Военно-политическое значение всемирно-исторической победы под Курском

Немецко-фашистский план реванша
Советский план разгрома немецко-фашистских войск под Курском. Подготовка войск к боям
Помощь населения прифронтовых районов советским войскам
Оборонительное сражение
Контрнаступление советских войск на орловском направлении. Освобождение Орла
Контрнаступление на белгородско-харьковском направлении. Освобождение Белгорода и Харькова
Военно-политическое значение всемирно-исторической победы под Курском
Примечания

7. ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ВСЕМИРНО ИСТОРИЧЕСКОЙ ПОБЕДЫ ПОД КУРСКОМ

Разгром немецко-фашистских войск в битве под Курском явился одним из важнейших и решающих событий Великой Отечественной войны. Эта победа Красной Армии имела огромное значение и для хода всей второй мировой войны. Последняя попытка гитлеровской Германии предпринять мощное летнее наступление с целью повернуть течение войны в свою пользу, сохранить от распада фашистский блок, ослабить политические последствия поражения на Волге потерпела полный провал. Мощью своего оружия Красная Армия перечеркнула далеко идущие военно-политические планы фашистской Германии. «Последнее сражение за победу Германии», как называли битву под Курском сами гитлеровцы, было ими проиграно, и грозный призрак катастрофы во весь рост встал перед фашистским государством и его армией.

Победа Красной Армии под Курском означала окончательный крах наступательной стратегии германского верховного командования. Этот крах становился очевидным не только для противников Германии, но и для ее союзников. Он предвещал неизбежность военного поражения Германии. «После провала операции «Цитадель» каждому здравомыслящему человеку,— пишет Рикер, — стало ясно, что нельзя более думать о восстановлении наступательной обстановки в России и, таким образом, о решающей победе над Советским Союзом»¹²⁵. Признать провал своей наступательной стратегии были вынуждены и сами фашистские главари. Начальник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии Кейтель впоследствии заявлял, что после поражения германских войск летом 1943 г. для немецкого командования стала очевидной невозможность выиграть войну военными средствами.

Немецко-фашистская армия не смогла при всем максимальном напряжении своих сил вновь захватить стратегическую инициативу, взять реванш за разгром на Волге. Престижу немецкого оружия был нанесен под Курском новый и на этот раз непоправимый удар. Оказались напрасными все огромные усилия, затраченные на подготовку летнего наступления, и в первую очередь операции «Цитадель», осуществлением которой руководили самые выдающиеся, по мнению гитлеровской верхушки, полководцы Германии: фельдмаршалы Манштейн и Клюге, генералы Модель, Гот, Кемпф и другие. Их поражение явилось крахом всей военной доктрины германского генералитета, поколебало веру в его непогрешимость в вопросах военной стратегии.

Провал летнего наступления и поражение немецко-фашистских войск бесповоротно развеяли созданный гитлеровской пропагандой миф о том, что лето — время наступления и побед германской армии. Оказалось, что летом она может отступать под ударами Красной Армии с таким же «успехом», как и зимой. Оценивая результаты летних боев в районе Курского выступа, Черчилль отмечал: «Три огромных сражения — за Курск, Орел и Харьков, все проведенные в течение двух месяцев, ознаменовали крушение германской армии на Восточном фронте»¹²⁶.
Германское командование, начиная летнее наступление под Курском, снова роковым для себя образом недооценило роста боевой мощи Красной Армии и переоценило свои силы. Решительное контрнаступление Красной Армии, последовавшее тотчас после оборонительного сражения, ошеломляюще подействовало на гитлеровских генералов. Они никак не предполагали» что у Советского государства имеются еще резервы, которые позволят предпринять наступательные операции такого масштаба. Центнер, оценивая результат Курской битвы, вынужден признать: «Истина заключается в том, что Гитлер бросил в это сражение все… А добился потерь, которые нельзя уже было возместить… Но горечь потерь еще более обострена немедленно начавшимся вслед за этим наступлением русских на широком фронте, в то время как в ставке Гитлера в Растенбурге рассчитывали на то, что и русским понадобится время, чтобы оправиться от ран»¹²⁷.

Но если гитлеровские генералы не предвидели возможности советского наступления, они не могли не знать, что войска Центрального и Воронежского фронтов проводят большие оборонительные работы и накапливают резервы. И все же, не считаясь с реальным соотношением сил, немецкое командование разрабатывало операцию на окружение советских войск в Курском выступе. Замысел этой операции не отличался новизной или оригинальностью, он следовал шаблонным схемам немецкой стратегии и во многом повторял зимний план контрнаступления немецких войск. Немецко-фашистское командование упорно считало, что мощь удара немецких войск значительно превысит силу советской обороны в Курском выступе, а следовательно, позволит немецким ударным группировкам разгромить войска Центрального и Воронежского фронтов и находящиеся на курском направлении резервы.

