И.Д. Балашов. Аграрное движение в ЦЧО в 1917 году

И.Д. Балашов. Аграрное движение в ЦЧО в 1917 году

Истпарт Обкома ВКП(б) ЦЧО И.Д.Балашов

Аграрное движение в ЦЧО в 1917 году
ВЫПУСК I
Предисловие и редакция А.В.Шестакова
Издательство «Коммуна»
Воронеж. 1930

ОГЛАВЛЕНИЕ

  Предварительные замечания
  I. Общая характеристика ЦЧО
1. Характер экономики области
2. Сельское хозяйство
3. Из-за чего крестьянство ЦЧО вело борьбу
  II. Крестьянство и февральская революция
  III. Основные периоды крестьянского движения
1. Первый период — март 1917 г.
2. Второй период — апрель-май-июнь 1917 г.
3. Третий период — июль-август-сентябрь-октябрь 1917 г.
  IV. Территориальное распределение движения
1. Распределение движения по губерниям и уездам
2. Распределение движения по месяцам в отдельных губерниях
  V. Направление крестьянской борьбы
  VI. Крестьянские организации
  VII. Политические партии и крестьянское движение
1. Помещики и крестьянское движение
2. Эс-эры и крестьянское движение
3. Большевики ЦЧО и крестьянское движение
  VIII. Заключение
  Приложения

***
ПРЕДИСЛОВИЕ

Изучить крестьянское движение 1917 г. это значит понять и оценить действительный удельный вес этого движения в пролетарской революции. Вслед за Лениным, еще с 1905 г. боровшимся с меньшевистскими и троцкистскими взглядами, не учитывавшими значения крестьянской революции о пролетарской социалистической революции — нам приходится подчеркнуть прежде всего огромную практическую важность ознакомления с ней товарищей тех стран, которые подходят к пролетарской революции в условиях близких к тем, в которых находилась Россия 1917 г. Для них изучение крестьянского движения в 1917 г. является необходимейшим условием успеха и борьбе за социалистическую революцию.

В предисловии к работе М. Голубевой (М. Голубева. Аграрное движение в ЦЧО в 1917 г. Вып. II Материалы по б. Воронежской губ. Изд-во «Коммуна», 1930) мы уже подчеркивали крайнюю необходимость изучения отдельных районов крестьянского движения, наиболее важных, сыгравших решающую роль в революционном процессе.

Предлагаемая вниманию читателей книжка И. Д. Балашова знакомит нас с крестьянским движением в ЦЧО и является одной из первых работ такого областного масштаба. Автор изучил материал, главным образом, по трем губерниям: Тамбовской, Воронежской и Курской. Орловская губерния изучена им недостаточно и может быть это до известной степени повлияло на полноту его исследования, а также отразилось и на некоторых выводах. Во всяком случае следует отметить, что работа И. Д. Балашова, несмотря на свой «областной» характер, представляет серьезное исследование ряда явлений, связанных с крестьянским движением вообще, и по глубине анализа представляет одну из выдающихся работ в этой области. Автор еще очень молод и это его первая работа, но именно потому, что это первая работа — те ценные мысли и выводы, которые имеются в книге, дают нам основание полагать, что в лице И. Д. Балашова мы приобрели очень серьезного работника в области изучения истории крестьянского движения.

Особенно ценна его мысль относительно чрезвычайной важности — «в странах со средним уровнем развития капитализма, с имеющимися налицо значительными остатками полуфеодальных отношений в сельском хозяйстве, с незавершенным буржуазно-демократическим преобразованием» (из программы Коминтерна) — нащупывания пролетариатом наиболее уязвимых мест для вовлечения крестьянства в борьбу против капитала. Это обязывает коммунистические партии в странах, где аграрная революция может сыграть крупнейшую, а иногда и решающую роль изучить конкретные пути и формы завоевания пролетариатом на свою сторону крестьянства. Попутно важно изучение ошибок, допущенных партией пролетариата, хотя бы в виде недостаточной оценки крестьянского движения в той или иной стране или в том или ином районе данной страны, или в виде недостаточной борьбы с теми мелко-буржуазными влияниями, которые проводятся в крестьянстве различными мелко-буржуазными партиями.

В связи с этой установкой И. Д. Балашов подчеркивает недостаточное внимание нашей партии крестьянству в ЦЧО в прошлом, указывая, что как раз здесь в одном из важнейших пунктов аграрной революции 1917 г. партия большевиков того времени недостаточно оценила значение революционного движения крестьянства и тем самым не противопоставила свое влияние на деревню влиянию такой партии, как социалисты-революционеры, которые, как раз наоборот, сосредоточили в ЦЧО своей ударный кулак противодействия политике коммунистов-большевиков.

Этим самым были созданы условия для дальнейшей организации эс-эрами контрреволюционных выступлений, что в свою очередь нанесло огромный вред всей стране в эпоху военного коммунизма и создало благоприятную обстановку для временных успехов белых в гражданской войне 1918-1920 гг. не только в пределах ЦЧО, но и в соседних с нею районах.

Применяемый И. Д. Балашовым статистический метод изучения аграрного движения заслуживает пристального внимания, так как здесь он впервые пытается точнее разграничить формы и виды аграрных выступлений крестьянства. Вслед за Г. В. Плехановым (т. XVII, стр. 35) И. Д. Балашов отмечает неправильность  смешения понятия форм и видов, указывая, что Г. В. Плеханов определяет форму как «закон или лучше — строение предмета», а вид как «наглядное представление, которое существует об об’екте в сознании суб’екта». Между тем наши статистики формы и виды движения часто сваливают в одну кучу и у них получается чрезвычайная неразбериха в этом вопросе.

Вообще статистический метод в изучении исторических явлений, в особенности таких сложных явлений, как крестьянское движение, требует еще дальнейшего методического уточнения и соответствующей критики. Пока же надо считать, что попытки И. Д. Балашова нащупать свой статистический метод в отношении аграрного движения еще раз указывает нам на ценность его работы.

Будем ждать, что историки-аграрники других областей поспешат с изучением аграрного движения 1917 г. и в своих областях, так как прежде всего в этом нуждаются наши братские компартии. Довольствоваться суррогатом науки об аграрном движении 1917 г., который создан был на основе материалов главного управления милиции Временного правительства, совершенно недопустимо.

  А. Шестаков.

***

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

«Кто идет и готовится к власти, тот не может
не интересоваться вопросом о своих союзниках».
(Сталин — «Вопросы ленинизма», стр. 107. ГИЗ. 1929 г.).

Мы не знаем, будут ли с точностью повторяться пути и темп прихода к власти пролетариата СССР в других странах, но мы можем не сомневаться в том, что типы революций, аналогичные российской Октябрьской революции, будут еще во многих других странах, пролетариату которых придется пользоваться опытом русской аграрной революции 1917 года.

И прежде всего, к таким странам относятся «страны со средним уровнем развития капитализма (Испания, Португалия, Польша, Венгрия, балканские страны и т. д.), с имеющимися налицо значительными остатками полуфеодальных отношений в сельском хозяйстве, с известным минимумом материальных предпосылок, необходимым для социалистического строительства, с еще незавершенным буржуазно-демократическим преобразованием. В одних из этих стран возможен процесс более или менее быстрого перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую; в других — типы пролетарской революции, но с большим об’емом задач буржуазно-демократического характера. Здесь, следовательно, диктатура пролетариата может наступить и не сразу, а в процессе перехода от демократической диктатуры пролетариата и крестьянства к социалистической диктатуре пролетариата; там, где революция развертывается непосредственно, как пролетарская революция, она предполагает руководство пролетариата широким аграрно-крестьянским движением; аграрная революция вообще играет «крупнейшую, а иногда решающую роль». («Программа Коминтерна», стр. 57-58, ГИЗ, 1928). В связи с этим изучение крестьянского движения в России эпохи перерастания буржуазно-демократической революции в пролетарскую приобретает особо важное значение с точки зрения революционно-практической.

Процесс крестьянской борьбы в 1917 году против помещиков не представляет собою нечто абстрактное — крестьянское движение вообще. Этот процесс есть процесс борьбы между двумя противоположными классами (между буржуазией с одной стороны и пролетариатом — с другой) за крестьянство, за крестьянское движение. Изучение крестьянского движения с этой стороны предполагает обязательное изучение конкретных путей и форм привлечения пролетариатом на свою сторону крестьянства, а также и отрицательных, ошибочных действий, допущенных пролетариатом и его партией в этом отношении.

Но борьба пролетариата за крестьянство не является односторонней. В этой борьбе пролетариат противопоставляет свою идеологию, свои лозунги идеологии, лозунгам другого, противоположного пролетариату класса — класса буржуазии. Изучение опыта борьбы пролетариата за крестьянство естественно должно сопровождаться изучением такого же опыта и буржуазии. Однако, буржуазно-помещичья группировка не ограничивается лишь борьбой за подчинение своему влиянию крестьянства; она, при известных условиях, применяет целый ряд мер с целью дезорганизации крестьянского движения, при этом формы этих дезорганизующих крестьянское движение мер чрезвычайно разнообразны. И нужно сказать, что на этот момент историками крестьянского движения 1917 года обращается недостаточно внимания. Как правило, изучение этого вопроса ограничивается подсчетом количества подавленных вооруженными отрядами крестьянских восстаний.

Борьба пролетариата за крестьянство в 1917 году занимала относительно длительный период времени, в течение которого крестьянство постепенно переходило на сторону пролетариата и вместе с тем порывало связь с эс-эрами — этими агентами буржуазии. Изучение процессов, происходивших в крестьянском движении в течение этого периода, имеет первостепенное значение. И не только потому, что необходимо знать логику и формы борьбы, свойственные крестьянскому движению, как эта логика и эти формы проявляются в связи с идеологическим и организационным влиянием на это движение того или иного класса, но и потому, что без учета степени пролетарского влияния на крестьянское движение, без учета того, насколько крестьянское движение стало на путь пролетарской политики, сознательно или стихийно,— невозможно применение или изменение пролетарской тактической линии в отношении этого движения, а также невозможен и выбор момента для решительного боя.

Этот учет вообще невозможен без правильного понимания и определения тех показателей, которые выражают изменение и повороты в крестьянском движении.

И наконец, не меньшее значение имеет вопрос о том, где, в каких пунктах страны можно ожидать наиболее сильное революционное движение крестьянства, где сосредоточеные главные силы предстоящей революции. Без учета этого момента пролетарская партия не сумеет в нужный момент бросить необходимые кадры своих агитаторов и организаторов на соответствующие боевые участки фронта и не сумеет, следовательно, в нужный момент охватить своим руководством эти главные крестьянские силы революции.

Таковы, по нашему мнению, основные моменты крестьянского движения, которые должны привлечь к себе особое внимание коммунистических историков крестьянского движения. Такова и наша установка в изучении крестьянского движения в ЦЧО в кардинальнейший момент нашей истории, в области, которая на протяжении десятка лет была ареной ожесточенных классовых боев.

В первой главе нашей работы мы пытались в возможно краткой форме изложить основные предпосылки крестьянского движения в ЦЧО. Для этого нам пришлось сделать несколько экскурсий в экономику области с целью установления ее своеобразия и возникших на основе этой экономики различных классовых отношений. Главы II, III, IV, V и VI посвящены собственно крестьянскому движению, в которых мы прослеживаем процесс развертывания крестьянской борьбы и вместе с тем устанавливаем основные этапы крестьянского движения и основные показатели, выражающие тот или иной поворот в движении и отражающие проникновение идеологии того или иного класса в крестьянские массы. В этих же главах мы попытались выяснить и своеобразие движения в различных губерниях и основные территориальные пункты развертывания крестьянского движения внутри каждой губернии.

И наконец глава VII, посвящена вопросу борьбы пролетариата и буржуазии за крестьянство, в которой мы выясняем конкретные формы и пути этой борьбы в ЦЧО.

ЦЧО мы взяли в современной границе: Тамбовская, Курская, Воронежская и Орловская губ. Губернии же взяты в старых, догосплановских границах.

Для цифровой характеристики нами использованы хроники революционных событии для соответствующих губерний и изданные под ред. М. Н. Покровского и А. Я. Яковлева документы по крестьянскому движению 1917 года, подготовленные к печати К. Г. Котельниновым и В. Л. Meллером. Подсчет выступлений автором производился по методу И. Верменичева (см. его статью в сборнике Ком. Академии «Аграрная революция», том 2-й, изд. Ком. академии 1928 г.). Именно, каждое выступление нами расчленялось на виды выступления. Например, одно выступление может сопровождаться захватом покоса и избиениием владельца этого покоса; в данном случае мы считали два случая выступления и т. д.

Наши данные не могут считаться абсолютно точными; после того как они были уже обработаны, нам удалось познакомиться с данными для ЦЧО, имеющимися в Международном Аграрном Институте.

Между данными последнего и нашими имеется достаточно большая разница в отношений абсолютного количества случаев выступлений за март-октябрь месяцы (данные Института обработаны И. Верменичевым). В то же время не имеется почти никакой разницы в отношении относительного распределения движения по месяцам. Иначе говоря, закономерность развития крестьянского движения как данные Института, так и наши устанавливают в общем и целом одинаковую. А это главное.

