Дмитрий Александрович Лукин (1770 – 19.VI.1807) — морской офицер, капитан I ранга. Родился в Курске. По распоряжению генерал-адмирала великого князя Павла Петровича его приняли в Морской корпус. В 1785 г. произведен в гардемарины, а через 2 года стал мичманом. В 1799 г. на фрегате «Брячеслав» участвовал в Красногорском и Выборгском сражениях, за которые был произведен в капитан-лейтенанты. «За проявленную расторопность» во время высадки десанта на голландский берег Дмитрий Александрович был награжден орденом Св. Анны 3-й степени, в 1801 г. получил чин капитана II ранга и должность командира линкора «Рафаил». В 1802 г. за 18 морских кампаний был награжден орденом Святого Георгия IV ст., а в 1803 г. за спасение севшего на мель корабля «Ретвизана» — орденом Святого Владимира IV ст. Моряки называли Лукина «русским Геркулесом»: он без особого труда ломал подковы, мог держать пудовое ядро на вытянутой руке, одной рукой отрывал от палубы пушку в 7 – 8 пудов, одним пальцем вдавливал гвозди в борт судна.
С началом русско-турецкой войны 1806–1812 гг. 80-пушечный линейный корабль «Рафаил» под командованием капитана I ранга Лукина вышел из Кронштадта и в начале февраля 1807 г. пришёл в Адриатическое море, войдя в состав эскадры вице-адмирала Д.Н. Сенявина. Вскоре эскадра Сенявина, а с ней и ведомый Лукиным корабль, вошла в Эгейское море. 19 июня 1807 г. русская эскадра обнаружила турецкий флот у о. Лемнос и начала сближаться с неприятелем, преграждая ему отход к Дарданеллам. Около 8 часов утра началось Афонское сражение. Турки сосредоточили огонь на «Рафаиле», который шел впереди и не стрелял, стремясь как можно ближе подойти к флагманскому кораблю противника. Его пушки дали залп лишь тогда, когда он приблизился на картечный выстрел к флагманскому 120-пушечному кораблю «Месоудие». Стреляя с обоих бортов, «Рафаил» прорезал строй противника, давая возможность остальным кораблям завершить разгром турок. К 10 часам утра, получив серьезные повреждения, все неприятельские флагманы вышли из строя, и стали в беспорядке отходить к Афонскому полуострову. Русская эскадра не потеряла ни одного корабля. В бою погибли 78 человек — в основном из экипажа «Рафаила». Среди павших был и Дмитрий Александрович Лукин.
Сын, Константин Дмитриевич Лукин, в 1825 г. привлекался Следственной комиссией по делу о восстании декабристов, но был оправдан. Позднее — участник подавления польского восстания; в одном из сражений с восставшими 07.II.1831 г. был смертельно ранен и 11.II.1831 г. скончался.
__________________________________________
Дмитрий Александрович Лукин широко прославился в России как богатырь русского флота. Он родился в XVIII веке в Курской губернии, дослужился до звания капитана первого ранга. Дмитрий Лукин командовал военным кораблем в эскадре флотоводца Дмитрия Сенявина. В Дарданелльском сражении он первым со своим экипажем бросился на один из турецких кораблей и там же геройски погиб.
Курянина Дмитрия Лукина моряки называли «русским Геркулесом». Он легко ломал стальные подковы, одной рукой отрывал от палубы пушку весом в восемь пудов, держал пудовое ядро на вытянутой руке и одним пальцем вдавливал гвозди в борт корабля.
Лукин отличался чудачествами, которые, впрочем, при его недюжинной силе были весьма добродушны и лишены заносчивости и гордости.
По всей России ходили легенды об огромной силе Лукина. Так, во время его пребывания в Англии он был послан на берег с двадцатью матросами для приема такелажа. Там он вмешался в яростный спор английских моряков с их канонирами, который перерос в кулачный бой русских с англичанами. Лукину удалось разогнать большую толпу спорящих англичан. Слух об этом мгновенно разнесся по городу, и торговцы тут же заперли свои лавки, а жители попрятались по домам. Курянин же вместе со своей командой с громкими песнями вернулся на корабль «Рафаил».