Недооценивая мощь Красной Армии, немецко-фашистское командование не смогло вскрыть всей системы советской обороны на Курском выступе, и поэтому ее непреодолимость оказалась для немецких генералов полной неожиданностью. Командир 13-го немецкого армейского корпуса, входившего в состав северной ударной группировки противника, генерал-полковник Фрисснер вспоминает: «Мы столкнулись с глубоко эшелонированной, сильно укрепленной, снабженной многочисленными противотанковыми средствами оборонительной системой. Оборонительные сооружения были настолько хорошо замаскированы, что даже наша неутомимая воздушная разведка не сумела их все распознать. Благодаря хорошо управляемому заградительному огню артиллерии противника наши танки остановились перед незначительными естественными препятствиями, так что наступающие части оказались перед сильно укрепленными дотами без эффективной огневой поддержки»128+++++

Колонны немецких пленных. Остатки отборных вражеских дивизий, разбитых под Курском (август 1943 г.)

Не менее красноречиво было признание бывшего командира 19-й танковой дивизии генерал-лейтенанта Шмидта, бесславно погибшего в степях у Грайворона. В обзоре боевых действий своей дивизии он писал: «Нам мало было известно о русских укреплениях до нашего наступления. Не предполагалось здесь и четверти того, что соорудили русские. Каждый кустарник, каждый пункт, все рощи и высоты были превращены в крепости. Они тянулись вдоль и поперек системой настолько хорошо замаскированных огневых точек и дзотов, что их невозможно было обнаружить с расстояния даже пяти метров. Дзоты были перекрыты толстым слоем бревен и железнодорожных рельсов, в силу чего воздействие нашего артиллерийско-минометного огня и пикировщиков было малоэффективным. Трудно себе представить упорство русских, с которым они порой защищали каждый окоп, каждую траншею»¹²⁹.

Крупным просчетом германского верховного командования была и недооценка организаторских способностей и военного искусства советских военачальников. Немецкий генералитет не смог преодолеть шаблона в разработке операции «Цитадель», что облегчило советскому командованию раскрытие замысла врага и подготовку его разгрома. В результате такого шаблонного решения выбора направления главного удара немецко-фашистские ударные группировки, созданные с огромным трудом, напоролись на самые сильные участки обороны советских войск и достигли только одного — тягчайших потерь в бесплодных атаках. Даже Гёрлитц с некоторой иронией говорит об этом промахе фашистских генералов и политических руководителей. «В основе своей, — пишет он, — это было наступление в соответствии со схемой предыдущих сражений, с двух направлений с целью охвата действовали танковые клинья. Идеи Шлиффена все еще определяли мышление Гитлера»¹³⁰. Но если военное искусство фашистской Германии в 1943 г. все еще определялось идеями Шлиффена, то советское военное искусство к этому времени далеко шагнуло вперед. Оно обогатилось опытом двух лет Великой Отечественной войны и, как показала Курская битва, значительно превосходило военное искусство противника.

Все эти грубые просчеты гитлеровского командования при планировании наступательных операций в летнюю кампанию 1943 г. во многом предопределили катастрофическое поражение германской армии.

Немецко-фашистская армия, предприняв «решающее сражение» и проиграв его, израсходовала огромное количество людских резервов, танков, орудий, самолетов. Потери ее в битве под Курском были колоссальны и невосполнимы. Из 70 ее дивизий, участвовавших в наступлении, 30 были разгромлены. За 50 дней непрерывных сражений, по немецким данным, гитлеровская армия потеряла убитыми, тяжело-ранеными и пропавшими без вести более полумиллиона солдат и офицеров¹³¹. При этом наибольшие жертвы понесли лучшие соединения, предназначавшиеся для решительного удара по советским войскам. Значительно поредели наиболее опытные офицерские кадры врага. Манштейн вынужден был признать тяжелые потери в битве под Курском командных кадров группы армий «Юг»: «Все сильнее становилось перенапряжение войск, расход сил быстро увеличивался. Особенно это относилось к ядру войск — к опытным фронтовым солдатам и офицерам. К концу августа только наша группа потеряла 7 командиров дивизий, 38 командиров полков и 252 командира батальона¹³².

О больших потерях немецкой армии под Курском и невозможности их быстрого восполнения пишет в своей книге «История немецкого генерального штаба» и бывший гитлеровский генерал Эрфурт. «Неудавшееся наступление германской армии в июле 1943 г.,— отмечает он, — и последовавшие вслед за этим длительные сражения между Черным морем и Смоленском стоили германской армии на Восточном фронте огромных потерь. Доукомплектовать оказалось возможным только часть дивизий: многие были или расформированы или cлиты. В конце сентября 1943 г. командование сухопутных сил вообще не располагало оперативными резервами»¹³³.