Что же касается литературных источников, то нужно сказать, что нам не удалось почти совершенно найти в Москве материалов мемуарного характера и мы вынуждены были пользоваться ими из вторых рук. По Орловской губ. мы не нашли ни хроники рев. событий (ее очевидно не существует), ни очерков по крестьянскому движению, ни источников мемуарного характера, а также и с газетным материалом для этой губернии в Москве дело обстоит чрезвычайно плохо; поэтому, движению в Орловской губернии автор не мог уделить в своей работе достаточного внимания и работу нашу лучше было бы назвать: «Крестьянское движение в Тамбовской, Курской и Воронежской губерниях». Из архивных материалов нами использованы, кроме указанных, еще и дела губернских комиссаров и главного управления милиции.

***

Глава первая

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЦЧО

Характер экономики области

Экономика ЦЧО имеет ярко выраженный сельско-хозяйственный характер, что в значительной степени зависит от той естественно-географической среды, в которой область развивалась. Геологическое прошлое ЦЧО не создало условий для развития промышленности (Может быть эти условия и есть, но вследствие неразвитости науки и техники они еще не открыты). Совершенно иначе обстоит дело с сельским хозяйством. Наличие черноземной почвы, умеренной температуры, достаточного количества осадков, солнечных дней и т. д. создали благоприятные условия дли развития сел. х-ва. Население ЦЧО исстари занимается земледелием. Оно и в настоящее время является почти исключительным занятием населения. Городское население в 1916 году составляло: в Тамбовской губернии — 8,9% всего количества населения, в Воронежской губернии — 8,2%, а Курской губ. — 13,6% и в Орловской губ. Может быть эти условия и есть, но вследствие неразвитости науки и техники они еще нс открыты 22.4%. В среднем же по СССР городское население составляло 20,1% (С. х. в XX веке. Сборник статей под редакцией Огановского, стр. 20-21).

Таким образом, процент городского населения для первых двух губерний в два с лишним раза, а для Курской губ. почти в два раза ниже среднего показателя для СССР. И лишь Орловская губ. стоит насколько выше среднего показателя СССР, что об’ясняется наличием в ее составе уездов с высоко-развитой промышленностью, сейчас входящих в состав Брянской губернии. Нужно сказать, что из этого городского населения ЦЧО значительная часть также занимается сельским хозяйством. В среднем эта часть по ЦЧО составляет 30%, тогда как средний процент для РСФСР составляет всего лишь 10.

Не менее ярко выражают сельско-хозяйственный характер ЦЧО и промышленные показатели.

В 1900 г. промышленный оборот на душу населения для территории ЦЧО был в 2 1/2 раза меньше, чем средний для Европейской России.

По расчетам Прокоповича стоимость валовой продукции промышленности для Европейской России составляла в 1913 году на душу населения около 40 рублей, а для ЦЧО — около 21 руб., стоимость чистой продукции (за вычетом сырья, топлива и поддержания зданий и оборудования) для Европейской России 14 руб. 60 коп., для ЦЧО — 6 р. 50 коп. (Тутыхин, «ЦЧО». cтp. 7).

Оборот промышленных предприятий на 10 тысяч душ населения в 1900 г. составлял: для Воронежской губ. — 95 тысяч руб., для Тамбовской — 126 тыс. руб., для Орловской — 102 тыс. руб., для Тульской же губ. он составлял 217 тыс. рублей.

Благодаря неразвитости промышленности и пролетарская часть населения, которая должна была бы руководить крестьянским движением, имела незначительный удельный вес. По данным 1920 года число рабочих в промышленности на 10.000 душ населения составляло: для Тамбовской губ. — 185 ч., для Воронежской — 121 ч., дли Орловской — 175 ч., для Тульской же — 460 чел. (Там же, стр. 12).

Эта микроскопическая пролетарская прослойка по своему составу была преимущественно полукрестьянской и была разбросана в своем большинстве по мелким и мельчайшим предприятиям. Промышленность ЦЧО является преимущественно пищевкусовой, которая непосредственно связана с сельским хозяйством и, как правило, расположена в деревне, а в качестве рабочих на ней являются крестьяне той местности, где находится данное предприятие. Эти рабочие, обычно в то же время имеют и свои индивидуальные хозяйства, т. е. являются и крестьянами. Единственной компактной группой пролетариев, зачастую также связанных с крестьянством окрестных мест, являются рабочие железнодорожных мастерских в главнейших центрах области — Козлов, Тамбов, Воронеж, Курск, Орел. Несомненно, такая небольшая группа пролетариата при таком ее составе не могла быть не только вождем крестьянского движения, но даже и достаточным опорным пунктом для передачи пролетарского влияния на крестьянство.

Сельское хозяйство

В сельском хозяйстве ЦЧО исключительное положение занимает зерновая трехпольная система. Паровое поле в 1917 г. составляло: для Курской губ. 30% всей пашни, для Орловской — 35% и для Тамбовской — 48 (Для Тамбовской губ. % очень высок, очевидно сюда включен недосев). Озимые занимали в Курской губ. — 47% всей посевной площади, в Орловской — 45%, в Тамбовской — 47%.

Развитие техники с XIX в. не оказало на сельское хозяйство ЦЧО сколько-нибудь значительного влияния. Проложенные во второй половине XIX в. железные дороги и наличие в это время высоких хлебных цен на мировом рынке вызвали было под’ем сельского хозяйства ЦЧО, но он продолжался недолго.

Развитие морского транспорта приблизило к Европе богатые дешевым хлебом районы Америки. Хлебные цены начали сильно понижаться. К концу XIX в. Германия, являвшаяся раньше одним из главнейших потребителей экспортируемого из ЦЧО хлеба, значительно сократила его ввоз.

Это отодвинуло ЦЧО на мировом хлебнем рынке на задний план.

Дальнейшее развитие сети железных дорог в России вызвало к жизни новые сельско-хозяйственные районы, которые оказались мощными конкурентами для ЦЧО на внутреннем рынке; таким образом и на внутреннем рынке ЦЧО должна была также отойти на задний план. Неблагоприятная для ЦЧО кон’юнктура на мировом и внутреннем рынках вела сельское хозяйство области к упадку, что характеризуется следующими данными.

Валовая продукция сельского хозяйства ЦЧО на одного человека в рублях по довоенным ценам составляла:

   1887 г.  1901 г.  1913 г.
 Орловская губ.  51,9  37,4  28,5
 Курская губ.  51,9  36,8  35,7
 Воронежская губ.  55,3  34,3  39,1
 Тамбовская губ.  52,1  41,8  32,1

Единственным выходом из этого тупика мог быть только один — переход от трехпольной зерновой системы к более интенсивной. Однако, этого произойти не могло в силу сложившихся в области после реформы 1861 г. социально-экономических отношений.

Реформа 1861 г., проведенная в интересах помещиков, сократила крестьянский дореформенный земельный фонд и возложила на крестьянство непосильные выкупные платежи и налоги, что привело крестьянство к кабальной зависимости от помещика. Эта зависимость усиливалась специфическим землеустройством, создавшим для помещика возможность пользоваться крестьянской рабочей силой в форме отработок испольщины и т. д.

Задавленное кабалой крестьянство «оскудевшего центра» не имело возможности выделить необходимые средства для интенсификации своего хозяйства.

Помещик же считал более выгодным, вместо применения дорогостоящих современных орудий производства, пользоваться дешевой рабочей силой крестьянства и его прадедовским инвентарем, вместо интенсификации своего хозяйства он сдавал землю за высокую плату в аренду нуждающимся крестьянам. Таким образом, сельское хозяйство ЦЧО шло к упадку, не столько из-за отсутствия благоприятной рыночной конъюнктуры, сколько вследствие нищенского кабального положения крестьянства; сельское хозяйство не могло выбраться из того тупика, в который оно зашло, не уничтожив сложившихся в области социально-эконокомических отношений, по своему существу являвшихся полукрепостническиии.

Из-за чего крестьянство ЦЧО вело борьбу

Землевладение. По данным статистики, земельная площадь (крестьянская надельная и земля, находящаяся в личной частной собственности) в ЦЧО исчислялась в 1905 году (Все данные о землевладении в ЦЧО взяты нами из ответств. выпусков «Статистики землевладения в 1905 г.») в количестве 16.962 414 д., из которой нераспределенная площадь составляла 18.092 д. (принадлежащая крестьянам других уездов).

Остальная площадь земли в количестве 16.944.322 д. распределялась между 1.492.634 владениями о следующем виде:

 Группы влад.  Число владен.  %  Число десятин  %  На 1 влад. десят.
 а) до 10 десят.  1112655  74,8  6765580  39,9  6,0
 б) от 10 до 20 десят.  344055  23,0  4222721  24,9  12,2
 в) от 20 до 500 десят.  30787  2,06  2277135  13,5  73,9
 г) свыше 500 десят.  2137  0,14  3678886  21,7  1815,1
 Всего  1492634  100,0  16944322  100,0  11,35

    
Составляя приведенную таблицу по методу тов. Ленина (Собр. сочин., т. IX. стр. 434. ГИЗ. 1925 г.), мы сделали некоторые фактические отступления: для группы «А» — «разоренное крестьянство, задавленное крепостнической эксплоатацией» мы взяли максимальную норму не 15 десятин, а 10, а для группы «Б» — середняки не 15-20 десятин, а 10-20. Это объясняется тем, что мы не располагали соответствующим материалом. Благодаря такому отступлению процент и владений, и земли для группы «А» понижается, а для группы «Б» повышается. Однако, указанное отступление вряд ли нарушает реальную действительность. Бедняки и середняки в условиях ЦЧО были малоземельнее, чем в среднем для 48 губерний, материалы для которых разработаны т. Лениным. Итак, таблица показывает, что около 75% владений имеют лишь около 40% всей земельной площади и нищенский надел в 6 десятин; в то же время 0,14%, владений имеют 21,7% всей площади земли и в среднем на одно владение 1.815,1 десятины. Таков исходный пункт борьбы крестьянства за землю.

Для того чтобы иметь более ясное представление о том, каков был «фон того поля, на котором развертывалась крестьянская борьба за землю» (Ленин), мы дополним нашу таблицу материалом, который даст нам представление о конечном пункте борьбы. Вторую таблицу мы также составили по методу В. И. Ленина (Собр. сочин., т. IX. стр. 435).

В его таблице имеется две колонки: «теперь» — 1905 год и «тогда» — после буржуазно демократической революции. Мы же нашу таблицу составим из трех колонок: 1) 1905 год, 2) после буржуазно-демократической революции и 3) после пролетарской революции. Предположим, как это делает В. И. Ленин, что 2137 помещиков сохраняют после буржуазной революции по 100 десятин, а после пролетарской революции теряют (обязательно теряют, как опыт Октября показал) всю свою землю, а сельско-хозяйственная буржуазия сохраняет после пролетарской революции норму равную для средняцкой группы, т. е. 12,2 десятины на один двор (Практика передела земли и в эпоху буржуазной, и в эпоху пролетарской революции конечно не придерживается с точностью указанной в таблице схемы. На практике могут быть всевозможные и нередко чрезвычайно существенные отклонения. Но это для нас не является главным. Нашей задачей является выяснение наиболее общего вопроса и поэтому мы должны будем отвлечься от указанных частностей и оперировать с несколько гипотетическим материалом). Получаем (см. таб. на след. стр.).

75% крестьянства вели борьбу за увеличение своей площади земли на одну треть при буржуазной революции и почти в два раза — при пролетарской революции. Таков основной фон крестьянской борьбы за землю в ЦЧО.

В нашу таблицу не вошли земли государственные, церковные и учреждений, часть которых после Октября остались в распоряжении пролетарскою государства (лес, земля под совхозами), а часть, и значительная, перешла непосредственно в руки крестьян. Так что земельная площадь, за которую вело борьбу крестьянство, значительно большая, чем указанная в таблице.

Могут сказать, что брать за «теперь» 1905 год нельзя, ибо между 1905 годом и 1917 годом лежит столыпинская эпоха, когда помещики потеряли значительную часть своей земли. Правильно, что помещики потеряли часть своей земли, правильно и то, что значительная часть этой потерянной помещиками земли перешла в руки крестьянства. Но на каких условиях эту землю крестьяне получили? Эта земля являлась и крестьянской и в то же время — не крестьянской. Крестьянской потому, что крестьяне сеяли на ней хлеб, а не крестьянской потому, что убранный на этой земле урожай крестьянин должен был отдавать через Крестьянский поземельный банк помещику, в качестве выкупных платежей, так что и эта, перешедшая от помещика к крестьянину земля по существу была помещичья, за которую крестьянство должно было вести такую же борьбу, как и за ту, которую крестьяне еще не купили и которая находилась в руках помещиков. Одним из первых требований крестьян после Февральской революции было требование немедленного «освобождения крестьян от платежей Крестьянскому поземельному банку». Таким образом, это могущее быть возражение является несостоятельным. Столыпинская эпоха вследствие своей кратковременности не могла сузить фона того поля, на котором развертывалась крестьянская борьба за землю в 1905 году.

По данным Б.А.Тутыхина (Тутыхин — «ЦЧО». стр. 87) после революции (1918 г.) землеобеспеченносгь одного двора поднялась в среднем в Воронежской губ. на 18%, Курской 32,9%, Орловской — 30,9% и Тамбовской — 19,5%. Во-первых, мы не знаем включена ли в эти данные та часть земли, которую купили крестьяне до революции и та которую они еще не уплатили всей выкупной суммы. Очевидно нет. Во-вторых, приведенные средние цифры, как и всегда, не могут отображать более или менее точно реальной действительности. Лучше было бы иметь такие цифры, которые показывали бы, какая группа крестьян что получила и что потеряла после революции; такие данные несомненно подтвердили бы в общем и целом нашу таблицу.

