном перевесе на этом маленьком участке, что шли исключительно нагло — походным порядком, растянувшись на много километров. Они думали, что те ожесточенные бомбежки и обстрелы, которым до этого подвергалось расположение наших частей, сделали свое дело и что им остается победным маршем пройти вперед. И вдруг со всех сторон перепаханного бомбами клочка земли все затрещало, загрохотало. …Завязалась небывалая по остроте борьба»⁸⁵.

Враг и на этот раз просчитался. Его яростные удары разбивались о непреодолимую оборону стрелковых соединений 6-й гвардейской армии и зарытых в землю танковых корпусов 1-й танковой армии.

Обобщив опыт боев против новых немецких тяжелых танков, советские танкисты действовали еще более уверенно и стойко. Именно в этот день, 7 июля, совершил подвиг, прославивший его на всю страну, командир танкового взвода лейтенант Г.И. Бессарабов: в течение дня в районе деревни Яковлево он уничтожил своим танком Т-34 три немецких «тигра».

«Мне в первый день боя не посчастливилось уничтожить ни одного «тигра», — рассказывал он потом.— Я поджег только два средних танка прямыми попаданиями в лобовую броню, а броня «тигра» в лобовой части выдерживала удары бронебойных снарядов, только огромные столбы искр взлетали вверх, когда мы били по ней»⁸⁶. На второй день, 7 июля, танкисты это учли. Первого «тигра» Бессарабов разбил выстрелом с места по борту с дистанции 600 метров. Он загорелся. Второго поразил примерно с такой же дистанции из засады. В это время третий «тигр» выстрелом в упор поджег танк лейтенанта Малороссиянова. Тремя выстрелами Бессарабов уничтожил и этого «тигра». Но теперь все его мысли были с товарищем. Он подвел свою машину к тайку Малороссиянова и пытался оказать ему помощь. Однако лейтенант был уже мертв, а остальные члены экипажа ранены. Бессарабов взял их всех в свой танк и доставил на командный пункт. После этого он снова пошел в бой.

Успех Бессарабова был явлением замечательным, и член Военного совета фронта Н.С. Хрущев в беседе с журналистами рекомендовал шире пропагандировать такие примеры воинской доблести и умения.

В этот день успешно действовала и авиация. Бомбардировщики 2-й и 17-й воздушных армий, а также авиации дальнего действия нанесли несколько новых мощных ударов по танкам и пехоте врага. Одновременно на противника была обрушена вся мощь огня артиллерии, минометов и стрелкового оружия оборонявшихся войск. Вклинившиеся немецкие части немедленно подвергались контратакам танковых резервов из глубины. На участках, где атаковал враг, было подбито до 200 его танков. За день боя немецкая 4-я танковая армия все же сумела в центре 6-й гвардейской армии вклиниться во вторую полосу обороны на 3—8 километров. Группа «Кемпф» в этот день продвинулась всего лишь на 5 километров. Прорвать вторую полосу обороны врагу не удалось.

8 июля противник пытался расширить прорыв в сторону Обояни. Но он снова встретил стойкое сопротивление советских войск. В это же время по вражеской группировке было нанесено два сильных контрудара: один — со стороны железной дороги Курск — Белгород, севернее Шопино, силами 2-го гвардейского танкового корпуса и другой — из района севернее Яковлево силами 5-го гвардейского танкового корпуса. Противник вынужден был отвлечь значительную часть своих сил для отражения этих атак и тем самым ослабить удары на обоянском направлении. «Неприятной неожиданностью для нас, — вспоминает Меллентин, — явились и ужасные контратаки, в которых принимали участие крупные массы живой силы и техники…»⁸⁷.

Во время нанесения контрудара 5-м гвардейским танковым корпусом в его части прибыл Н.С. Хрущев. Никита Сергеевич стал выяснять обстановку, знание личным составом корпуса своих задач, обеспеченность соединений всем необходимым, ознакомил командование корпуса с положением на других участках фронта, подчеркнув важность нанесения контрудара, дал ряд советов.

Посещение частей и подразделений в ходе напряженного боя высшими командирами и политработниками давало им возможность хорошо знать обстановку на поле боя, оперативно влиять на нее, поднимало боевой дух солдат и офицеров.