Особенно тяжелое поражение советские войска нанесли танковым соединениям немецко-фашистской армии. Из 20 танковых и моторизованных дивизий, принимавших участие в битве под Курском, 7 были разгромлены, остальные понесли большие потери. Генеральный инспектор бронетанковых войск Германии генерал-полковник Гудериан вынужден был признать, что в результате провала операции «Цитадель» немецкие войска «потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя. Конечно, русские использовали свой успех. На Восточном фронте не было больше спокойствия. Инициатива окончательно перешла к врагу»¹³⁴.

О тяжелом поражении немецких танковых дивизий говорит и французский генерал Буше, автор книги «Бронетанковое оружие в войне». Советское командование, отмечает Буше, превратило Курское сражение «в огромную битву на истощение, из которой немецкие танковые войска вышли сильно потрепанными в материальном и моральном отношении. Почти тотчас после этого русское командование смогло с большей уверенностью захватить инициативу в свои руки»¹³⁵.

Для гитлеровской армии поражение в Курской битве явилось началом конца. «…Большое летнее сражение на Курской дуге, — пишет Гёрлитц,— означало для Восточной армии начало смертельного кризиса. В то время как противник постоянно увеличивал наступательную мощь, силы немецких бронетанковых войск и пехоты истощились…»¹³⁶.

Провал наступательной стратегии на Востоке заставил гитлеровскую правящую клику искать новые способы ведения войны, которые избавили бы фашизм от неминуемого поражения. Правители Германии стали возлагать надежды на то, что им удастся навязать Красной Армии позиционные формы ведения войны и тем самым выиграть необходимое время для того, чтобы попытаться расколоть антигитлеровскую коалицию, напугать правящие круги Англии и США военной мощью СССР и заставить их добиваться ничейного окончания войны с сохранением фашистской Германии в качестве барьера против «красной опасности» в Европе.

Однако развернувшееся победоносное общее наступление Красной Армии сорвало и эти планы гитлеровских политиков и генералов. Советское правительство настойчиво боролось за проведение в жизнь согласованных всеми странами антифашистской коалиции решений. На примере действий героической Красной Армии оно показывало путь к скорейшему разгрому фашизма в Европе.

Благодаря успешному наступлению Красной Армии союзники получили возможность провести операцию в Италии. Курская битва заставила германское командование снять со Средиземноморского театра военных действий крупные соединения истребительной и бомбардировочной авиации, а также ряд частей и соединений других родов войск. Это значительно облегчило высадку союзников в Италии и в конечном счете предрешило ее поражение в войне. Испытывая огромную нужду в войсках на Восточном фронте, Гитлер не имел возможности оказать действенную помощь своему итальянскому союзнику. Он даже предложил Муссолини вывести все войска из Южной Италии и сосредоточить их на севере, а высвободившиеся в результате этого силы использовать на Восточном фронте. Английская газета «Дейли экспресс» писала в передовой 7 августа 1943 г.: «Победы в России создали определенные возможности в Средиземном море. Десяток германских дивизий мог бы удержать Муссолини у власти, но Гитлер не мог отвлечь из России даже такое небольшое число войск»¹³⁷.

На полях Курской битвы. Поверженная немецкая техника (август 1943 г.)

Чтобы остановить наступление Красной Армии, гитлеровское командование вынуждено было снять большинство наиболее боеспособных дивизий из Франции, Бельгии и Голландии, заменив их недоукомплектованными и недоученными соединениями, сформированными из солдат, призванных по тотальной мобилизации и кое-как вооруженных. Это создавало для союзников благоприятные условия для скорейшего открытия второго фронта на континенте.

Благодаря подвигу Красной Армии, разгромившей отборные силы фашистской Германии под Курском, было предотвращено преступление, которое собирались осуществить гитлеровцы против народа Швеции. Бывший начальник штаба немецких оккупационных войск в Норвегии генерал-лейтенант Бамлер в 1946 г. рассказал о нем. В глубокой тайне готовилось нападение на Швецию германских войск из Норвегии, Финляндии, Дании. Верховное главнокомандование вооружейных сил Германии уже имело согласованный план вторжения, зашифрованный названием «Песец». Его осуществление было возложено на главнокомандующего вооруженных сил Германии в Норвегии генерала фон Фалькенхорста. В подготовку операции «Песец» включились уже разведывательные органы немецко-фашистской армии, разведка соединений, расположенных в Норвегии, а также агентура фашистов в Норвегии и Швеции. Предатель норвежского народа Квислинг любезно предоставил германским фашистам свою агентурную сеть, созданную в Швеции для фашизации страны и подрыва ее обороноспособности. И только поражение немецкой армии под Курском спутало все планы гитлеровцев. О выделении сил и средств для нападения на Швецию нечего было теперь и думать. План «Песец» был похоронен Красной Армией в кровопролитных боях иод Курском.