Служивший с ним Павел Свиньин позже написал в «Воспоминаниях на флоте»: «Имя его известно и прославляемо во всех английских приморских городах. Английские моряки весьма любят гимнастические экзерциции, а потому сила мускулов в большом у них уважении». Павел Петрович описал нападение большой толпы английских матросов с целью показать Лукину «английский бокс», но русский богатырь «разогнал буйную толпу и благополучно возвратился на свой корабль. На другой день на него было подано несколько десятков просьб об увечье, и подвиг сей приумножил к нему почтение английских моряков».
Несмотря на свою огромную силу, курянин никогда не обижал подчиненных.
«Если будет на корабле пролита кровь, то только за Отечество»,- говорил он.
Хорошо знавший Лукина Павел Свиньин дал такой портрет богатыря: «Капитан 1-го ранга Лукин — знаменитый российский Геркулес. Кажется, с необычайною силою природа наделяет и добрым сердцем. Мудрено поверить, до какой степени Лукин терпелив; но горе тому, кто его рассердит. Лукин посредственного росту, широк в плечах, и грудь его твердостью похожа на каменную, равномерно и все тело, необыкновенно плотно и упруго… Я сам неоднократно видел опыты чудесной силы его. Он при моих глазах большим пальцем своим несколько гвоздей с шляпками вбивал в дубовую доску…»
Среди невероятных историй, ходивших о Лукине, есть рассказ о том, как один британец заспорил с ним о смелости и решительности русских и англичан. Он утверждал, что русский никогда не решится на то, что спокойно может сделать англичанин.
— Попробуй! — лаконично ответил ему курянин.
— Вот, например, ты смеешь отрезать у меня нос?
— Почему же нет, если ты захочешь, — добродушно заметил Лукин.
— На, режь! — в азарте воскликнул англичанин.
Лукин хладнокровно взял со стола нож и отрезал у англичанина кончик носа, который положил на тарелку…
Потом стало известно, что англичанин, старый и отважный моряк, не только не рассердился на Лукина, но и подружился с ним, а залечив свою рану, приехал навестить друга в Кронштадт.
Современники отмечали веселый нрав Лукина, его гостеприимство до расточительности, его доброе сердце и терпеливость. Но беда была тому, кто выводил его из себя.
Как-то Лукин сидел в кресле парижского театра. Он заметил, что находившийся рядом с ним франт перемигивается с дамами в ложе, как бы незаметно кивая на него, Лукин продолжал невозмутимо сидеть, не обращая внимания на пижона. Тогда француз неожиданно заговорил с ним:
— Вы, кажется, не понимаете по-французски? Не хотите ли, чтобы я объяснил вам, что происходит на сцене?
— Сделайте одолжение, — коротко ответил Лукин.
Франт (им оказался известный шутник и весельчак Кологривов — прим. авт.) стал объяснять действие на сцене и понес страшную чепуху. Соседи прислушивались к нему и пофыркивали. В ближайших ложах тоже не могли удержаться от смеха. Вдруг якобы не знающий французского языка Лукин спросил Кологривова на чистом французском:
— А теперь объясните мне, зачем вы говорите такой вздор?
Франт тут же сконфузился.
— Я не думал, не знал…
— Вы не знали, что я одной рукой могу вас поднять за шиворот и бросить в ложу к этим дамам, с которыми вы перемигивались?..
— Извините.
— Знаете вы, кто я? Я — Лукин!
Кологривов обмер от волнения. Конечно, он был наслышан о легендарном силаче.
Оба встали. Лукин холодно сказал франту: «Идите за мной». Молодой человек послушно последовал за ним. Они зашли в буфет, где Лукин заказал два стакана пунша и один подал Кологривову со словами:
— Пейте.