Необходимо сказать, что такое малоземелье и тот фон, на котором развертывалась крестьянская борьба за землю, характерны не только для ЦЧО. По данным В. И. Ленина, малоземельные крестьяне в среднем для 48 губерний составляли в 1905 г. 80,6% (Сбор. сочин., Т. IX. стр. 434). Правда, в эту группу входят владения, имеющие до 15 десятин на двор, но если мы даже из этой группы исключим владения, имеющие от 10 до 15 десятин, то и тогда малоземельная группа составит очевидно не меньше 70-75% всего количества владений. Таким образом, в отношении малоземелья ЦЧО мало чем выделяется из обшей массы 48 губерний Европейской России, вернее — она в этом отношении занимает, так сказать, «срединное» положение.

В отношении другой крайности — помещичьих латифундий, ЦЧО находится примерно в таком же положении. Для 48 губерний Европейской России количество латифундий составляло 0,2% всего количества владений, земли же они имели 30,4% всей площади, т. е. в среднем на одну латифундию 2.333 десятины; в ЦЧО они составляют 0.14%, а земельная площадь их равна 21,7% всей земельной площади, т. е. в среднем на одну латифундию 1.815,1 десятины.

Но ЦЧО выделяется из общей массы указанных губерний своим историческим и экономическим прошлым и настоящим (до 1917 г.). Отрезки «реформы» ударили по крестьянину ЦЧО сильнее, чем по крестьянину какой либо другой области. Оказавшись после реформы с меньшим наделом, чем до реформы, в условиях непосильных выкупных платежей и налогов, в условиях отсутствия развитой промышленности, крестьянство ЦЧО сильнее, чем крестьянство других областей, должно было почувствовать всю тяжесть малоземелья, которое с каждым годом все больше и больше усиливалось, о чем свидетельствует следующая таблица.

(В гектарах на 1 душу):

 Губернии  Ревизская мужского пола
 1860
 Ревизская мужского пола
 1880
 Ревизская мужского пола
 1900
 Ревизская мужского пола
 1917
 Воронежская  4,9  3,6  2,6  Св. нет
 Курская  3,4  2,4  1,9  1,9
 Орловская  3,6  2,6  1,9  1,9
 Тамбовская  3,9  2,9  2,2  2,1
 Среднее по области  3,9  2,8  2,2  —
 Без Ворон. губ.  3,5  2,6  1,9  1,9


Крестьянство ЦЧО оказалось в безвыходном положении, ему некуда было «податься». Не инея минимальной возможности пополнить свой бюджет за счет неземледельческих заработков, не имея возможности перейти к более интенсивному земледелию, оно вынуждено было прибегать к расширению запашек, которые можно было проводить только за счет аренды земли у помещика, ибо нераспаханность земли в ЦЧО была максимальной.

Помещики, пользуясь безвыходным положением крестьянства, устанавливали такие арендные цены, которые по существу были убыточными для крестьянства. Так напр., по Задонскому уезду в среднем чистый доход с десятины составлял 10 р. 46 к., а с’емная плата — 14 р. 52 к., по Землянскому уезду чистый доход составлял 16 р. 03 к., а с‘емная плата 18 р. 03 к., по Коротоякскому уезду чистый доход — 11 р. 34 коп., а с’емная плата — 12 р. 07 коп., Липецкий у., — чистый доход — 7 р. 72 коп., с’емная плата — 7 р. 94 коп. Такая же картина и по другим уездам области. Крестьянский чистый доход почти весь поглощался арендной платой, или же аренда была для крестьянина убыточна. И несмотря на это, крестьянин вынужден был арендовать землю, ибо другого выхода у него не было. Вот почему малоземелье для крестьянства ЦЧО было более тяжелым, а следовательно должно было и вызвать наиболее острую борьбу за землю. О степени эксплоатации крестьянства ЦЧО помещиком через аренду дают нам представление следующие сравнительные данные: в 1912 г. доля арендной платы и стоимости продукции с одной десятины ржи составляла в %: ЦЧО — 30,9, Юго-Западная область — 20,2, Украина — 25,5,    Средне-Волжск. область — 23,2, Нижне-Волжская — 11.6, ЦПО — 11.4.

Крепостнические пережитки. На почве малоземелья в условиях нищенского и безвыходного положения крестьянства закреплялись и процветали всевозможные формы крепостнических пережитков. В ЦЧО, как нигде, была распространена отработочная и издольная аренда. Кроме того, имело место широкое распространение различных форм крепостнических пережитков и помимо тех, которые создавались на почве аренды, но связанных с существованием помещичьего землевладения. Вот несколько примеров таких полукрепостнических отношений.

При выделе земли крестьянам во время реформы 1861 года помещики оставляли себе лучшую землю, что создавало большую чересполосицу. Крестьянские земли оказывались разбитыми на несколько кусков, между которыми лежали помещичьи земли. Крестьянские земли вкрапливались в помещичьи и обратно. Имеется чрезвычайно много случаев, когда крестьянская пашня была совершенно отделена от их усадеб помещичьими землями, на которую не имелось ни прогона, ни проезда. «По Курской губернии говорит проф. Першин, мы насчитываем по 8-ми уездам 60 общин, которые буквально отрезаны от своей земли» (Проф. Першин. «Земельное устройство дореволюционной деревни», стр. 184. Весь последующий материал, относящийся к землеустройству, заимствован нами из указанной работы проф. Першина).

В той же губернии по 11 уездам из 262 общин, и 96 случаях прогона совсем не было. В Мценском уезде. Орловской губ., имеется 44 случая, когда прогонов и проездов не было или они были затруднены.

Вкрапливание маленьких кусочков помещичьей земли в крестьянскую имеет массовое явление. Так напр., «в селе Глебове. Фатежского у., среди крестьянской усадьбы — земля помещика», «в с. Красный Клин, того же уезда, внутри села пруд и заливные луга помещика», «в с. Зыбином, Мценского у., в крестьянском наделе около усадеб лежит одна десятина чужой земли».

Такая система землеустройства, как бы специально изобретенная помещиками, давала возможность последним широко эксплоатировать крестьянство.

Она ставила крестьянство и безвыходное положение. «Куренка выгнать некуда». Крестьянин должен был или переселяться, или арендовать эти хозяйственно-нецелесообразные кусочки земли за чрезвычайно высокую плату или за отработки, что еще дороже обходилось ему. Первое, как правило, было невыполнимо и крестьянин должен был прибегать к второму случаю.

Помещик же считал более выгодным заставлять крестьян отрабатывать, а не брать деньги. Крестьянин по старинке нес барщину.

Вот несколько примеров этой барщины. В дер. Рождественской. Мценского у., среди крестьянской земли расположены 3 участка, не принадлежащих крестьянам. За проезд через них на свои поля крестьяне отрабатывают. В дер. Знаменской, Орловской губ., надел расположен в 4 кусках: из них 2 — при селении, а 3-й и 4-й в чересполосице; проезд на эти участки есть, а за право прогона на них скота крестьяне убирают обыкновенно 6 дес. хлеба. С. Беляево — за прогон скота на свои поля отрабатывают 30 дес. экономии — полная обработка и вязка. Село Дунайки: за прогон — 40 возов экономического навоза с одной лошади вывести в поле. С. Мужланово — за прогон скота и за водопой крестьяне ежегодно обрабатывают и убирают для владельца 12 дес. пшеницы и обязываются свозить 40 дес. ржи.

Наряду с крепостническими пережитками барщинного характера остались и крепостнические пережитки натурально-оброчного характера. Так напр., одна из деревень за прогон и пастбище помимо отработок дает помещику еще и по копне конопли. Таким образом, мы видим вполне развернутую систему крепостнических пережитков, очень часто не отличающихся от самого настоящего крепостничества.

Эта система землеустройства давала возможность помещику обеспечить в известной степени свое хозяйство рабочей силой, при этом очень дешевой или же почти бесплатной. Она давала возможность помещику сохранить полукрепостнические отношения даже и в том случае, если бы крестьянство имело достаточную землеобеспеченность.

Здесь мы имеем по существу дело с фактом, так сказать, «внеэкономического» закабаления крестьянства, при этом всей основной массы крестьянства.

На почве землеустройства возникали в 1917 г. крупнейшие крестьянские выступления, в которых принимали участие тысячные массы. В этом отношении достаточно будет сослаться только на один пример, на разгром имения кн. Вяземского в Тамбовской губ., в котором участвовало около 5000 окрестных крестьян, находившихся в той или иной степени кабальной зависимости от этого помещика.

Итак, борьба 75% крестьянства за увеличение своей площади земли в два раза, борьба против крепостнических отношений, которые закабаляли 98% крестьянства — таковы главные основы крестьянской борьбы против помещика и помещичьего строя.

Столыпинская политика насаждения буржуазной верхушки в деревне нисколько не ослабила крепостнических пережитков в ЦЧО. Родившаяся в условиях полукрепостнических отношений сельскохозяйственная буржуазия не только не преодолела эти отношения, а наоборот, сама полностью использовала их для собственного обогащения. Разорение основной массы крестьянства в эпоху столыпинщины пошло лишь более быстрым темпом.

С 1905 г. по 1917 г. количество бедноты сильно возросло. По Воронежской губ. за время столыпинской реформы число всех хозяйств увеличилось на 24%, а количество малоземельных увеличилось на 216,8% («Октябрьская революция и гражданская война в Воронежской губернии», стр. 4). Безлошадные хозяйства в 1905 г. в Тамбовской губ. составляли 32,9% всего количества крестьянских хозяйств (Черменский — «От крепостного права к Октябрю в Тамбовской губ».), а по данным выборочной сельско-хозяйственной переписи 1917 г. они составляли уже 38,3%.

Ухудшение положения бедняцкой и средняцкой массы крестьянства связывалось теперь не только с помещичьим гнетом, но и с эксплоатацией кулака, которая была не менее свирепой, чем помещичий гнет. Противоречия в деревне обострились, изменился и характер классовой борьбы. Столыпинщина подняла классовую борьбу деревни ЦЧО на более высокую ступень, чем в 1905 г. Борьба всего крестьянства против помещиков дополнилась теперь борьбой полупролетарской части деревни против кулаков-ростовщиков, что по существу создавало новую струю в классовой борьбе в деревне 1917 г. и подводило крестьянские массы бедноты к задачам пролетарской борьбы: иными словами — ускоряло процесс перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую.

***

Глава вторая

КРЕСТЬЯНСТВО И ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Империалистическая война явилась крупнейшим фактором, создавшим революционную обстановку в деревне. Быстрым ростом цен на хлеб, что способствовало развитию сельского хозяйства, воспользовалась прежде всего кулацкая часть деревни. Малоимущие группы деревни, являвшиеся преимущественно потребителями с.-х. продуктов, кроме разорения, ничего от этого повышения цен не получили. Ухудшение положения бедняцких и середняцких групп усиливалось еще больше в связи с из’ятием из деревни работоспособной части населения, что ложилось всей своей тяжестью, главным образом, на эти группы деревни.

Самый факт затянувшейся войны, бесконечные мобилизации, реквизиции и постоянные печальные вести с фронта оказывали сильнейшее революционное влияние на деревню. Н. Ф. Карпушин из С. Паники, Курского уезда, сообщает, что когда он прибыл в деревню, то первое, что он встретил «это было полное отсутствие молодых сил; в селе была полная печаль, каждый праздник служили панихиды о павших воинах, погибших на поле брани.

Помины проходили с перезвоном колоколов и всегда оканчивались громким плачем родных и знакомых», «народ не видел никакого выхода из создавшегося положения, людям казалось, что война поглотит всех и войне не будет конца, люди ждали мира» («Курск в революции». Изд. «Сов. Деревня», 1927 г., стр 29).

Неудачи на фронтах дискредитировали самодержавие и чем дольше затягивалась война, тем сильнее распространялись различные служи антиправительственного характера. «Довольно открыто ругали царя и министров и в самой гуще бродила мысль о невыносимости войны и ее прекращении какой угодно ценой» («Курск в революции». Изд. «Сов. Деревня» 1927 г., стр. 30).

Появились разговоры и о земле. «В Тамбовском уезде был распространен в 1916 году слух, что после войны произойдет награждение землей» (В. Андреев и С. Кулаев — «Октябрьск. революц. и гражд. война в Тамбовск. губ.», стр 11. Т. 1927 г.).

Особенно активными были в распространении таких слухов солдаты, которые писали в своих письмах, что после войны будет передел земли и т. д. В Спасском уезде нижние чины распространили слух, будто «после войны рабочие будут отказываться от работы в помещичьих экономиях, почему землевладельцы и будут вынуждены распродать свои земли крестьянам» («Курск в революции». Изд. «Сов. Деревня» 1927 г. стр. 11).

Крестьянство не довольствовалось одними слухами и в некоторых местах переходило к действиям. Так напр., в с. Новостройки, Грайворонского у., Курской губ., крестьяне отказались от добровольной поставки хлеба и когда прибыл отряд стражников для принудительной реквизиции, то женщины и старики вооружились кольями и не допустили ее. При этом возбуждение было настолько велико, что грайворонский исправник, в ответ на требование губернатора об аресте зачинщиков, вынужден был сообщить, что в случае ареста «можно ожидать открытого выступления», и поэтому потребовал «стянуть с уезда больше стражников, так как предвидится необходимость прибегнуть к действию оружием» («Курск в революции», стр. 30-31).