Поражение под Курском оказало огромное воздействие на солдат и офицеров гитлеровской армии. Оно подорвало моральный дух войск. В германской армии осталось мало людей, продолжавших , еще верить в победу Германии. Начальник штаба минометного дивизиона 4-й танковой армии капитан Иоахим Шней-дер так рассказывал о настроениях в офицерском корпусе своей армии: «До наступления 5 июля у всех офицеров 4-й танковой армии, с которыми я часто общался, настроение было приподнятое. Большинство считало, что русские армии в районе Курской дуги будут окружены и уничтожены. Многие офицеры 4 июля, когда стало известно о приказе Гитлера, говорили: «Расплатимся с русскими за Сталинград». Офицеры связывали с предстоящим наступлением надежды на победу и скорое окончание войны… Первые же дни боев принесли разочарование… Пришлось проститься с надеждами на победу. Немецкое оружие дало осечку, немецкое руководство отказало в последнюю решительную минуту… «Июльское несчастье» — так у нас называют июльское наступление — совершило у многих офицеров переворот во взглядах на войну»¹³⁸.

Эти настроения среди части немецкого офицерства трудно было скрыть от солдат. Они видели, что вера в победу даже среди командного состава теряется до мере отступления немецких войск. «Офицеры очень переживают провал июльского наступления, — рассказывал унтер-офицер 18-го пехотного полка 6-й немецкой пехотной дивизии Алоиз Бахлер. — Это поражение сильнее подействовало на немецких офицеров, чем Сталинград… После сталинградской катастрофы немецкое командование вело большую подготовку к реваншу за Сталинград. Мы возлагали большие надежды на лето 1943 г. Наступление началось и провалилось. Это значит, что провалились все надежды немцев на благоприятный исход войны с Россией»¹³⁹.

Среди солдат и унтер-офицеров немецкой армии росло чувство обреченности. Обер-ефрейтор 2-го вело-эскадрона 31-й пехотной дивизии Гейнц Брандт, сдавшийся в плен, заявил: «Большинство солдат потеряло веру в победу Германии. После Сталинграда, Африки, после провала июльского наступления и при теперешнем отступлении немецкой армии не многие уже верят в победу Гитлера. Те, кто верят, — это люди, которые знают, что поражение Гитлера — их гибель. Но придет день, когда и они поднимут руки вверх или пустят себе пулю в лоб»¹⁴⁰.

Падение морального духа солдат и офицеров немецко-фашистской армии после поражения под Курском, потеря веры в победоносный исход войны приводили к тому, что нередко солдаты и даже некоторые офицеры стали искать спасения в сдаче в плен.

Провал долгожданного летнего наступления, с которым были связаны надежды миллионов немцев в глубоком тылу на скорую победу, новая затяжка войны, огромные потери на фронте сеяли среди населения Германии пессимизм и неверие в способность гитлеровской верхушки выиграть войну.

После Курска трудно уже было восстановить пошатнувшееся доверие немцев к фашистским руководителям. Недаром Геббельс и его печать заговорили в эти дни о «концентрации немецкого духа». Дух этот был основательно подорван. Несмотря на террор, все чаще и чаще слышались критические замечания в адрес гитлеровских генералов и верхушки фашистской партии. Усиливалась деятельность немецких антифашистов. В различных городах Германии возникали новые антифашистские группы. На улицах все чаще стали появляться листовки, призывающие немцев к борьбе против нацистского режима, против Гитлера и его подручных.

Поражение немецкой армии под Курском и страх перед влиянием этого поражения на настроение тыла заставили Гитлера принять срочные меры к укреплению «внутреннего фронта». Тотчас после оставления гитлеровцами Харькова руководитель гестапо Гиммлер был назначен министром внутренних дел Германии. Расширение полномочий Гиммлера показывало, что нацистская верхушка не видела другого средства борьбы с недовольством немецкого народа и ростом оппозиции, кроме усиления террора и подчинения всей внутренней администрации гестапо. Гиммлер должен был навести «порядок» в стране и собрать необходимые людские и материальные ресурсы для продолжения войны. На этого палача правящая клика возлагала большие надежды. Один из крупнейших банкиров Германии, финансировавших национал-социалистскую партию, Шредер писал в эти дни Гиммлеру: «С большой радостью я узнал о Вашем назначении имперским министром внутренних дел… Сильная рука сейчас совершенно необходима для управления этим министерством. Поэтому все без исключения, и в особенности Ваши друзья, с радостью приветствуют тот факт, что именно Вас назначил фюрер»¹⁴¹. Но надежды банкиров, крупных промышленников и фашистских лидеров не оправдались. «Сильная рука» Гиммлера, как и пропагандистский «талант» Геббельса, не могла ликвидировать то влияние, которое имело поражение немецких войск под Курском на моральный дух населения Германии.