8 июля в районе западнее Прохоровки сосредоточился 10-й танковый корпус, а 2-й танковый корпус занял оборону южнее Прохоровки. Там же заняла оборону 183-я стрелковая дивизия 69-й армии. В район Обояни по распоряжению командующего фронтом были переброшены 204-я стрелковая дивизия 38-й армии и 309-я стрелковая дивизия 40-й армии. В то же время для усиления противотанковой обороны на обоянском направлении командующий фронтом приказал передать часть артиллерии 40-й и 38-й армий в 6-ю гвардейскую армию. Туда были переброшены не только артиллерийские полки, поддерживавшие стрелковые дивизии, но и артиллерийские полки и отдельные дивизионы, организационно входившие в состав этих дивизий.

На следующий день противник сделал еще одну попытку нанести мощный удар, чтобы прорвать вторую полосу обороны и выйти к Обояни и далее к Курску. С этой целью он собрал до 500 танков и большое количество пехоты и артиллерии. На всем фронте наступления шириной до 30 километров вновь разгорелась напряженная борьба. В течение всего дня немецко-фашистские войска настойчиво атаковали позиции 1-й танковой и 6-й гвардейской армий. Но зарытые в землю танковые корпуса и опирающиеся на них стрелковые соединения прочно держали оборону.

Только после многочисленных атак к исходу дня врагу удалось потеснить советские части всего на 6—8 километров к северу и несколько расширить фронт наступления к западу.

Немецкие танки приблизились к Кочетовке (25 километров южнее Обояни), где располагался командный пункт 6-й гвардейской армии. Создалось угрожающее положение. Враг намеревался разгромить штаб и нарушить управление войсками армии. Командующий армией выехал иа командный пункт 1-й танковой армии, куда должен был переместиться и командный пункт 6-й гвардейской армии. Но для того чтобы сменить КП и с нового места управлять сражением, требовалось время, а его не было. Враг наседал. Поэтому на старом командном пункте в непосредственной близости от ведущих бой соединений остался начальник штаба армии генерал-майор В.А. Пеньковский с группой оперативных работников штаба, взяв в свои руки управление войсками. Энергичными действиями враг был остановлен. Командование 6-й гвардейской армии получило возможность провести перегруппировку сил и надежно закрепиться на новых позициях.

Некоторый успех, достигнутый противником, дорого обошелся ему. Гитлеровцы потеряли за день боя 11 тыс. солдат и офицеров, 230 танков и самоходных орудий⁸⁸. И все же прорвать оборону и получить свободу маневра в сторону Обояни немецко-фашистские войска так и не смогли.

Воины 1-й танковой, 6-й гвардейской и других армий справились с поставленной задачей — они не пропустили врага к Обояни. Немецко-фашистское командование вынуждено было отказаться от попыток прорваться к Курску и на этом направлении.

Успеху обороны во многом способствовали советские танковые соединения, отражавшие массированные вражеские атаки огнем с места. Впоследствии, говоря о принятии решения на такое использование танковых соединений, командование Воронежского фронта доносило в Ставку: «Выполнение его привело к тому, что противник разбился на обоянском направлении и нашего фронта не прорвал. Противник к этому времени (к 7 июля. — Ред.) уже смял центр 51-й гвардейской стрелковой дивизии, и если бы было принято решение наносить контрудар танковыми соединениями, то при отсутствии уже прочного фронта стрелковых войск в полосе шоссе мы быстрее израсходовали бы свои силы, а противник наверняка прорвался на Обоянь, а далее он начал бы развивать успех на Курск»⁸⁹. В донесении отмечалось, что применение на Воронежском фронте абсолютно таких же методов действий, какие были применены на Центральном фронте, было бы ошибочным и губительным, так как, во-первых, против Центрального фронта противник наносил удар меньшими силами, во-вторых, Центральный фронт в отличие от Воронежского имел артиллерийский корпус усиления, под прикрытием которого можно было маневрировать.

После неудачных попыток прорваться на обоянском направлении враг решил нанести новый удар основными силами на Прохоровку, чтобы обойти Обоянь с востока и продолжать наступление на Курск.

Это была последняя ставка гитлеровского командования в осуществлении операции «Цитадель». Оно решило бросить на узкий участок фронта перед Прохоровкой, не превышавший 8—10 километров, свои основные танковые силы, чтобы наверняка прорвать оборону советских войск и выйти к Курску.