«За годы войны (до 1917 г.) в Тамбовской губернии отмечен ряд поджогов крестьянами помещичьих построек, хлеба, земледельческих орудий (имения Петрово-Соловово, Андреевского, Ермолина и других). В имении Охотникова (Усманский уезд) крестьяне в 1915 году напали на охрану и одному черкесу разбили кирпичами голову. В Шацком уезде, Тамб. губернии, в октябре 1915 г. были потравы в имении кн. Кугушева, кончившиеся арестом 4-х крестьян» (Шестаков А. В. — Очерки по сельскому хозяйству и крестьянскому движению в годы войны, стр. 106). «Растущее недовольство в деревне поддержавается фронтом, о чем можно судить из перехваченных писем. Письма призывают крестьян: «общим настроением требуйте мира от правительства, а мы, пока оружие у нас в руках, поддержим наши общие интересы» («Октябрьская революция и граждан. война в Воронежской губ.», стр. 8).

Однако, несмотря на наличие революционных настроений в деревне, крестьянство деревни не выступило в феврале 1917 г. открыто против самодержавия. Война, взяв из деревни всю молодую, более развитую и революционную часть населения, этим как бы обезвредила ее в отношении революционной деятельности.

Оставшаяся часть населения под давлением тягостей войны и под влиянием писем своих родственников и знакомых солдат — накопила недовольство существующим положением вещей, но не имела достаточной силы проявить его в форме революционного выступления. Но вместе с тем крестьянство, послав свою лучшую часть в армию, получило возможность лучше сорганизоваться, связаться с городом и прежде всего с его пролетарской частью и тем самым превратиться в более организованную и мощную движущую силу Февральской революции, что, нужно сказать, явилось одним из главнейших условий быстрой и относительно безболезненной ликвидации самодержавного строя.

Крестьянство в лице армии вместе с рабочим классом и под его руководством уничтожило самодержавие, но связанное военной организацией оно не имело возможности одновременно покончить с экономическим господством помещиков, которое осталось нетронутым и продолжало существовать по старинке.

Пролетариат и его партия в момент Февральской революции не имели достаточно сильного влияния на крестьянство, чтобы повести его сразу же на дальнейшую борьбу против помещиков. После же революции крестьянство деревни и армии оказалось охваченным сильнейшим влиянием мелкобуржуазной идеологии партии эс-эров, и вместе с этим отодвинулось далеко разрешение и крестьянского вопроса.

Вместо того, чтобы наряду с уничтожением политического господства помещиков разрешить революционным путем и земельный вопрос, крестьянство под влиянием эс-эров доверило свою судьбу буржуазному Временному правительству с надеждой на то, что это правительство еще до созыва Учредит. собрания разрешит земельный вопрос и что оно не замедлит с созывом Учредительного собрания для окончательного разрешения крестьянских требований.

В этом крестьянству пришлось разочароваться. Но для урока, на котором крестьянство должно было уяснить ошибочность своего поведения, потребовалось несколько месяцев. Потребовались месяцы обмана и месяцы административных и военных экзекуций со стороны Временного правительства и эс-эров. В течение этого урока взгляды крестьянства под влиянием пролетариата и его партии, и вопреки партии эсеров, постепенно изменялись в направлении сознания необходимости насильственного захвата земель, не дожидаясь Учредительного собрания. Одновременно с этим крестьянство уходило из-под влияния эс-эров. Эта эволюция взглядов крестьянства соответствующим образом выявлялась и в его практической деятельности.

***

Глава третья

ОСНОВНЫЕ ПЕРИОДЫ КРЕСТЬЯНСКОГО ДВИЖЕНИЯ

Крестьянское движение 1917 г. в ЦЧО в своем развитии прошло три периода. В марте м-це движение по своему количеству незначительно; в апреле, мае и июне оно развертывается, достигая в последнем месяце высокой степени. В июле происходит некоторое падение движения, но, вместе с тем, в движении происходят изменения в смысле выявления более революционных форм; в августе волна выступлений поднимается вновь и, наконец, в сентябре и в октябре движение превращается в открытую крестьянскую войну. По трем губерниям (Воронежской, Курской и Тамбовской) нами учтено за март-октябрь всего 872 выступления, которые распределяются по месяцам в следующем порядке.

Динамика крестьянского движения в % к общему итогу.

Таблица №1

 Месяцы  Ill  IV  V  VI  VII  VIII  IX  X  Всего
 ЦЧО  3,0  9,0  12,0  14,8  11,8  15,0  21,8  12,6  100
 СССР  1,0  7,0  12,0  17,0  16,0  13,0  14,0  20,0  100 *

 *) Данные для СССР взяты из статьи И. Верменичева «Аграрная революция», т. 2-й. изд. Комакадемии, 1928 г., стр. 171

Более наглядно развитие движения представляет нам график №1 (См. приложение №1. Другие графики там же). Движение в ЦЧО, имея общую тенденцию с движением по СССР, в то же время имеет существенные отличия. Сразу же после революции (в марте) движение в ЦЧО приняло более мощный характер, чем в среднем по СССР. Наивысший под‘ем волны движения, совпадающий с крестьянской войной, наступил в ЦЧО раньше, чем в среднем по СССР. Это своеобразие является следствием того, что в ЦЧО больше, чем где-либо в СССР, были сильны пережитки крепостничества, которые несомненно должны были вызвать наиболее мощный взрыв крестьянского движения сразу же, как только для этого появились подходящие условия, а также именно в этой области должна была скорее и по времени возникнуть крестьянская война.

Рассмотрим движение по отдельным периодам.

Первый период — март 1917 г.

Февральская революция застала деревню врасплох. Правда, такое положение характерно не только в отношении деревни; но здесь это проявилось сильнее, чем где-либо. В деревне ЦЧО наблюдался целый ряд противоречивых моментов. С одной стороны, имелись случаи высшей формы крестьянской борьбы, как например, полный захват имений и другие захватные формы; захваты составляли 36% всех учтенных случаев движения за этот месяц. С другой, имелся целый ряд случаев полного непонимания того, что произошло. После разъяснения крестьяне обыкновенно заявляли: «Теперь мы знаем, что надо делать, а то ведь носятся какие-то слухи, а какие — не знаем». Или спрашивали: «Правда ли, что нам свобода пришла?».

Наряду с этим наблюдалась большая организованность: 76,9% всех действий были организованными. Из 26 выступлений, учтенных за март, 13 были произведены по постановлению сходов и 7 — под руководством солдат. При этом, почти все действия по «постановлению» носили характер требований и ходатайства перед высшими органами и, главным образом, перед Временным правительством. Тогда как действия, происходившие под руководством солдат, являлись действиями захватного порядка.

Крестьянская масса, не подготовленная к революции и не имевшая революционных вожаков, вела себя в первый период осторожно, прислушиваясь к тому, «что люди говорят». Там же, где появлялась революционная бацилла и особенно в лице своих солдат, крестьянство действовало энергично и решительно. Революционная бацилла все больше и больше проникала в крестьянскую массу и вместе с этим крестьянство делалось все более решительным, усиливая нажим на помещиков по всем направлениям.

Те цифровые данные о движении, которые мы имеем для первого периода, да и для последующих, не отражают о достаточной степени реальную действительность. Движение было, несомненно, шире доселе учтенных цифровых границ. Об этом свидетельствуют сообщения общего характера, как например, сообщение о тревожном положении в отдельных населенных пунктах и даже в целых уездах и тот вой, который подняли помещики сразу же после революции.

Однако, несмотря на это, все же самым характерным моментом для первого периода является не размах движения, а организационная горячка. Крестьянство стремится к организации, стремится с целью — как это выражено в наказе депутатам, посылаемым в Петроград на Всероссийский крестьянский с’езд Бобровским уездным с’ездом крестьянских выборщиков,— «защищать» крестьянские интересы (Советы крестьянских депутатов и другие крестьянские организации, т. I, ч. I, под ред. А. В. Шестакова, изд. Ком. Акад., стр. 82).

Ликвидируется институт старшин, организуются волостные и сельские исполнительные комитеты и т. д. При организации различных органов, крестьянство прежде всего считало необходимым отстранить от власти помещиков, считая, что помещики будут «тормозить отчуждение земли». Так напр., «на Нащекинском волостном с’езде, Кирсановского у., дружные выборы членов комитета милиционеров, рассказывает некий Сытин, были нарушены неосторожным заявлением одного из ораторов выбрать в комитет одного землевладельца. Этo предложение вызвало энергичный отпор большинства из присутствующих. Стали раздаваться голоса: «не надо землевладельцев, не надо духовенства, надо выбирать одних крестьян» (Тамбовский земский вестник, №63 от 19/III). А в уездный Тамбовский исполком представители крестьян почти совсем нe допущены (допущено только 2) гласные земства, которым ничего не оставалось, как только покинуть заседание организационного собрания уездного исполкома («Хроника революц. событий в Тамбовской губ.», стр. 8).

Таким образом, не случайны письма помещиков на имя различных чиновников Временного правительства с жалобой на то, что к власти пришли несознательные и вредные элементы. Один из помещиков Орловской губ. писал от 5/VI (даты везде по старому стилю) князю Урусову, что «благодаря данным свободам наш крестьянин, неподготовленный к этим реформам, обращается в зверя, выпущенного на свободу и стремится все старое уничтожить: происходит почти повсеместная смена старшин без оснований, лишь потому, что те были избраны раньше. Вновь заменяются вредными людьми, говорунами» (А. О. Р. ф. 406, д. №15, ч.41, л. 5).

Не менее любопытно письмо группы тамбовских помещиков члену Государственной думы Хохлову от 21/IV: «Благодаря тому, пишут они, что не все гласные были приглашены в комитет, и собрался случайный элемент, все старое земство рухнуло и власть перешла к одним несознательным крестьянам, идущим прямо против землевладельцев, благодаря чему между прочим сделано постановление, разрушающее в корне все хозяйство отдельных землевладельцев» (А. О. Р. ф. 406, д. №15, ч. 2, л. 16-17).

Нужно сказать, что эта организационная горячка и борьба за местные органы власти происходила стихийно, без постороннего руководства. «Не сговариваясь и не ожидая никаких указаний, писала эсеровская «Курская жизнь», население деревни создавало организацию сил для достижения заветных целей». Крестьянство стихийно шло по правильному пути, оно самостоятельно осознало значение и роль крестьянских организаций в борьбе с помещиками. Крестьянство понимало, что оно снимает старшин не за то лишь только, что они избраны раньше; крестьянство понимало, что они не были избраны крестьянами, а посажены помещиками для защиты помещичьих интересов.

Понимая значение и роль комитетов в борьбе с помещиками и ведя решительную борьбу за изгнание помещиков и их представителей из местных органов власти, крестьянство в то же время сразу не могло осознать необходимость борьбы против представителей помещиков и в центре. Наряду с непримиримой борьбой против помещиков на местах, крестьянство приветствовало их представителей в центре. Нащекинский волостной с‘езд, о котором мы упоминали, одновременно с энергичным отпором местным помещикам посылает приветствие кн. Львову. Таких случаев можно было бы привести чрезвычайно много. В этом выявлялась стихийность и слабая политическая сознательность крестьянства. Неспособность понять связь борьбы за землю и права крестьян с борьбой против существующего политического строя в целом являлась характерной чертой для крестьянских революционных выступлений на протяжении всего 1917 г.

Второй период — апрель-июнь 1917 г.

Во второй период происходит дальнейшее развертывание крестьянской борьбы в ЦЧО. Если в карте было 26 случаев выступлений, то в апреле их уже 78, в мае 105, а в июне 129.

В то же время происходит организационный и идеологический охват движения партией эс-эров, которая развивает колоссальную работу среди крестьян. Созываются уездные и губернские с’езды крестьян, организуются крестьянские союзы партии эс-эров, проводится усиленная вербовка крестьян в партию и т. д.

Развертывание крестьянского движения, с одной стороны, и охват его руководством партии эс-эров — с другой, ведет к точу, что «во все эти месяцы преобладают совершенно своеобразные, в истории не виданные способы «мирной» борьбы с помещиками» («Крестьяск. движение в 1917 г.» под редакцией М. И. Покровкого и Я. А. Яковлева, предисловие Я. А. Яковлева, стр. III).

Крестьянство не идет на прямую и открытую борьбу с помещиками, а стремится различными косвенными путями «выкурить» помещика, заставить его «добровольно» отказаться от своей земли. Лишение рабочей силы помещичьих имений, террор служащих помещиков и самих помещиков, запрещение продавать различные продукты производства имений, запрещение пахать, сеять, рубить и вывозить лес и т. д. — вот преобладающие формы борьбы крестьянства против помещиков в этот период.

Борьба в форме открытых захватов снижается из месяца в месяц. В марте открытые захваты составляли 34,6% всего количества выступлений за данный месяц, в апреле — 25,6%, в мае — 20,9% и лишь в июне эта форма борьбы поднимается до 47,3%.

Не совсем, по нашему мнению, правильным является утверждение, об’ясняющее преобладание таких скрытых форм борьбы крестьян против помещиков тех, что они, эти формы, «по крестьянскому пониманию не противоречили законам и намерениям правительства («Крестьянск. движение в 1917 г., под редакцией М. И. Покровского, пред. Я. Яковлева. стр IV).

Суть дела не в том,— считали крестьяне свои действия законными или противозаконными, а в том, что крестьяне, принимая лозунг «Земля и воля», не имели желания медлить с его осуществлением. В то же время партия, выдвинувшая этот заманчивый лозунг, в искренность намерений которой крестьяне верили сильно, выдвинула другой, противоположный стихийному революционному движению крестьянства, лозунг, который сводился к призыву «зарядиться терпением до созыва Учредительного собрания».