Поражение гитлеровской Германии в битве под Курском имело тяжелые последствия во всех областях жизни Германии и других стран фашистского блока, обострило внутриполитический кризис в этих странах, углубило противоречия Германии с ее вассалами, усилило ее внешнеполитическую изоляцию. Не только немецко-фашистская армия, но и все гитлеровское государство и установленный им «новый порядок» в Европе в результате Курской битвы оказались перед катастрофой.

Поражение германской армии под Курском окончательно убедило страны фашистского блока в том, что соотношение сил на советско-германском фронте коренным образом изменилось в пользу Советского Союза. Фашистские правители Финляндии, Венгрии и Румынии еще более решительно, чем после разгрома на Волге, начали искать лазейки, чтобы ускользнуть от справедливого возмездия. Более заметной становилась трещина между Германией и Финляндией, появившаяся после событий на Волге. Новым признаком нараставшего кризиса в отношениях между ними явился отказ Маннергейма от предложенного ему поста главнокомандующего финских и немецких войск на территории Финляндии. Он боялся, что согласие еще более крепко привязало бы его к немецкой военной колеснице, которая, по мнению многих государственных деятелей Финляндии, покатилась после Курска под гору. Даже испанский диктатор Франко посчитал разумным вывести осенью 1943 г. свою потрепанную «Голубую дивизию» из-под Ленинграда. Все более настойчиво искали выхода из создавшегося положения и правители Венгрии. Глава венгерских фашистов Хорти после Курской битвы усилил свои попытки договориться с Англией и США о заключении сепаратного мира. Сильное беспокойство проявляли в это время и фашистские заправилы Румынии и Болгарии. В августе, когда Гитлер хотел эвакуировать войска с кубанского плацдарма, чтобы использовать их против наступавшей под Курском Красной Армии, фашистский диктатор Румынии Ион Антонеску и болгарский царь Борис сделали заявление о том, что ослабление германских позиций в бассейне Черного моря вызовет «опасные последствия» в их странах¹⁴².

Разгром немецко-фашистских войск под Курском явился важным фактором, предопределившим дальнейшее охлаждение отношений между Германией и так называемыми «нейтральными» странами. На упреки правящих кругов нейтральных стран, которые адресовались Германии после разгрома на Волге, Гитлер неизменно отвечал, что решающий реванш будет дан в летней кампании 1943 г. Поэтому реакционные круги этих стран, в частности Турции, с нетерпением ждали немецкого наступления. Но их постигло новое разочарование. Печальный для гитлеровской армии итог Курской битвы явился еще одним аргументом, убеждавшим нейтральные страны, что нельзя больше ориентироваться на политику фашистской Германии, судьба которой предрешена. Это проявилось, в частности, в сокращении материальной помощи некоторых нейтральных стран, которую они оказывали фашистской Германии, в попытках завязать более тесные отношения со странами антигитлеровской коалиции. Правительство Швеции в день, когда Красная Армия освободила Орел и Белгород, официально объявило о прекращении транзита немецких военных материалов через Швецию с 15 августа, а перевозки немецких «отпускников» — с 20 августа. Правительство Португалии после Курской битвы поспешило передать Англии свои морские и воздушные базы на Азорских островах.

Большое влияние оказала победа Красной Армии под Курском на народы стран антифашистской коалиции. Они воочию увидели приближение победоносного окончания войны, уничтожение страшной, нависшей над миром фашистской опасности. Свободолюбивые народы мира понимали, что мужество и самоотверженность советского народа и его Красной Армии — гарантия близкого торжества демократических сил. Росли их чувства солидарности с Советским Союзом, восхищения его героической борьбой. Обращаясь к американскому народу с речью по радио 28 июля, президент США Рузвельт говорил: «Непродолжительное германское наступление, начатое в первых числах этого месяца, явилось отчаянной попыткой поднять моральное состояние германского народа. Русские не позволили захватить себя врасплох. Они начали осуществлять свои собственные наступательные планы — планы, которые были согласованы со всей наступательной стратегией Объединенных Наций. Никогда еще мир не видел большей преданности, решимости и самоотверженности, чем те, которые были проявлены русским народом и русскими армиями…»¹⁴³.

Победоносное наступление Красной Армии под Курском вселило в народы оккупированной Восточной Европы веру в близкое освобождение от фашистского гнета. Партизаны Югославии, Греции, Албании, Польши и Чехословакии усилили удары по ненавистному врагу. Целые дивизии приходилось бросать гитлеровскому командованию против партизан. Но победить их было нельзя. И чем сильнее била врага на советско-германском фронте Красная Армия, тем активнее становилась партизанская борьба в глубоком европейском тылу. Под влиянием побед советских войск в Курской битве еще шире развернулась освободительная борьба народов, томившихся под игом фашистского «нового порядка» в Европе. Во Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии активизировались многочисленные группы борцов движения Сопротивления.