Для осуществления мощного удара к 11 июля на прохоровское направление в район севернее Покровки стягивалась большая часть соединений 4-й танковой армии врага — четыре танковые и одна пехотная дивизии, в том числе танковые дивизии 2-го танкового корпуса СС «Адольф Гитлер», «Мертвая голова» и «Райх». В этой группировке насчитывалось до 700 танков и самоходных орудий. Сто из них были «тигры». Гитлеровское командование впервые за время войны создавало такие огромные танковые плотности — до 100 танков и самоходных орудий на 1 километр фронта. Кроме того, в полосу действий 4-й танковой армии срочно перебрасывался из Донбасса последний резерв гитлеровцев — 24-й танковый корпус. Для нанесения вспомогательного удара на Прохоровку с юга в районе Мелехово сосредоточивались три танковые и три пехотные дивизии оперативной группы «Кемпф», имевшие в своем составе около 300 танков. Всего враг бросил в район Прохоровки почти 1000 танков и самоходных орудий. Советское командование вовремя определило назревание кризиса Курской битвы и разгадало намерения противника. В ночь на 11 июля Военный совет Воронежского фронта доложил в Ставку, что в шестидневных боях на обоянском направлении противник понес огромные потери и не имеет больше резервов. Поэтому ударную группировку на прохоровском направлении он сосредоточивает за счет ослабления своих флангов.

По согласованию со Ставкой командование Воронежского фронта приняло решение нанести утром 12 июля мощный контрудар пятью армиями — 1-й танковой, 6-й, 7-й гвардейскими, а также прибывшими из состава Степного фронта 5-й гвардейской танковой и 5-й гвардейской армией под командованием генерал-лейтенанта А.С. Жадова. Контрудар поддерживался с воздуха 2-й воздушной армией и частью сил 17-й воздушной армии, а также соединениями авиации дальнего действия. В результате контрудара вражеская группировка должна была быть разгромлена.

Основную роль в контрударе предстояло сыграть 5-й гвардейской танковой армии под командованием генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова в составе 18-го, 29-го танковых и 5-го гвардейского механизированного корпусов. Для усиления ей были приданы 2-й танковый и 2-й гвардейский танковый корпуса. В руках командующего армией сосредоточивалось около 850 танков, в основном Т-34, и самоходно-артиллерийских установок.

Пройдя форсированным маршем с соблюдением всех мер маскировки 330—380 километров, гвардейцы-танкисты сосредоточились в районе Прохоровки. Успеху марша способствовало то, что заранее был отработан порядок и определены маршруты выдвижения армии. Ее появление на фронте оказалось полной неожиданностью для врага.

Однако обстановка к утру 12 июля изменилась. Накануне врагу удалось потеснить соединения 1-й танковой, 6, 7 и 5-й гвардейских армий, которые согласно плану советского командования должны были совместно с 5-Й гвардейской танковой армией наносить контрудар. Поэтому принять участие в нем в той мере, в какой ранее предполагало командование Воронежского фронта, эти армии не могли. Им необходимо было добавочное время для подготовки контрудара. Вследствие этого основная тяжесть сражения пала на 5-ю гвардейскую танковую армию.

Наступила ночь на 12 июля — ночь перед самым крупным в истории танковым сражением. Мало кто спал в эти последние часы перед боем в 5-й гвардейской танковой армии. Каждый танкист, от рядового до генерала, понимал, что наступил решающий момент Курской битвы. Выстоять, не пропустить врага к Прохоровке, разгромить его танковые соединения — таковы были мысли советских воинов.

В ночь на 12 июля готовился к решающему сражению и враг. Используя успех прошедшего дня, он подтягивал на прохоровское направление все свои резервы.

Утром 12 июля советские бомбардировщики и штурмовики атаковали боевые порядки танковых дивизий противника. Сотни и тысячи бомб были сброшены на узкий участок фронта, который занимал 2-й танковый корпус СС. Огонь невиданной силы обрушила на врага советская артиллерия. Вслед за артиллерийским налетом в атаку пошли танки первого эшелона 5-й гвардейской танковой армии. На правом фланге вдоль реки Псел наступал 18-й танковый корпус, в центре — 29-й, а на левом фланге — 2-й гвардейский танковый корпус.

Под Курском. Советские саперы проделывают проходы — в проволочных заграждениях (1943 г.)

В это же время начала наступление и ударная группировка врага. Сотни немецких танков и самоходных орудий, бронетранспортеры с мотопехотой двинулись навстречу корпусам 5-й гвардейской танковой армии.

Началось Прохоровское сражение. С обеих сторон в нем участвовало около 1,5 тыс. танков и самоходных орудий.

На узком участке всхолмленной, изрезанной оврагами равнины, зажатой с одной стороны рекой Псёл, а с другой — железнодорожной насыпью, в тучах пыли, поднятой сотнями танковых гусениц, сближались две встречные лавины танков. С расположенного на высоком кургане наблюдательного пункта командующего 5-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова хорошо просматривалось все поле боя. Оно казалось тесным для сотен бронированных машин. По степи, скрываясь за отдельными рощами и садами, двигались группы танков. Выстрелы орудий слились в сплошной грозный гул.