Таким образом, противоречие между стихийным движением крестьянства, с одной стороны, и сознательным руководством со стороны «его» партии — с другой стороны, и явилось главнейшей причиной преобладания указанных «мирных» форм борьбы. Сознание крестьянства как бы говорило ему: «иди за «своей» партией», а вековая кабала шептала на ухо: «бери пока не поздно». Крестьянин раздираемый этим противоречием шел, так сказать «нелегальным» путем. Само это противоречие не случайно.

Оно является не только результатом обмана эс-эрами крестьянства, а возникло из самой сути крестьянства, из его двойственной «природы». Крестьянин — труженик, задавленный эксплоатацисй помещика, кулака и буржуа, не хочет медлить с уничтожением помещичьего землевладения. Крестьянин — мелкий собственник надеется на разрешение «его» вопроса кем-то сверху, мирно, спокойно. Эта двойственность и явилась условием для охвата его «движения» руководством со стороны мелко-буржуазной партии, а в практической революционной деятельности крестьянства эта его противоречивая сущность выразилась в виде ожидания «рабочих забастовок» (см. стр. 16-17). Потребовались месяцы практической революционной борьбы крестьянства и энергичной работы пролетарской партии для того, чтобы гегемоном в этом единстве противоположностей оказалась первая — труженик, эксплоатируемый помещиком, задавленный нищетой крестьянин.

Считали ли крестьяне свои «мирные» формы борьбы против помещиков законными или незаконными с точки зрения Времени, правительства и эс-эров? Скорее можно присоединиться к последнему. Об этом свидетельствует тот напор, который выявился у крестьян по отношению к своим организациям. Были случаи, когда крестьяне увольняли целый состав организации за то, что он не соглашался снять у помещиков пленных. Снять не потому, что они (пленные) нужны были крестьянам, а потому, что нужна была помещичья земля. Крестьяне увольняют членов своей организации не за то, что они не желают проводить в жизнь законов, а за то, что они не хотят требования крестьян возвести в закон.

О том, что крестьяне считали свои действия незаконными, говорит нам также следующее обращение одного общества к совету министров:

«Мы вам преданно верим, наше общество окружено землями казенными и помещиков, которые предлагают купить у них землю, а казенную сдают в аренду кулакам других обществ, чем нас ставят в безвыходное положение. Желая сохранить спокойствие в интересах добытых свобод, а потому запретите сдавать вновь в аренду кулакам оброчных статей и продавать земли помещиков до Учредительного собрания, иначе мы прольем кровь, а пахать ее другим не дадим…». Следуют подписи уполномоченных общества Большой Талинки, Тамбовской губернии (АОР, ф. 398-1, д. №70. л. 108). Если бы крестьяне считали, что они сами по закону могут запретить помещику сдавать в аренду или продавать землю, то такое обращение не имело бы смысла.

Крестьяне несомненно понимали, что с точки зрения Временного правительства и эс-эров всякая борьба против помещиков есть беззаконие. И если крестьяне старались представить свои действия как действия, не расходящиеся с законами правительства, то это есть такой же несознательный маневр, как тот, что, мол, «земля ничья, а божья», зная, что не бог будет сеять и жать на этой земле, а они, крестьяне. Крестьяне несомненно понимали политику эс-эров и Временного правительства, которые, кстати сказать, и не скрывали ее, а энергично и открыто проповедывали среди крестьян и которая была зафиксирована в протоколах всех с‘ездов крестьян. И если крестьяне в той или другой форме нарушали постановления этих съездов, то органы Временного правительства и эс-эров немедленно же посылали своих представителей для разделения крестьянам неправильности их действий. «Первые дни революции — пишет в своем донесении комиссар Курского уезда — в уезде было спокойно, но за последние два месяца в некоторых местах уезда возник ряд недоразумений между землевладельцами и крестьянами: волостные и сельские комитеты сделали постановления об отобрании земли у землевладельцев, запрещали им продавать скот, инвентарь, иметь постоянных служащих в экономиях и т. д. В таких случаях бюро уездного комитета и также Совет солд., рабочих и крестьянских депутатов командируют на места своих членов для раз’яснения крестьянам незаконности такого рода постановлений и для водворения порядка» (Копия документа находится в архивах Международного Аграрного института).

Такие мероприятия проводились постоянно всеми без исключения правительственными и эсеровскими организациями. Крестьянство, благодаря этим разъяснениям, достаточно было знакомо с политикой Времен. правительства и эс-эров. И именно потому крестьянство всей своей силой стремилось изменить политику эс-эров и в частности политику местных организаций.

Давление крестьянства заставило эс-эров заменить свою политику сопротивления политикой предупреждения движения. Эс-эры всяческими мерами стремились «стравить» накоплявшуюся революционную энергию. Многие губернские и уездн. советы крестьянских депутатов должны были принять меры к проведению целого ряда постановлений по вопросам аренды, рабочей силы и т. д.

Наряду с этим усиливается деятельность местных сельских и волостных исполнительных комитетов. В марте на долю комитетов не приходилось ни одного выступления, в апреле на них приходится 11 выступлений, в мае — 42, в июне — 41 выступление. При этом подавляющее большинство комитетских действий за эти месяцы имело предупредительный характер: разрешение арендного вопроса, распределение пленных и т. д.

Однако, революционная энергия настолько быстро накоплялась, что никакие отдушины не могли быть достаточными. Уже июньские показатели движения — и качественные и количественные, сигнализировали, что возникшее в самом начале крестьянского движения противоречие между крестьянством и политикой эс-эров достигло очень высокой степени и начало уже переходить в стадию его разрешения.

Приведенные данные о прямых захватах (см. стр. 23) показывают, что эта форма борьбы с мая на июнь сделала большой скачок вверх. В июне она относительно увеличилась больше чем в два раза, против мая, а абсолютно почти в три раза, т. е. с 22 случаев в мае до 61 в июне. Общее же количество выступлений увеличилось только на 24 случая, т. е. со 105 до 129.

Это говорит о том, что содержание движения наряду с количественным ростом изменяется качественно и сторону более революционных, по существу не эсеровских форм борьбы. Крестьянское терпение иссякает, а доверие к эс-эрам исчезает. Более дальновидные из эс-эров это понимали. В июле общее собрание Козловского уездного Совета крестьянских депутатов вынуждено было вынести следующее постановление:

«Отсутствие руководящих указаний работы земельных комитетов сильно волнует население. Земельные комитеты должны знать, каковы их обязанности. Только передача всех земель в заведывание земельных комитетов может успокоить население. Земельный вопрос требует быстрого и определенного распоряжения со стороны Временного правительства («Хроника рев. событий в Тамб. губ.», стр. 17).

О наметившемся разрыве между крестьянским движением, с одной стороны, и политикой эс-эров с другой, говорят и другие факты. Абсолютные данные о действиях комитетов показывают незначительное снижение, т. е. с 42 выступлений в мае до 41 в июне. Если же мы возьмем относительные данные, то они показывают очень большое падение. В апреле на долю комитетов приходилось 14,1% всего количества крестьянских выступлений в данном месяце, в мае — 40%, а в июне — 31,8%. Попытка эс-эров уложить крестьянское движение в рамки комитетских действий терпит крах.

Интересно отметить, что разрыв в июне наметился не только между крестьянством и эс-эрами, но между эс-эрами, с одной стороны, и местными сельскими и волостными исполнительными комитетами — этими опорными эсеровскими пунктами в деревне — с другой.

Комитеты начинают отходить от официальной эсеровской политики, уходить из-под руководства эс-эров. Об этом свидетельствует самый характер комитетских выступлений. В апреле на долю прямых захватов приходилось 18,1% всего количества комитетских выступлений за данный м-ц, в мае — 21,4%, а в июне — 48.8%. Таким образом мы видим, что во второй период происходит, с одной стороны, наибольший охват крестьянского движения руководством партии эс-эров, которая достигает в этом отношении в этот период самых больших успехов, с другой стороны — развертывание крестьянского движения и проникновение в него большевистской агитации приводит к концу периода (в июне) к столкновению крестьянства с политикой эс-эров и вместе с этим с политикой Временного правительства. Насколько большевистская агитация оказывала влияние на развертывание и изменение форм крестьянской борьбы говорит нам следующее донесение комиссара Моршанского у., Тамбовской губ., от 30 июня:

«Крупных событий в уезде и городе за отмеченный период не было: до появления большевиков общественная жизнь протекала спокойно. За последнее же время, вследствие выступления большевиков, в городе и уезде стали учащаться случаи самовольных захватов имущества, а в крестьянстве усиливается не терпение в разрешении аграрных отношений (Копия документа хранится в архивах Междунар. Аграрного Института).

Крестьянское движение переросло рамки эсеровской политики и должно было или их раздвинуть, включив в них немедленный переход помещичьих земель в руки крестьянства через местные земельные комитеты, или должно было разрушить эти рамки.

Произошло второе. Временное правительство и эс-эры вместо того чтобы удовлетворить требования крестьян, прибегли к более «реальным» средствам борьбы с крестьянской стихией. Они попытались обуздать ее усилением репрессий. Однако, это средство не оказалось в данный момент действительным. Репрессии имели обратное действие. Волна движения после небольшого падения ее в июле вновь поднимается в августе, а в сентябре перерастает в открытую крестьянскую войну.

Третий период — июль-октябрь 1917 г.

Третий период можно подразделить на два этапа. Первый — июль и август, когда формы борьбы резко изменяются в сторону открытых захватов и появляются первые ласточки массовых погромов. В этом этапе движение перерастает в крестьянскую войну, но еще не является таковой. Второй — сентябрь и октябрь м-цы, когда в крестьянском движении подавляющую роль играют открытые, прямые захваты и погромные формы, а в количественном отношении движение имеет колоссальный размах.

В этом этапе крестьянское движение превращается в настоящую крестьянскую войну.

Третий период, как мы видели, начинается упадком движения в количественном отношении. Упадок, как показывает график № 1, значительный: волна движений падает ниже майского уровня. Являлся ли этот упадок симптомом наступления кризиса в крестьянском движении и удавшейся попытки эс-эров удержать в своих руках крестьянское движение?

На первый взгляд кажется, что это так. Об этом как будто бы свидетельствует и выросшая организованность движения в июле на 11,3% против июня, т. е. с 48% в июне до 59,3% в июле. В июле организованность достигает наивысшего уровня, за исключением марта м-ца, когда она равнялась 76,9%.

Есть товарищи, напр. Я. А. Яковлев (См. предисл. т. Яковлева к документам Центроархива «Крест. движение в 1917 г. в документах и материалах», стр. VII), которые склонны степенью организованности крестьянского движения объяснять степень влияния на это движение идеологии эс-эров. Если мы ближе присмотримся к этой организованности, то увидим совершенно иное.

Организованность крестьянского движения может быть различного типа, при чем эти типы можно свести и следующим: 1) непосредственные действия волостных и сельских комитетов, как например, захват комитетами земли, установление арендных цен и т. д.; 2) руководство со стороны указанных комитетов и их представителей движением крестьянской массы; 3) постановления сходов, крестьянских собраний; 4) руководство крестьянским движением со стороны отдельных лиц: рабочих, солдат и т. д.

Все эти типы руководства и виды организованности имеют неодинаковое значение и поэтому свести их к одному знаменателю невозможно. Так, например, руководство крестьянским движением со стороны отдельных лиц, как правило, не является эсеровским и именно потому, что эс-эры имели полную возможность осуществить свое руководство или же через сельские и волостные комитеты или же через свои партийные организации, которые имелись почти в каждой волости.

Формы крестьянской борьбы под руководством «отдельных лиц» показывают, что эти лица до Октября все или почти все являлись сознательными или стихийными проводниками пролетарской идеологии.

Организованность в виде непосредственных действий исполнительных комитетов и в виде руководства со стороны этих комитетов и их представителей крестьянскими массами тоже имеют неодинаковое значение. Политика эс-эров заключалась в том, чтобы не втягивать широкие крестьянские массы в борьбу с помещиками. И ежели мы имеем случаи, когда исполнительный комитет ведет массу на борьбу, то это очевидно не-эсеровскоя политика: очевидно этот комитет сознательно или стихийно находится под влиянием не-эсеровским.

Организованность в виде непосредственных действий исполнительных комитетов тоже не может всегда являться показателем эсеровского влияния на крестьянские массы. Мы уже имели случаи указать на то, что еще в июне наметился разрыв между эс-эрами с одной стороны и сельскими и волостными комитетами с другой. В июле этот отход стал еще большим. На долю прямых захватов в июне падало 48,8% всего количества комитетских выступлений, а в июле они уже составляют 52,5%. Таким образом, больше половины всех комитетских действий являются в июле формами не-эсеровского типа. И ежели мы видим рост удельного веса комитетских действий в июле на 6% против июня, т. е. с 31,8% в июне до 37,3 в июле, то это еще не означает того, что влияние эс-эров усилилось на крестьянское движение. Если бы выступления этих комитетов были эсеровского типа, то мы действительно могли бы сказать, что влияние эс-эров на крестьянство в июле усилилось, но мы видим совершенно обратное.

Если бы мы условно приняли все комитетские действия как за показатель усиления эсеровского влияния на крестьянские массы, то и в этом случае мы не могли бы констатировать усиления эсеровского влияния на крестьянство в июле. Это подтверждается тем, что общая организованность крестьянского движения в июле увеличилась против июня на 11,2%, а организованность за счет комитетских действий увеличилась только на 6%.