Победа Красной Армии под Курском отразилась на позиции правящих кругов США и Англии. До Курска в этих странах кое-кто склонен был верить, будто Германия сумела преодолеть кризис своей армии, вызванный поражением на Волге. Провал летнего наступления немецко-фашистских войск и развернувшееся мощное наступление Красной Армии убедительно показали, что кризис не только не изжит, но что он стал поистине смертельным для фашистской Германии. Становилось очевидным, что Советский Союз в состоянии один, без помощи союзников, выиграть войну. В правящих кругах США и Англии возникло опасение, что они могут опоздать. Президент США Рузвельт в дни подготовки к Тегеранской конференции высказал мысль, что необходимо осуществить вторжение «в Европу с запада. Ведь если дела в России пойдут и дальше так, как сейчас, то возможно, что будущей весной второй фронт и не понадобится!»¹⁴⁴.

В послевоенные годы реакционные историки второй мировой войны приложили немало стараний, чтобы извратить в сознании народов действительную картину великих событий, оказавших глубокое влияние на судьбы человечества. Не избежала таких извращений в трудах этих историков и Курская битва. Среди многочисленных фальсификаторов главная роль принадлежит бывшим гитлеровским генералам, которые стремятся любыми средствами оправдать и обелить германское командование, проигравшее летнее наступление 1943 г. Все неудачи они пытаются свалить на Гитлера, на политическое руководство фашистской партии. Поражение немецко-фашистской армии под Курском объясняется чем угодно, но только не боевыми действиями Красной Армии. Обвиняя Гитлера в том, что он не прислушивался к «разумным» советам своих генералов, которые якобы настаивали на проведении операции «Цитадель» весной, а не летом 1943 г., Шпейдель пишет: «Операция «Цитадель» могла иметь успех только в том случае, если бы следовала немедленно за харьковско-белгородским контрнаступлением в марте 1943 г. — последним успешным контрнаступлением»¹⁴⁵. В этой же ошибке германского верховного командования видит причину провала летнего наступления и Манштейн. Он подчеркивает, что, если бы Курская битва началась в мае, она была бы успешной для немецкой армии.

Объективный анализ обстановки, сложившейся к началу летней кампании, опровергает все эти рассуждения. Немецкое командование не могло начать наступление против Курского выступа ни весной, ни в июне 1943 г. Оно не имело и не могло сосредоточить в то время достаточного количества сил на советско-германском фронте. Гудериан в докладе 9 марта 1943 г. вынужден был признать: «К сожалению, в настоящее время у нас нет уже ни одной полностью боеспособной танковой дивизии. Однако успех боевых действий как этого, так и следующего года зависит от того, удастся ли нам снова создать такие соединения»¹⁴⁶. К выводу о том, что весной 1943 г. немецкая армия не имела возможности начать широкое наступление, приходит и Гёрлитц, который пишет, что «вторая зимняя кампания нанесла германской восточной армии неизлечимые раны. Она нуждалась в отдыхе, основательном пополнении и доукомплектовании»¹⁴⁷.

Только к началу июля врагу удалось сконцентрировать на узком участке фронта все свои резервы, создав там чрезвычайно высокие плотности как по количеству частей и соединений, так и по насыщению их боевой техникой, особенно танками, артиллерией, авиацией. Но для этого гитлеровскому командованию пришлось перебросить с Запада и снять с других театров военных действий все, что было возможно. Советские же войска уже весной 1943 г. были в состоянии отразить наступление на любом участке. Они имели к этому времени сильные резервы в тылу, да и на самом Курском выступе весной соотношение сил было в пользу Красной Армии. Противореча самому себе, Манштейн вынужден признать, что даже в июле — августе немецких сил было недостаточно для успеха операции под Курском.

Пытаясь оправдать поражение на своем участке фронта, Манштейн утверждает, что его группа армий «Юг», несмотря на поражение на северном фасе Курского выступа, могла бы продолжать наступление и разбить противостоящие войска Красной Армии. Он обвиняет Гитлера, германское верховное командование в том, что они не решились вручить ему свой последний резерв на Украине — 24-й танковый корпус, а поэтому ему пришлось прекратить наступление. Однако совершенно очевидно, что один танковый корпус уже не мог спасти операцию «Цитадель». Советское командование располагало в полосе наступления врага крупными резервами, которые были готовы к переходу в контрнаступление. Поэтому не германское верховное командование, не немецко-фашистские войска, наступавшие на северном фасе Курской дуги и вынужденные 12 июля перейти к обороне, «подвели» Манштейна, не они поставили его перед необходимостью прекратить наступление. Провал июльского наступления немецко-фашистской армии следует объяснять в первую очередь изменившимся соотношением сил на советско-германском фронте, возросшей мощью Красной Армии, высокими организаторскими способностями ее командных кадров, героизмом и высоким патриотизмом советских воинов.