Танки 5-й гвардейской танковой армии на полном ходу врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск. Эта атака была столь стремительна, что враг не успел изготовиться к ее отражению. Передние ряды советских танков пронизали весь строй первого эшелона танков противника. Его управление передовыми частями и подразделениями нарушилось. «Тигры», лишенные в ближнем бою преимущества своего мощного артиллерийского вооружения и толстой брони, успешно расстреливались танками Т-34 с коротких расстояний⁹⁰.

На поле боя перемешалось огромное количество танков. Чтобы разойтись и вновь восстановить боевые порядки, не хватало ни места, ни времени. Снаряды, посылаемые с коротких расстояний, пробивали и бортовую и лобовую броню танков. При этом часто взрывались боеприпасы, и танковые башни, сорванные взрывом, отбрасывались на десятки метров от искалеченных машин.

В это же время над полем боя разгорелись ожесточенные воздушные схватки. Авиация, как советская, так и гитлеровская, стремилась помочь своим наземным войскам выиграть сражение. Бомбардировщики, штурмовики и истребители буквально висели над прохоровским плацдармом. Один воздушный бой сменялся другим. В каждом участвовали десятки самолетов. Благодаря мужественным действиям советских летчиков победа в воздухе оставалась за советской авиацией.

Вскоре все небо заволокло тяжелым дымом пожарищ. На черной, выжженной земле факелами пылали танки. Трудно было определить, чья сторона наступала, кто оборонялся. На отдельных участках сражение протекало по-разному.

Наступавший вдоль левого берега Псёла 2-й танковый батальон 181-й танковой бригады 18-го танкового корпуса столкнулся с группой «тигров», встретивших советские танки огнем с места. Мощные пушки «тигров» создавали большую угрозу для наших танкистов. Нужно было как можно скорее навязать врагу ближний бой, чтобы лишить его преимуществ. Подав команду «Вперед! За мной!», командир батальона капитан П.А. Скрипкин направил свой танк в центр вражеской обороны. Первым же снарядом командирский танк пронизал борт одного из «тигров», затем, развернувшись, тремя выстрелами поджег еще один тяжелый танк врага. По машине Скрипкина открыли огонь сраау несколько «тигров». Вражеский снаряд проломил борт, второй — ранил командира. Механик-водитель и радист вытащили его из танка и укрыли в воронке от снаряда. Но один из «тигров» шел прямо на них. Тогда механик-водитель Александр Николаев вновь вюкочил в свой израненный, горящий танк, завел двигатель и ринулся навстречу врагу. Казалось, огненный смерч несется по полю. «Тигр» остановился, попятился, стал разворачиваться. Но было поздно. На полной скорости горящий KB врезался в немецкий танк. Взрыв потряс землю. Таранный удар советского танкиста так ошеломил гитлеровцев, что они начали поспешно отходить.

В этом же бою экипаж заместителя командира 1-го танкового батальона 181-й танковой бригады старшего лейтенанта В.П. Елыкова поджег «пантеру», подбил «тигра», раздавил два орудия, миномет, три пулемета, разбил блиндаж с укрывавшимися там гитлеровцами. Самоотверженно действовали и другие экипажи частей и подразделений 18-го танкового корпуса.

Наиболее тяжелые бои в этот день пришлось вести 29-му танковому корпусу и поддерживавшей его 9-й гвардейской воадушнодесантной дивизии, наступавшим вдоль железной и шоссейной дорог юго-западнее Прохоровки. Враг бросил против них две танковые дивизии СС — «Мертвая голова» и «Адольф Гитлер». В ходе боя особенно отличился взвод лейтенанта Д.В. Паршина из 31-й танковой бригады. Он уничтожил два танка, пять противотанковых орудий и два миномета.

С переменным успехом шли бои 2-го гвардейского танкового корпуса. В первой половине дня ему удалось несколько продвинуться вперед и занять поселок Калинин. Но затем враг бросил против него танковую дивизию СС «Райх» и части танковой дивизии СС «Адольф Гитлер»» которые вновь потеснили советских танкистов.

Во второй половине дня гитлеровцы смогли подтянуть резервы с других участков фронта и возобновить сильные атаки против 5-й гвардейской танковой армии. Однако гвардейцы успели уже надежно закрепиться на занятых рубежах, и все усилия врага оказались безуспешными. Он нес огромные потери, но прорваться к Прохоровке не смог. Бронированный кулак гитлеровцев разбился о героизм советских воинов, об их мужество, доходящее до самопожертвования.