Таким образом мы видим, что вопрос об организованности и неорганизованности крестьянского движения не так прост, как иногда кажется. Было бы конечно проще, если бы мы ограничились утверждением: организованность усиливается, значит усиливается эсеровское влияние на крестьянство и наоборот. Но это утверждение оказалось бы только схемой, схемой, не отображающей реальную действительность. Организованность не всегда является показателем того или другого влияния на крестьянское движение. Если бы мы стали на точку зрения указанной схемы, то мы с несомненностью пришли бы к абсурдному выводу: эсеровское влияние выражается в организованности крестьянского движения, а большевистское — в дезорганизованности такового. И практика как будто бы это подтверждает. В августе, сентябре и октябре мы действительно наблюдаем колоссальную дезорганизованность в крестьянском движении. Но на самом деле это об’ясняется не силою большевиков, а их слабостью. Большевики за эти месяцы сумели сильно охватить крестьянское движение своим руководством в отношении идеологическом, но не сумели то же сделать в отношении организационном. Получились, таким образом, своеобразные ножницы в большевистском руководстве крестьянскими массами. В июле эти ножницы появиться еще не могли, так как тогда темп отхода крестьян от эс-эров был еще медленный.

Отход крестьянства от эсеровской политики в июле подтверждается и тем, что общее крестьянское движение (и организованное и неорганизованное) дает в июле дальнейшее увеличение прямых захватов. Наряду с этим появляются первые ласточки массовых погромов. Итак, в июле крестьянское движение несмотря на некоторое снижение в количественном отношении, кризиса не переживало, а, наоборот, борьба обострилась, отход крестьянства от эс-эров усилился.

В августе крестьянство еще сильнее порывает с эс-эрами и переходит в наступление более развернутым фронтом с тем, чтобы в сентябре и октябре вступить в открытый и решительный бой.

Удельный вес комитетских действий катастрофически падает. В июле он был равен 37,8% всего количества выступлений крестьянства за данный месяц, в августе — 16%, в сентябре — 5,8 и в октябре поднимается до 10%. Указанный факт свидетельствует о том, что подавляющая масса комитетов осталась на официальной точке зрения эс-эров. Другая часть пошла сознательно или стихийно по большевистской линии, о чем свидетельствует самый характер комитетских действий. На долю прямых открытых захватов за каждый данный месяц падает: в апреле — 18,1% всего количества комитетских выступлений, в мае 21,4%, в июне — 48,8%, в июле — 52,5%, в августе — 66,6%, в сентябре 72,7%, а в октябре — 75,0%. Появились случаи, когда волостные и сельские исполнительные комитеты в противовес распоряжениям Временного правительства издают свои постановления и действуют самостоятельно, не считаясь с распоряжениями правительства. Так, например, «Старо-Тойденские волостные комитеты (исполнительный и земельный), Воронежской губ., не признавая постановлений Временного правительства, описывают имущество помещиков и землевладельцев волости, захватывают помещичьи земли, подвергают землевладельцев арестам и совершают полнейший произвол». Или вот сообщение от 16 августа: «в районе Гнилушинской вол. производятся самовольные захваты и разделы церковных и других земель; на отрубщиков наложены волостные сборы по 100 р. с каждого отруба. Всем этим делом руководят земельный и волостной комитеты, которые не желают руководствоваться постановлениями Временного правительства, касающимися землепользования» («Хроника рев. событий в Ворон. губ.», стр. 82 и 92).

Еще более резкое изменение качественной стороны даст общее крестьянское движение (организованное и неорганизованное). В августе захватные формы дают дальнейший рост, а в сентябре они вместе с программными формами составляют 85,3%. Наряду с этим, движение в количественном отношении приняло колоссальный размах. Отход крестьянства от эс-эров и переход его на революционный путь проявился и в других формах. К таким формам можно отнести отношение крестьян к выборам в волостные и уездные земства. Крестьяне, горячо взявшись за создание органов местной власти с начала революции, теперь, к октябрю, уже начинают относиться к этому безразлично. Об этом факте эсеровские газеты писали очень много, стараясь объяснить его занятостью мужика. На самом деле этот факт по существу являлся выражением недоверия к эс-эрам.

Наряду с этим наблюдались нередко случаи когда крестьяне при выборах в уездные земства выставляли исключительно своих кандидатов. Так, например, во время выборов в Орловское уездное земства «почти ни в одном из 4 списков (четырех волостей), заявленных населением волостей округа, нет в числе кандидатов мало-мальски грамотного, не только что интеллигентного человека,— жалуется «Голос народа», а по Масловской волости есть даже и неграмотные. Каждая волость постаралась наметить исключительно только «своих» людей, не считаясь с их безграмотностью» («Голос народа», №132 от 4/X — 1917 года).

От грамотных представителей буржуазии крестьяне давно уже отказались, теперь они отказываются от грамотных из лагеря зс-эров — левых представителен буржуазии.

В сентябре и октябре крестьянство совершенно порывает с эс-эрами и вместе с революционными комитетами, перешагнув через эсеровские комитеты, пошло по новому, более верному пути осуществления своих целей. Крестьянское движение в сентябре и октябре превращается в открытую войну.

Крестьянская война началась в сентябре м-це в Козловском уезде Тамбовской губ. Затем волна погромов перебросилась в Липецкий уезд, захватила Спасский и Темниковский уезды, сильное движение возникло в Кирсановском уезде. Война носила чрезвычайно ожесточенный характер. Вот одно из описаний войны в Козловском уезде.

«В уезде идут аграрные беспорядки. Начавшиеся в одном пункте они захватывают теперь 4 волости, землевладельцам предлагают заблаговременно выбираться. Солома, дома, постройки сжигаются, инвентарь живой и мертвый растаскивается» (АОР, ф. 406, д. №15, ч. 2. л. 161).

«Погром носит крайне ожесточенный характер. Выжигается все, что может гореть, все же, что не поддается огню — разламывается, разбирается, уничтожается или растаскивается» («Хроника рев. событий в Тамб. губ.», стр. 22).

В Воронежской и Курской губерниях война в сентябре не приняла такого размаха. В Курской губернии был охвачен движением только Дмитриевский уезд, где начались сильные захваты, в Щигровском уезде наблюдалось тоже, как видно из телеграмм, сильное волнение: «Настроение Щигровского уезда тяжелое и опасное», сообщал уездный комиссар. В Воронежской губернии точно так же отмечается более или менее сильное движение только в одном уезде, Острогожском.

После подавления сентябрьскою движения в Козлове погромная волна захватила в октябре новые уезды губернии: Шацкий. Лебедянский, Усманский. За эти два месяца в Тамбовской губернии оказались неохваченными погромами только Тамбовский, Моршанский, Елатьмский и Борисоглебский. Во всех же остальных уездах в той или иной степени погромы имели место.

В то же время резко усиливается в октябре движение в других губерниях. В Курской губернии выделяются наряду с Дмитриевским уездом еще и уезды Путивльский и Льговский; по всем остальным уездам также усилились вспышки захватов. «В уездах происходят насильственные захваты земель, порубка лесов, грабежи и убийства, милиция несовершенна, а военные силы недостаточны» — жалуется губ. комиссар («1917 г. в документах и материалах. Крестьянское движение в 1917 г.» Под ред. М. Н. Покровского и Я. А. Яковлева, стр. 262).

В Воронежской губернии на смену Острогожскому уезду выступают уезды: Новохоперский, Бобровский, Павловский и Задонский, где захваты носили массовый характер.

Очень сильное движение наблюдалось в Орловской губернии, где нередким явлением были и погромы, и массовые поджоги, и грабежи; особенно сильны были порубки и расхищения лесов. Губернский комиссар еще в сентябре сообщал, что нарушающийся порядок «восстанавливается земельными комитетами и продовольственными, а также и уездными комиссарами» (Там же, стр. 321). Но уже 8/X он вынужден был сообщить в главное управление милиции, что «аграрное движение усиливается; из разных мест поступают донесения о массовых самовольных лесных порубках, хищении дров, захвате частновладельческих земельных угодий». Местные власти бессильны. Необходима воинская помощь» («1917 г. в документах и материалах. Крестьянское движение в 1917 г.» Под ред. М. Н. Покровского и Я. А. Яковлева, стр. 321).

Напрасно председатель Козловского совета рабочих депутатов старался начавшуюся войну об’яснить поведением некоего Андрея Панинского (по прозвищу Чучура) («Новая жизнь», №136, 1917 г.), который как будто бы из-за своих личных интересов втянул крестьянство Козловского уезда в войну. Дело не в этом. Дело в том, как правильно писала козловская газета «Солдат и рабочий»: «Крестьянство видит, понимает чутьем, что с отдалением созыва Учредительного собрания и с поворотом курса политики вправо отдаляется и затягивается вопрос о разрешении аграрной реформы, откуда вселяется сомнение вообще о разрешении его сверху» («Солдат и рабочий», №60, 1917 г.).

В этом же видел причину беспорядков и козловский уездный комиссар, который в своем донесении в Петроград писал:

«Причиной беспорядков является неопределенная земельная политика, породившая опасность, что землю крестьяне не получат. Передача земли во владение земельных комитетов предупредила бы эксцессы» (АОР. ф. 406, д. №15, ч. 2, л. 3.).

Коллосальную роль в деле обострения борьбы в деревне играла империалистическая политика эс-эров и Временного правительства. Крестьянство и особенно крестьянство в серой шинели требовало немедленного заключения мира, но войне не видно было конца. Эс-эры неустанно проповедывали лозунги «все для войны» и разрешение всех основных крестьянских вопросов после войны.

Массовое дезертирство из действующей армии не только приносило ущерб фронту, но, являясь большими партиями в деревню, солдаты развивали мощную агитацию против войны и ее сторонников и тем самым ускоряли приближение крестьянской войны.

Интересно отметить, что почти ни одно более или менее крупное выступление крестьянства не обходилось без участия в нем солдат-отпускников или дезетиров в качестве руководителей или зачинщиков.

Итоги

Крестьянское движение за март-октябрь представляется в виде следующего плана. В марте месяце неожиданные столкновения с противником создают некоторое замешательство и растерянность в рядах крестьянства, сменяющиеся организационной горячкой. В апреле-мае-июне крестьянство ведет наступление на противника различными обходными путями. В июле, после достижения определенных позиций, крестьянство как бы перестраивает свои ряды (при котором иногда необходимо некоторое отступление: общее или частное, в данном случае — частное), а с августа оно повело энергичное наступление полным развернутым фронтом непосредственно в лоб противнику с тем, чтобы в сентябре и октябре вступить с ним в решительный бой.

Это развертывание крестьянского движения изображено на графике №2, который составлен на основании таблицы №2 (см. табл. на стр. 55).

Необходимо отметить, что несмотря на колоссальный размах крестьянской борьбы, все же она не переросла в борьбу политическую, в борьбу против существующего строя. Движение не пошло дальше борьбы против «своего барина». «Крестьянство, стремясь к новым формам общежития, относилось очень бессознательно, патриархально, по-юродивому к тому, каково должно быть это общежитие, какой борьбой надо завоевать себе свободу, какие руководители могут быть у него в этой борьбе, как относится к интересам крестьянской революции и буржуазия, и буржуазная интеллигенция, почему необходимо насильственное свержение царской власти для уничтожения помещичьего землевладения. Вся прошлая жизнь крестьянства научила его ненавидеть барина и чиновника, но не научила и не могла научить, где искать ответа на все зги вопросы» (Ленин, т. XI, ч. I. стр. 116. ГИЗ, 1924 г.).

Эта характеристика, данная крестьянству в 1908 г., за небольшими исключениями осталась правильной и для крестьянства 1917 г.

Динамика крестьянского движения за март-октябрь месяцы 1917 года

Таблица №2

   III  IV  V  VI  VII  VIII  IX  X  Всего
 Погромное движение *  1  4  4  0  2  4  114  17  146
 Прямые открытые захваты  9  20  22  61  53  70  48  71  354
 Косвенные захваты  9  44  59  55  29  35  7  12  250
 Террор  1  2  7  2  10  10  13  11  46
 Прочие  6  7  12  11  9  9  8  9  71
 Формы движения с.-х. рабочих  0  1  1  0  0  3  0  0  5
  Всего  26  78  105  229  103  131  190  110  872

 *) Поджоги нами внесены в одну группу с погромами по той причине, что по нашему мнению они во время открытой крестьянской войны имеют одинаковое значение с погромами, т. е. поджоги на этой ступени крестьянской борьбы являются не актом террористического характера, а актом высшей формы выступлений мелкого буржуа.
Так, например, в одном из сообщений говорится: «сожжены имения Скобелева, Заевой, Потехиной; находившиеся при имениях драгуны должны были отступить». («Хроника рев. событ. в Тамб. губ.», стр. 33). Конечно такой факт никак нельзя отнести к террористическому акту. Имевшиеся же поджоги до августа действительно носили террористический характер, но количество таких поджогов настолько незначительно, что их не приходится выделять в особую группу.

***

Глава четвертая

ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ДВИЖЕНИЯ

Распределение движения по губерниям и уездам

Распределение движения по губерниям представляется в следующем виде. В Тамбовской губернии имелось всего 362 случая выступлений, в Орловской — 342, Воронежской — 301, в Курской — 209 (Данные взяты из материалов Аграрного Института).

Рассматривая эти данные, мы видим достаточно сильное различие по мощности движения между Тамбовской и Курской г.г. Каковы причины?