Провал операции «Цитадель» объясняется также общим ослаблением фашистской Германии, последовавшим в результате непосильной для нее войны против Советского Союза. Из года в год она ограничивала размах наступательных операций на Восточном фронте, но и на эти меньшие операции у нее не хватало уже сил. Об этом ярко свидетельствует такой факт: в 1941 г. немецко-фашистская армия наступала по фронту протяженностью в 2 тыс. километров, в 1942 г. — протяженностью от 500 до 600 километров, а в 1943 г. новое, летнее наступление началось в узкой полосе от Орла до Белгорода, шириной менее 300 километров.

Другой формой фальсификации истории Курской битвы является попытка принизить ее значение, представить это сражение как незначительную второстепенную операцию. Рекорд в этом отношении установили составители вышедшего в 1960 г. в Западной Германии сборника «Решающие битвы второй мировой войны» доцент школы бундесвера Якобсен и бывший гитлеровский морской офицер Ровер¹⁴⁸. Битва под Курском просто-напросто не включена в этот сборник! Зато в качестве «решающих» сражений в нем помещены такие операции, как «Захват острова Крит немецкими войсками» и некоторые другие подобные операции, которые не оказали значительного влияния на ход войны. Даже Манштейн, пытающийся приуменьшить тяжелое поражение немецко-фашистской армии под Курском, вынужден признать огромное влияние величайшего летнего сражения 1943 г. на весь ход второй мировой войны. «Операция «Цитадель», — пишет он,— была последней попыткой сохранить нашу инициативу на Востоке. С ее прекращением, равнозначным провалу, инициатива окончательно перешла к советской стороне. В этом отношении операция «Цитадель» является решающим, поворотным пунктом войны на Восточном фронте»¹⁴⁹.

Не случайно искажают историю войны генералы и реакционные историки империалистических стран. Они боятся сказать народам правду о могуществе Советского государства и его Красной Армии. А ведь именно в битве под Курском особенно явной стала эта возросшая мощь. Она проявилась в сосредоточении огромных резервов на главных направлениях, в насыщении войск большим количеством первоклассной техники, в небывало сильной поддержке пехоты танками, артиллерией, авиацией. Благодаря возросшему могуществу Красной Армии Курский выступ был превращен в неприступную крепость, о которую разбилось последнее наступление гитлеровской армии.

Битва под Курском знаменует собой важный этап и в развитии советского военного искусства. В ней советское командование проявило умение глубоко и верно оценивать обстановку, действительное соотношение сил и на основе этого создавать реальные планы ведения вооруженной борьбы. Вскрыв замыслы врага на лето 1943 г. и определив направления его ударов, советское командование решило использовать тщательно подготовленную оборону для изматывания и ослабления ударных группировок противника, чтобы перейти после этого в контрнаступление и завершить их разгром.

В создавшихся условиях оборона использовалась как наиболее надежный и экономный с точки зрения расходования сил и боевых средств вид вооруженной борьбы. При этом соотношение сил и технических средств позволяло советскому командованию создать такие оперативные плотности в обороне, какие до этого создавались лишь при проведении наступательных операций. Это обеспечило непреодолимость обороны советских войск и срыв наступательных планов неприятеля.

Создание глубоко эшелонированной обороны вовсе не предполагало пассивного характера борьбы за оборонительные рубежи и полосы. Главная идея состояла в том, чтобы сочетать упорное удержание занимаемых позиций с решительными и смелыми контратаками и контрударами. Кроме того, советское командование заранее предусмотрело переход в контрнаступление войск Западного и Брянского фронтов, которое должно было создать неотвратимую угрозу тылу северной ударной группировки врага. И хотя на какое-то время противнику удалось, используя сильные ударные группировки танковых войск, создать на отдельных направлениях численное превосходство и незначительно вклиниться в расположение советских войск, ему это стоило огромных потерь. С выдвижением советским командованием фронтовых резервов и вторых эшелонов, а также в результате умелого маневрирования войсками и огромных потерь, нанесенных противнику в оборонительных боях в первые же дни, его численное превосходство на направлениях главных ударов было быстро ликвидировано. В целом оборона советских войск в битве под Курском блестяще выполнила все возложенные на нее задачи. Она оказалась сильнее наступательных возможностей врага.

Переход войск Западного и Брянского фронтов 12 июля в контрнаступление спутал все карты германского командования. Манштейн прямо указывает, что одной из основных причин прекращения операции «Цитадель» была «остановка наступления 9-й армии, которая поставила под вопрос по меньшей мере быстрое достижение исхода сражения»¹⁵⁰.