— Не могу, не пью.
— Пейте!
Пижон, захлебываясь, опорожнил стакан. Лукин залпом выпил свой и снова заказал два стакана пунша. Напрасно Кологривов отнекивался и даже просил пощады. Снова оба стакана были выпиты, а потом следовали все новые заказы. В результате на каждого пришлось по восемь стаканов. После этого Дмитрий Лукин как ни в чем не бывало вернулся в свое театральное кресло, а франта мертвецки пьяного подобрала полиция.
Декабрист Николай Иванович Лорер в «Записках декабриста» вспоминал, как в 1822 году на главную гауптвахту Зимнего дворца привели лейб-кучера Илью Байкова с приказом «по воле его величества содержать под арестом… впредь до приказания». Лорер обрадовался возможности побеседовать с Байковым, который более 20 лет возил императора по России и Европе. Курянин Байков ранее был дворовым человеком Дмитрия Лукина. Он-то и рассказал Лореру случай с знаменитым силачом: «Я был у моего прежнего господина и за кучера, и за камердинера, иногда и нянчил его маленькую дочь. Так в старину это делалось — теперь уже не то время. Тогда господа и люди были лучше. Мой барин был небогат. Поехали мы один раз на своих в отпуск в Курск, он с женою и с дитятею, я за кучера. Перед ночью застигла нас большая буря, и летели мы так, что света не видать было. Мы въехали в лес, наткнулись на избу, вошли туда. Она была довольно просторная и теплая. Поставили самовар. Я вошел в против лежавшую хату. Тут увидел я троих людей, сидевших за столом с кнутами в руках. Лица их мне не понравились, они зверски на меня поглядели. Я вышел и, взойдя к барину, сказал ему, что тут что-то неладно. Он мне сказал: «Пойди к дверям, Илья, и послушай, что они говорят». Я потихоньку подкрался и услышал, что они сговариваются убить прежде меня, а потом барина и госпожу и обокрасть их кибитку. Я вызвал барина, чтоб жена не слышала и не перепугать ее, и рассказал ему слышанное. «Пойдем туда оба». Мы взошли оба к ним. Барин спросил: «Что вы за люди?» Они отвечали грубо: «Каков тебе дело?» Один из них подошел к нему и хотел взять барина за грудь. Не думая долго, как свистнет барин его кулаком в лицо, тот и упал без чувств. Двое соскочили, барин закричал мне: «Илья, принимай!» Схватил близ стоявшего, встряхнул его так, что он потерял ум, и бросил его ко мне. Я схватил его и стукнул головою об стену — он и присел. Таким образом мы управились со всеми, перевязали их и отвезли в ближайший город. Не будь барин так силен, мы, может быть, погибли бы».
Дмитрий Александрович Лукин родился в 1770 году в Курской губернии. Его отец был из обедневших дворян, а мать происходила из голландского рода Фан-дер-Флитов, служивших на российском флоте со времен Петра I. Мальчик рано осиротел, тогда дядя отправил его учиться в Петербургский морской корпус. С ним же поехал крепостной Илья Байков, который, получив вольную, стал в 1801 году лейб-кучером императора Александра I.
Когда Дмитрию Лукину исполнилось 15 лет, его произвели в гардемарины. До 1788 года он ежегодно плавал на кораблях по Балтийскому морю. В том же году был произведен в мичманы. Его служба на флоте была успешной. Через два года, находясь на фрегате «Брячислав», геройски проявил себя в Красногорском и Выборгском сражениях, за что был произведен в звание капитан-лейтенанта. В 1799 году за расторопность в десантной высадке на голландский берег его наградили орденом Святой Анны 3-й степени. В 1801 году Дмитрия Лукина произвели в капитаны второго ранга.