При однородности губерний ЦЧО в хозяйственном отношении трудно об’яснить указанное различие экономическими факторами. И несомненно «внеэкономические» факторы имеют здесь колоссальное значение. Однако, несмотря на это, попытаемся все же указать на некоторые причины и экономического характера.

Обратимся еще раз к землевладению. Мы его рассматривали в границах области. Как обстоит дело в отдельности в каждой из этих губерний? Таблица №3 об этом говорит нам следующее: См. табл. на стр. 58.

Удельный вес латифундий в Курской губернии меньше, чем в Тамбовской, почти в два раза. Точно так же и удельный вес бедноты в Курской губернии меньше, но зато Курская губ. более середняцкая. Такое же приблизительно соотношение дают нам и данные за 1917 г. о лошадности. Согласно выборочной сельско-хозяйственной переписи безлошадные составляли в Курской губернии — 30%, а в Тамбовской — 38%. Безлошадные и однолошадные вместе составляли в Курской губернии 66%, а в Тамбовской 79,6%; зато двух и трехлошадные составляли в Курской — 30.3%, а в Тамбовской — 19,1%.

Распределение земли, находящейся в личной частной собственности и надельной, в 1905 году по группам владений. (Все данные в %% к общему итогу).

Таблица №3.

Таким образом мы видим, что фон того поля, на котором развертывалась крестьянская борьба против помещика, был в Курской губ. на много уже, чем в Тамбовской. Положение крестьян в Курской губ. в отношении побочного заработка также было на много лучше положения крестьян Тамбовской губ. Заработная плата в самой распространенной промышленности в этих губерниях — пищевкусовой — составляла, по данным ответов фабричных инспекторов в 1914 г., в Курской губернии — 115 р. в год, а в Тамбовской — только 90 р. (Тутыхин, «ЦЧО», стр. 76).

При этом наличие большего количества сахарных заводов в Курской губернии, чем в Тамбовской, представляло большие возможности курским крестьянам в отношении пополнения своего бюджета за счет неземледельческих заработков.

Что же касается распределения движения по уездам, то здесь мы имеем еще большую неравномерность. Вместе с этим необходимо отметить, что движением были захвачены в той или иной степени все без исключения уезды трех губерний (Тамбовской, Курской и Воронежской). Распределение движения по уездам по называет таблица №4.

Таблица №4

Одиннадцать уездов или 26,8%, имели слабое движение, т. е. до 10 случаев выступлений, 25 уездов или 60,9% имели достаточно сильное движение и наконец 5 уездов или 12,3% имели бурное движение.

Наиболее равномерное распределение движения по уездам наблюдается в Тамбовской губернии. Здесь поездное колебание движения имеет от 14 до 128 случаев, а ежели исключить Козловский уезд, то оно будет иметь от 14 до 28 случаев. В Воронежской губернии это колебание имеет от 2 до 58 случаев, а в Курской — от 2 до 41 случая. Таким образом пункты самого сильного движения находились в Тамбовской губ. (128 случаев), в то же время здесь нет ни одного уезда, в котором было бы очень слабое движение. В Воронежской же губернии зачаточное состояние движения имелось почти в одной трети, а в Курской — почти в одной половине всего количества уездов.

Мы не имеем возможности дать достаточно полное об’яснение указанной в таблице №4 неравномерности распределения движения, так как в нашем распоряжении не имеется материала, характеризующего достаточно полно экономическое и иное положение каждого уезда. Мы можем сделать только несколько замечаний в этом отношении.

Те экономические причины, которыми мы об’ясняли различие в отношении количественной стороны движения между Тамбовской и Курской г.г., очевидно остаются в силе и для данного случая. Так, например, в Коротоякском уезде Воронежской губ. было всего 2 случая движения; в Суджанском уезде Курской губ. тоже 2 случая; в ряде других уездов точно также имелось слабое движение. Если мы обратимся к землевладению этих уездов, то увидим, что крупное землевладение в них имело в 1905 г. относительно небольшое значение.

Наиболее сильное движение наблюдалось в Козловском, Борисоглебском, Липецком и Кирсановском уездах Тамбовской губ.; Острогожском, Бобровском у.у. Воронежской губ.; Льговском, Дмитриевском у.у. Курской губ. В большинстве этих уездов крупное помещичье землевладение по данным статистики 1905 года было развито в наибольшей степени. Бобровский и Острогожский у.у. занимают о этом отношении первое место в губернии. Козловский, Льговский стоят на одном из первых мест в своих губерниях.

Колоссальное значение в деле революционизирования крестьянства имели промышленные центры и отхожие промыслы. Так, например, Козловские и Борисоглебские железнодорожн. мастерские несомненно оказывали большое влияние на крестьянское движение. На крестьянское движение в Липецком уезде несомненно большое влияние оказывали отходники и имеющиеся в уезде промышленные предприятия; Липецкий уезд — крупнейший из всех уездов Тамбовской губ. — поставщик рабочей силы Донецкого бассейна. Крупнейшее значение имела постоянная работа большевистской организации или даже отдельных авторитетных большевистских работников. Таким примером может служить Новохоперский уезд Воронежской губ., где была относительно сильная партийная организация и имелись такие партийные работники как А. А. Буханцев, имевший большой партийный стаж, принимавший участие в революционном движении уезда еще в 1905 г. и пользовавшийся большой по пулярностыо в среде крестьянских масс уезда. Буханцев сыграл колоссальную роль во время Октябрьской революции в деле ликвидации старой власти и установления советской власти.

Распределение движения по месяцам в отдельных губерниях

Динамика крестьянского движения по отдельным губерниям изображена на графике №3, который составлен на основании таблицы № 5.

Таблица №5

 Губернии  III  IV  V  VI  VII  VIII  IX  X  Всего
 Тамбовская  18  25  28  25  29  56  149  32  362
 Воронежская  5  43  47  60  34  45  27  40  301
 Курская  3  10  30  44  40  30  14  38  209
  Всего  26  78  105  129  103  131  190  110  872

Из графика мы видим, что кривые движения по всем губерниям до июля занимают в общем одинаковое положение. С июля же мы этой единой линии развития не видим. Линия №1 (Тамбовск. губ.) резко поднимается с июля вверх, занимая в 9-м месяце наивысшую точку. Линия №2 (Воронежеск. губ.) начинает колебаться, падая на самую низкую точку в тот самый момент, когда тамбовская линия поднялась на самую высшую точку.

Линия №3 (курская) упорно продолжает падать вниз и точно так же, как и воронежская, занимает в десятом м-це самую низкую точку. В октябре, когда волна движения в Тамбовской губ. уже начала спадать, в других она начинает подниматься.

Чем об’яснить такое своеобразие в развитии движения каждой данной губернии? «Курская губерния была вотчиной Маркова второго. Все должностные лица были посажены Марковым и действовали по его указке». «Всякая либеральная мысль душилась, почта не пересылала даже газету «Русское слово», население вынуждено было довольствоваться марковской «Курской былью» и правительственными «Губернскими ведомостями». Вследствие всех этих обстоятельств в нашей губернии прочней, чем в каких либо других, взошли ростки воинствующего монархизма» («Курск в революции», стр. 31).

Этим воинствующим монархизмом были пронизаны все правительственные организации и после Февральской революции, начиная от правительственного губернского комиссара и кончая волостными исполнительными комитетами.

Губернский комиссар был правый кадет «…состав уездных исп. комитетов всюду был буржуазно-помещичьим. Кадр уезных комиссаров в большинстве был подобран из бывших помещиков и лишь впоследствии был несколько демократизирован»; «волостные земства, волостные земельные и продовольственные комитеты всюду были в руках кулаков, зажиточных, эсерствующих интеллигентов (в том числе и администрация сахарных заводов), и вся эта масса — кулаки и интеллигенты об’явили себя крестьянофилами, солидаризировались с решением партии эс-эров, Всероссийского креоьянского с’езда и Совета крестьянских депутатов и неукоснительно проводили директивы Временного правительства и его курских губернских органов» (Там же, стр. 33, 35-36).

Сразу же после революции вся эта буржуазно-помещичья клика, несмотря на свое могущество, оказалась выбитой из нормальной колеи и на время растерялась. Поэтому с апреля по июнь наблюдается сильное крестьянское движение. С июля же реакционные силы оправляются и принимают решительные меры против крестьянского движения и против всего того, что могло служить поводом для его возникновения. Для характеристики силы этой реакции приведем несколько фактов. Так например, «председатель сельсовета Машевский сообщил, что у священника Мальцева много хлеба, и хлеб у него реквизировали. Священник подал жалобу. Начальник рыльской милиции приехал арестовать Машевского, но крестьяне его отстояли. Через несколько дней для ареста Машевского начальник милиции приехал уже с 16 милиционерами, но Машевскому удалось скрыться. Дав до 70 выстрелов в воздух, отряд уехал ни с чем. Начальник милиции угрожал приехать еще раз, но уже с пулеметами» («Курск в революции», cтp. 90).

Принимаются решительные меры в отношении более революционных комитетов и более революционно настроенных отдельных представителей их. Так, например, делегат второй сессии губернского народного совета Иванов за одно только заявление — «возьмем косы и пойдем на помещиков»— был привлечен прокуратурой к ответственности. Были случаи ареста представителей губернских и уездных органов и разгона целых местных комитетов. Так что не случайным является заявление крестьян с. Алексеевского, Щигровского у., на имя члена Всероссийского совета крестьянских депутатов Пьяных, в котором они просит Керенского не разрушать Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Под заявлением имеется 70 подписей.

Всякая попытка вести агитацию в духе большевиков пресекалась немедленным арестом, распространение большевистских газет было почти невозможно. Сил, которые могли бы что-либо противопоставить этой реакции, не было. Эсеровская организация, оформившаяся позднее, чем в какой-либо другой губернии ЦЧО, была преимущественно черновской ориентации. Большевистская организация, как самостоятельная организация, не существовала вплоть до октября. Отдельные большевики вследствие своей малочисленности, боясь усиления реакции, находились вплоть до октября в одной организации с меньшевиками и, можно сказать, шли у последних на поводу.

Реакция свое дело сделала. Кривая графика показывает упорное снижение движения с июля по сентябрь включительно. Но эта реакция имеет и другую сторону. Крестьянская борьба, несмотря на снижение общего количества выступлений за эти месяцы, все больше и больше обострялась; прямые захваты с каждым месяцем усиливались. Вместе с этим под давлением реакции среди эс-эров все больше усиливалось левое течение. Губернский комиссар о своем донесении от 19 октября 1917 г. вынужден был написать: «политические партии чрезвычайно слабы, интелектуально настроены неопределенно, исключая эс-эров, где преобладает максимализм» (АОР, ф. 406, д. №15, л. 193-194).

Это донесение характеризует также и состояние большевистской организации. Большевистская организация начала более или менее укрепляться только в 1918 г., когда приехали с фронта революционные солдаты. До мая же 1918 г. в Курске господствовали попеременно то эс-эры, то монархисты.

Совершенно иначе обстояло дело в Тамбовской и Воронежской губ. В них не была после Февраля так сильна монархическая клика. И поэтому не было в такой же сильной форме реакции против крестьянского движения вплоть до крестьянской войны. В этих губерниях, как нигде, были сильны эс-эры. Ежели в Курской губернии во всех правительственных учреждениях господствовали буржуа и помещики, то в Тамбовской губ. — эс-эры, а в Воронежской губ. — преимущественно эс-эры. В Тамбовской и Воронежской губерниях эс-эры сумели охватить своим влиянием крестьянство сразу же после Февральской революции, чего не могли сделать курские эс-эры. Если последние сумели созвать первый губернский с’езд советов крестьянских депутатов только в середине августа, то тамбовские эс-эры созвали его 6-го апреля, а воронежские — 8-го апреля.

Однако, если в отношении эсеровских организаций эти губернии были одинаковы, то в отношении большевистских организаций они были различны. Воронеж, превратившись за время войны в крупный промышленный центр, где состав рабочих был преимущественно из металлистов, оказался благоприятной почвой для развития большевизма. Крепкая большевистская организация наложила свой отпечаток на всю политическую жизнь и на все революционное движение в Воронежской губернии. Именно большевизм явился одним из крупнейших факторов раскола в эсеровской организации к октябрю 1917 г. И благодаря крепкой выдержанности большевистской организации, не отходившей от ленинской тактики, Октябрьская революция и Воронеже не отстала от Октябрьской революции в столицах, а в губернии почти не отстала от города.

В Тамбовской губ. при наличии чрезвычайно мощной эсеровской организации имелась слабенькая группа большевиков, которая очень часто не смела открыто заявить своих намерений. Поэтому в Тамбовской губ., несмотря на то, что основная крестьянская масса уже с сентября на практике шла по большевистской дороге,— окончательная победа Октябрьской революции затянулась, как и в Курской губ.

Такое различие в соотношении партийных сил между этими губерниями несомненно должно было оказать соответствующее влияние и на развитие крестьянского движения.

В Тамбовской губ. точки кривой с марта до июля занимают почти одинаковый уровень; медленным своим движением вверх линия подчеркивает, насколько сильно было сопротивление со стороны «правоверных» эс-эров крестьянскому движению.