Но если наступление немецко-фашистской армии под Курском натолкнулось на непреодолимую оборону советских войск и ударные танковые группировки врага оказались бессильными против глубоко эшелонированной, насыщенной огневыми средствами советской обороны, то немецкие рубежи, которые немцы создавали на орловском направлении в течение полутора лет, а на белгородско-харьковском — в течение года, не смогли остановить наступление советских войск. Гитлеровское командование и при подготовке своей обороны так же недооценило мощь Красной Армии, как и при подготовке наступательной операции «Цитадель». Советские войска прорвали вражескую оборону на всю ее глубину и овладели Орлом, Белгородом и Харьковом, которые враг превратил в мощные узлы сопротивления.

Контрнаступление Красной Армии под Курском имело свои особенности, отличавшие его от контрнаступления под Москвой и на Волге. Вооруженная борьба здесь приняла еще более широкий размах. Достаточно сказать, что в контрнаступлении приняли участие все 5 танковых армий, которые имелись в это время в Красной Армии, и 22 общевойсковые армии. Если под Москвой в 1941 г. наступали два фронта, а на Волге зимой 1942/43 г. три, то под Курском контрнаступление осуществлялось силами пяти фронтов. Это контрнаступление было характерно творческим выбором наиболее выгодных способов действий, вытекавших из своеобразных условий обстановки. В то время как контрнаступление под Москвой проводилось путем нанесения сильных охватывающих ударов по фланговым группировкам врага, а контрнаступление на Волге осуществлялось путем ударов по сходящимся направлениям с целью окружения всей группировки наступавших вражеских войск, в ходе контрнаступления под Курском широко применялись фронтальные и фланговые удары с целью дробления вражеской обороны на части и последующего уничтожения изолированных группировок.

Битва под Курском дает пример умелого решения советским командованием вопроса о времени перехода в контрнаступление. Оно началось лишь после того, как были измотаны и обескровлены активными оборонительными боями ударные группировки врага. Эта битва явилась ярким свидетельством того, что в огне сражений выросли закаленные военные кадры, подлинные мастера вождения войск. Выработался и определился тип советского командира, сочетавшего в себе передовую военную мысль с боевой практикой, умеющего творчески воспринимать боевой опыт, чутко улавливать все новое и быстро применять на поле боя это новое. Советские воины непрестанно вносили в военное искусство все то, что подсказывалось боевой практикой и творческой инициативой.

Разгром немецко-фашистских войск в Курской битве явился сокрушительным ударом по вооруженным силам гитлеровской Германии. Он окончательно подорвал ее наступательные возможности, создал благоприятные условия для перехода Красной Армии в общее летне-осеннее наступление на 2000-километровом фронте. Стратегическая инициатива, захваченная в битве на Волге, окончательно была закреплена за Советскими Вооруженными Силами.

Историческая победа Красной Армии над гитлеровскими полчищами под Курском была завоевана в тяжелой борьбе, ценой больших жертв, завоевана благодаря невиданному в истории массовому героизму советских воинов. Курская битва явилась одним из самых крупных сражений в истории, в котором решалась судьба окончательной победы в войне. Выступая на собрании общественности Москвы в связи с 20-летием начала Великой Отечественной войны 21 июня 1961 г. в Большом Кремлевском дворце, Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский так характеризовал значение этой битвы: «Курская битва по ожесточению и упорству борьбы не имеет себе равных. Развернувшиеся в ее ходе потрясающие танковые сражения были непревзойденными как по количеству участвовавших в них танков, так и по потерям с обеих сторон. Нужно прямо сказать, что в этой страшной схватке был сломлен становой хребет гитлеровской армии и фашистская Германия, окончательно потеряв надежду на успех, реально увидела перед собой поражение в войне»¹⁵¹

Силы Красной Армии теперь уже явно превосходили силы противника. В этом была огромная заслуга всего советского народа, который шел на величайшие жертвы, чтобы дать Красной Армии необходимое количество боевой техники, вооружения, боеприпасов, снаряжения, продовольствия. Курская победа была триумфом, подготовленным поистине героическим трудом миллионов людей. Вместе с Красной Армией советские труженики праздновали эту крупнейшую победу над врагом.

В суровой борьбе великими победами утверждалось превосходство Советского социалистического государства над фашистской Германией, превосходство Советских Вооруженных Сил над армией захватчиков, превосходство советского военного искусства над искусством врага. В сражениях под Курском ярко проявилось величие духа советских солдат, офицеров и генералов, воспитанных и руководимых Коммунистической партией.

Победа Красной Армии в битве под Курском открыла новые величественные перспективы борьбы с немецким фашизмом и освобождения временно захваченных врагом советских земель. Эта победа показала обреченность фашистской Германии.

<<<Назад Вперёд>>>