За день боя в районе Прохоровки противник потерял свыше 350 танков, более 10 тыс. солдат и офицеров убитыми⁹¹. Это решающее сражение, по признанию самих гитлеровских генералов, было проиграно немецко-фашистскими войсками. Верховное главнокомандование вооруженных сил Германии поспешило обвинить в этом командира эсэсовского танкового корпуса обергруппенфюрера Хауссера и отстранило его от командования.

Огромные потери, понесенные в этом сражении немецко-фашистской армией, окончательно истощили ее силы. Она уже не могла продолжать наступление на Курск ни через Обоянь, ни через Прохоровку. «Острие танкового клина противника, — отмечает Маршал бронетанковых войск П.А. Ротмистров, — надломленное в районе Обоянского шоссе, было окончательно сломлено»⁹².

Однако южнее Прохоровки все еще шли ожесточенные бои. Бросив в бой 3-й танковый корпус оперативной группы «Кемпф», враг пытался совместно с дивизиями 4-й танковой армии окружить и уничтожить соединения 69-й армии, оборонявшейся между реками Северный Донец и Липовый Донец. Положение советских войск в этом районе стало чрезвычайно трудным. 15 июля по приказу командования они отошли на армейскую полосу обороны и прочно на ней закрепились. Враг не смог продолжать наступление и также перешел к обороне.

В боях на южном фасе Курского выступа, как отмечают сами гитлеровские генералы и офицеры, сгорел ряд лучших германских дивизий. Особенно большие потери понесла 19-я танковая дивизия. В ее 73-м танковом полку уже на пятый день наступления осталось не более двух рот⁹³. 332-я пехотная дивизия потеряла 3700 человек и была полностью разгромлена⁹⁴. Огромные потери понесла 6-я танковая дивизия. После нескольких дней боев в ней осталось всего 47 танков⁹⁵.

Яркую оценку тяжелого поражения, понесенного немецкими бронетанковыми силами на южном фасе Курского выступа, дал Гёрлитц. «Между 10 и 16 июля, — пишет он, — фельдмаршалу Манштейну с его наступающими соединениями удалось достигнуть водораздела между Донцом, Псёлом, Сеймом и Ворсклой, затем силы здесь истощились. На высотах у Шебекино и около леса у Гонки на шоссе Белгород — Обоянь наступление остановилось. Генерал Конев позднее говорил о «лебединой песне» немецких бронетанковых сил. Последние способные к наступлению соединения догорали и превращались в шлак, была сломана шея немецким бронетанковым силам (Die letzten angriffsfahigen Verbande brannten zu Schlacke aus, der Panzerwaffe war das Genick gebrochen)»⁹⁶.

Огромные потери ударных группировок немецко-фашистских войск, понесенные в боях под Курском, и начавшееся 12 июля наступление войск Западного и Брянского, а затем 15 июля Центрального фронтов на орловском направлении поставили противника перед необходимостью спешно принять решение об отводе своих войск, наступавших на белгородско-курском направлении, на прежние рубежи. Закрепившись на них, враг рассчитывал частью сил оказать помощь войскам, действовавшим на орловском плацдарме. С этой целью уже 16 июля под прикрытием сильных арьергардов 4-я танковая армия и оператив7 июля противник силами 4-й танковой армии возобновил атаки вдоль шоссе Белгород — Обоянь.ная группа «Кемпф» начали отходить.

С началом отхода противника совпал контрудар войск 6-й гвардейской и 1-й танковой армий вдоль шоссе Обоянь — Белгород на юг. 18 июля были введены в действие войска Степного фронта — 53, 47 и 4-я гвардейская армии, а также 69-я и 7-я гвардейская армии, переданные из состава Воронежского фронта. А уже 20 июля удары по отходившему противнику наносили все армии Воронежского и Степного фронтов. Для немецко-фашистского командования группы армий «Юг» это было полной неожиданностью. Оно полагало, что советские войска на южном фасе Курского выступа так обескровлены, что им потребуется много времени для приведения себя в порядок. Однако враг жестоко просчитался. Ломая сопротивление противника, громя его арьергарды, соединения Воронежского и Степного фронтов к 23 июля полностью восстановили положение, которое занимали советские войска до начала немецкого наступления 5 июля.

Долго и тщательно подготовлявшаяся правителями фашистской Германии и их генералитетом операция «Цитадель», проведением которой они надеялись достигнуть стратегического успеха на советско-германском фронте, потерпела полный крах. Создались предпосылки для перехода советских войск в невиданное еще по размаху гигантское контрнаступление.

<<<Назад Вперёд>>>