В 1801-1803 годах Лукин командовал линейным кораблем «Рафаил». Новейший корабль был заложен на верфи мастером Сарычевым в 1800 году. Его назвали в честь одного из архангелов — ангела-целителя Рафаила. Морское судно имело водоизмещение 320 тонн, его длина составляла 55,5 метра, а ширина — 15,1 метра. На вооружении корабля находилось восемьдесят орудий разного калибра, а его команда состояла из 650 человек.
В эти годы Дмитрий Лукин принял участие в 18 морских кампаниях, за что получил орден Святого Георгия 4-го класса, а в 1803 году его произвели в капитаны первого ранга. В том же году за спасение судна «Ретвизан», наскочившего на мель у голландского берега, был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени. В следующем году Лукин командовал кораблем «Святой Иануарий», плававшим в Балтийском море, а в 1805 году вновь был переведен на родной «Рафаил».
В августе 1806 года Дмитрий Александрович отправился в составе эскадры капитан-командора Игнатьева в Средиземное море для усиления находящейся там эскадры вице-адмирала Дмитрия Сенявина. 1 марта 1807 года отряд кораблей контр-адмирала Грейга, в составе которого был «Рафаил», подошел к турецкой крепости на острове Генедос. В бою особенно отличился корабль Лукина: он подошел к берегу ближе всех русских кораблей и выпустил по крепости 2760 ядер. Турки два дня выдерживали осаду, но потом сдались. Победа обеспечивала базирование русского флота у Дарданеллы и блокаду пролива.
С 16 марта по 1 апреля 1807 года «Рафаил» в месте с корветом «Ярослав» блокировали вход в пролив Дарданеллы, а затем крейсировали в составе соединения Грейга, чтобы выманить турецкие корабли из пролива.
10 мая того года корабль Лукина одним из первых вступил в бой с турецкими кораблями. 3 июня после интенсивного обстрела крепости Пелари на острове Лемнос высадившийся десант под его командованием с боем захватил передовые укрепления противника, но штурм крепости пришлось отложить в связи с выходом турецкого флота в открытое море. Турки высадили на острове Генедос шеститысячный десант.
Знаменитое Афонское морское сражение, вошедшее в анналы русской доблести, произошло 19 июня 1807 года. Русская эскадра под командованием вице-адмирала Дмитрия Сенявина имела десять кораблей, 754 орудия. С турецкой стороны участвовало десять линейных кораблей, пять фрегатов, три шлюпа и два брига, 1196 орудий. Несмотря на значительное преимущество турок в кораблях и пушках, в половине девятого утра три группы русских кораблей напали на турецкие флагманы. Лукинский «Рафаил» вместе с корветом «Сильный» атаковали турецкий 120-пушечный корабль «Мессудие» под флагом капудан-паши Сеид-Али. Подойдя к нему вплотную, «Рафаил» открыл бешеный огонь и заставил «Мессудие» ретироваться из турецкой линии кораблей. Однако и лукинский корабль из-за повреждения такелажа не смог удержаться на курсе. Его сразу атаковали два вражеских корабля, стремясь взять его на абордаж. В этот момент Дмитрий Лукин вызвал на палубу свою абордажную команду. Не выдержав артиллерийского огня «Рафаила», турецкие корабли отошли, а в час дня, потеряв почти треть эскадры, противник отступил. Турки понесли ужасные потери: более 1100 убитых и 774 взятых в плен.
Очевидец сражения Павел Свиньин потом писал: «Сколь ни славна победа наша, но она куплена огромными потерями: 80 человек убито и до 170 ранено (русская эскадра не потеряла ни одного корабля — прим. авт.). Но главную нашу потерю составляет капитан первого ранга Лукин, убитый в самом пылу сражения ядром в грудь. Отечество лишилось искусного морского офицера, мужеством и храбростью приобретшего повсюду отличное уважение. Он умер на поприще славы смертью, завидной для воина».
Император Александр I проявил заботу о семье Дмитрия Александровича: ей была оказана материальная помощь, а сыновей Николая и Константина определили в Пажеский корпус.
Леонид Емельянов, Владимир Степанов