С июля месяца крестьянское движение вырывается из лап эс-эров и превращается в открытую войну. В Воронежской губ. мы наблюдаем сильный взлет волны движения с апреля по июнь, а с июля начинается колебание движения. До июня движение не имело сильного сопротивления со стороны эс-эров. Эс-эры, находясь под давлением с одной стороны крестьянского движения, а с другой — критики достаточно сильного большевизма, вынуждены были примириться с растущим движением. Но с июля месяца, когда движение уже начинает принимать более революционную форму, эс-эры под давлением центра и местных помещиков начинают оказывать сопротивление дальнейшему развитию крестьянскою движения. Но уже было поздно. Крестьянское движение принимало все более революционную форму, остановить это движение было невозможно при той политической ситуации, которая имелась в Воронежской губ.; его можно было только временно задержать. Колебание линии с июля месяца является отображением борьбы между поправевшей эсеровской политикой с одной стороны и крестьянским движением, которое становилось все больше на большевистский путь — с другой.

***

Глава пятая

НАПРАВЛЕНИЕ КРЕСТЬЯНСКОЙ БОРЬБЫ

Крестьянское движение в ЦЧО за март-октябрь 1917 г. было направлено, главным образом, против помещиков. 87,2% всего количества крестьянских выступлений падает на борьбу против помещиков. В отношении борьбы против буржуазии ЦЧО, согласно данным И. Верменичева, занимает третье место среди других областей СССР. В ЦЧО на долю борьбы крестьян против буржуазии приходится 8,1% всего количества выступлений. Такое относительно большое количество выступлений против буржуазии об’ясняется, как мы уже указывали в первой главе, тем, что хозяйства буржуазии в ЦЧО точно так же, как и помещичьи, в значительной степени ислользовали в своих интересах существующие полукрепостнические отношения. Борьба против буржуазии обыкновенно возникала по такому же поводу, по какому и против помещиков. Очень часто имелись случаи, когда кулак арендует ту или иную так называемую оброчную статью у помещика и посредством ее не в меньшей степени, чем помещик, эксплоатирует крестьян. Нет сомнений, что в таком случае и борьба против этого кулака была не менее ожесточенной, чем против помещика. Арендные отношении также часто служили поводом для столкновения с буржуазией, т. к. кулацкие многоземельные хозяйства также практиковали сдачу земли в аренду. Большая распространенность борьбы крестьянства против хуторян и отрубщиков об’ясняется главным образом тем, что хутора в ЦЧО, как правило, возникали на купчей земле. В Орловской губ. участковое землепользование составляет 9,6% всей крестьянской площади — из них 6,6% устроены на купчей земле. В Тамбовской губернии из 9,3% на купчей — 5,4%; в Курской из 9,7% на купчей — 4,1% (Проф. Першин «Земельное устройство дореволюционной России», стр. 247).

Хутора же почти все устроены на купчей земле. Эту землю крестьяне всегда считали своей, и тем более после Февральской революции, и поэтому крестьянство сразу же после Февральской революции стремилось эту землю взять в свое распоряжение. Так, напр., в селе Кузьминки, Тамбовской губ., крестьяне захватили и «засеяли пар у крестьян-собственников, своих односельчан, купивших несколько лет тому назад землю у помещиков».

Если же эти хуторяне сопротивлялись и тем более, если они «пришлые», то крестьяне с ними расправлялись чрезвычайно жестоко. Так, например, крестьяне с. Яблоновца, Липецкого у., на почве вражды с хуторянином Якушиным постановили выселить его, лишив купленной земли. «Ударили в набат и направились к хутору Якушина, где разобрали остов риги, раскрыли избу, повредили печь, окна, стены, разрушили колодезь, забив его бревнами, расхитили свеклу и капусту. Грозили убить и требовали ареста и удаления с хутора всего семейства Якушина» («Хроника револ. событий в Тамб. губ.», стр 18).

***

Глава шестая

КРЕСТЬЯНСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

Деревня за март октябрь месяцы была чрезвычайно богата различными организациями: волостные земельные и исполнительные комитеты, комитеты общественного спасения, волостные советы крестьянских депутатов, сельские исполнительные комитеты или сельские комиссары, которые существовали или наряду с сельскими исполнительными комитетами, или вместо них. О значении этих организаций в крестьянском движении мы уже упоминали. Сделаем некоторые дополнения и рассмотрим этот вопрос несколько в иной плоскости.

Роль крестьянских организаций в крестьянской борьбе характеризуется следующими данными. Из учтенных нами за март-октябрь месяцы 872 случаев крестьянских выступлений на долю комитетов приходится 211 случаев, т. е. 24,1%. Роль комитетов, как мы видим, достаточно велика. Но мы уже знаем, что роль двоякого характера. Находясь под руководством эс-эров, комитеты в массе своей не являлись революционными крестьянскими комитетами, вождями широчайших крестьянских масс. В массе своей они были именно исполнительными комитетами. Из 211 случаев комитетских выступлений на руководство широкими массами падает только лишь 33, т. е. 15,7%, остальные 178 случаев приходятся на непосредственные действия самих комитетов. Комитеты, находясь под руководством эс-эров, не могли оказаться достаточно хорошим орудием революционного времени — они были орудием мирного времени.

Ежели мы сравним содержание комитетских выступлений с содержанием выступлений самой крестьянской массы, то увидим, насколько крестьянские комитеты были менее революционны, чем крестьянство. На долю прямых захватов из всех комитетских выступлений падает только 46,5%, тогда как из 691 случая выступлений самой крестьянской массы на долю революционных форм (захваты и погромы) приходится 417 случаев, или 60,3%.

Крестьянские комитеты в своей массе (и особенно это относится к волостным и исполнительным комитетам) не двигали крестьянскую революцию, а наоборот тормозили ее. Тормозили или в форме предупреждения движения или даже в форме открытого запрещения крестьянам вести борьбу с помещиками. Для первого случая характерен следующий типичный для эсеровской политики документ:

«Н. Л. Маркову. Граждане Вяжлинской вол., испытывая нужду в земле, обратились в комитет с просьбой исходатайствовать земли паровой, находящейся в вашем имении. По примеру прошлых лет им необходимо 210 дес. паровой земли. Снимая в прежние годы у других владельцев, они ныне не могут этого сделать… Во избежание каких-либо эксцессов и, боже сохрани, беспорядков, бюро предлагает вам предоставить 210 дес. паровой земли гражданам Вяжлинской волости. Подпись. Бюро Кирсановского комитета общественного спасения. 29/V—1917 г.» (АОР, ф. 401, д. №16, ч. 2, л. 35).

Интересно отметить следующий момент, характеризующий твердолобость представителей помещиков, сидевших во Временном правительстве: Марков этот документ переслал в министерство внутрен. дел, заместитель министра Щепкин требование указанного комитета отклонил.

Для второго случая типично следующее постановление волости совета крестьянских депутатов в Курской губ. «Поныровский волостной совет крестьянских депутатов высказался о недопустимости захвата чужой собственности (земля, сенокос), так как этот вопрос будет разрешен Учредительным собранием. Виновные будут штрафоваться, арестовываться и лишаться гражданских прав при выборах в органы самоуправления («Курск в революции», стр 83).

Роль комитетов в различных губерниях была неодинакова. Об этом дает нам представление таблица №6.

Таблица №6

Данные таблицы несомненно увязываются с той характеристикой, которая дана нами различным губерниям в главе VI.

***

Глава седьмая

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И КРЕСТЬЯНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

Помещики и крестьянское движение

Революция 1905-06 гг. и последующий за ней период классовой борьбы в деревне мало чему научили помещиков ЦЧО. Февральские дни 1917 года, не затронувшие в достаточной степени деревни, точно также не оказали соответствующего влияния на умы помещиков.

Помещичий класс настолько одряхлел, что не мог заметить изменившейся обстановки, тех сдвигов, которые произошли в широчайших массах после Февраля. Об этом свидетельствует вся практика помещиков в отношении крестьянского движения.

Вся деятельность помещиков за март-октябрь месяцы заключалась в борьбе за сохранение существовавших до Февраля земельных отношений. Для борьбы с крестьянским движением они не могли найти других способов кроме тех, которые применялись ими до Февральской революции. Почти во всех своих донесениях, заявлениях и т. д. на имя Временного правительства и губернских комиссаров они требовали энергичного применения военных сил для борьбы с крестьянским движением. Нужно сказать, что их требования не оставались без ответа. Временное правительство, в котором сидели «социалисты», оказалось достаточно преданным помещикам и энергично проводило в жизнь их требования. А в сентябре, после подавления сентябрьского восстания крестьянства в Козловском уезде, Временное правительство сочло нужным подчеркнуть необходимость подавления крестьянского движения вооруженными отрядами особым постановлением, которое принято единогласно («Рабочий путь», №22 от 28/IX-1917 года).

Однако, помещики не ограничивались только требованиями со стороны правительства и губернских комиссаров, а сами проявляли в этом отношении инициативу. Так, например, помещики нередко для борьбы с крестьянством использовали работающих у них пленных, вооружая их огнестрельным и холодным оружием…

Очень интересный способ вооруженной борьбы против крестьянского движения применяли курские помещики. Мы уже знаем, как велико было влияние буржуазно-помещичьей группировки в этой губернии.

После Февраля здесь остался совершенно нетронутым старый, до-февральский состав суда и прокуратуры. Этот помещичий суд играл крупнейшую роль в деле борьбы помещика с крестьянским движением. Помещики не всегда могли послать для подавления крестьянского движения вооруженную милицию, но для приведения в исполнение приговора суда милицию можно было ислользовать полностью.

Если милиции неудобно было стрелять в крестьян в тот момент, когда последние вели борьбу с помещиком, то в целях приведения в исполнение судебного приговора милиция, не задумываясь, могла пускать в ход оружие. Ведь она действует на основании закона и защищает правосудие! Помещик в самый момент нарушения крестьянством его прав, как правило, не тревожил крестьян, а только после шел в суд. Суд принимал, как правило, под защиту помещика, приговор для исполнения передавался милиции, и милиция действовала.

Такая форма борьбы помещика против крестьянства являлась чрезвычайно удобной. И нужно сказать, что она явилась одним из лучших средств для подавления крестьянского движения в Курской губ. Крестьянство оказывалось в безвыходном положении. Жалобы в совет оказывались безрезультатными, ибо последний ничего не мог сделать против «правосудия». Помещику же эта форма борьбы была чрезвычайно выгодна, так как она проводилась в тот момент, когда у крестьянства революционный пыл уже остыл. В результате такой формы борьбы, крестьянство сосредоточило свои действия против отдельных судей. Появились случаи террористических актов против отдельных судей в форме покушений на их жизнь (выстрелы из оружия в окно квартиры и др.). Наряду с этим появились случаи массовой борьбы против представителей суда. Так, например, был случай, когда против одного судьи вели борьбу целых 4 волости. Насколько крестьяне были озлоблены поведением суда, рисует нам следующий факт, описанный в газете «Русские ведомости» от 6/IX 1917 г. в №204:

«Из Курского уезда сообщают о диком самосуде, учиненном в селе Самарки крестьянами над местным мировым судьей Щекиным и помещиком Балоценко. У мирового судьи должно было слушаться дело 37 крестьян, обвинявшихся в захвате сенокоса в имении помещика Балоценко. Крестьяне огромной толпой явились о контору судьи, вывели мирового судью во двор и решили его повесить. Судейская цепь служила крестьянам поводьями. Судью тащили по двору так усердно, что на шее образовались нарезы и из них сочилась кровь. Когда Щекина привели к дереву, толпа передумала и решила его утопить. После этого судью приволокли к берегу реки, но в тот момент, когда было готово совершиться преступление, внимание толпы было отвлечено дикими криками и стонами. Оказалось, что другая часть толпы расправлялась с помещиком Балоценко, которого избитого тащили также к реке». Крестьяне решили судью и помещика не казнить. «Еле живого судью посадили на берегу реки за стол и заставили под диктовку написать протокол о том, что помещик прекращает дело с крестьянами и обязуется уплатить за прогул крестьянам 1400 р. Когда приговор был подписан, толпа разошлась».

Эс-эры и крестьянское движение.

Крестьянский характер ЦЧО, отсутствие более или менее крупных промышленных центров, мелко буржуазный мещанский характер городов ЦЧО, наличие сильных пережитков крепостничества, тормозивших дифференциацию крестьянства, явились благоприятной почвой для деятельности партии эс-эров и в такой же степени неблагоприятной для большевиков. ЦЧО (и особенно Тамбовск. губ.), еще до революции 1917 г. являясь цитаделью эс-эров, после Февраля оказалась в монополии у эс-эров. Эс-эры не стеснялись пользоваться самыми гнусными мерами в борьбе за сохранение этой монополии.

Какова была тактика эс-эров в отношении крестьянского движения об этом достаточно говорилось выше. Здесь, в дополнение к тому, что уже было сказано, полезно остановиться на одном документе, который является классическим образцом этой тактики. Документ относится к моменту, когда крестьянское движение в Тамбовской губ. начало принимать настолько «угрожающие» размеры, что тамбовские помещики совершенно потеряли голову и выпустили следующую прокламацию.

«Будущие пролетарии — русские землевладельцы, соединяйтесь. Только в огненном мщении обретешь ты право свое»…,    «социалисты прибегли к мести и террору, другого средства борьбы у них не было. Очевидно по этому ужасному пути придется итти также нам и нашим детям. Это так неизбежно, хотя горько и ужасно. Сотни тысяч обнищавших землевладельцев непременно выделят из своей среды десятую часть, т. е. десятки тысяч самых несчастных и пылких, а эти несчастные в одну темную ночь подойдут с коробкой спичек и пузырьком керосина к десяткам тысяч грабительских сел и деревень, в которых скоро будут заседать в трогательном единодушии, советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, убежавшие туда после банкротства фабрик и заводов, и произведут всероссийскую иллюминацию — не щадя ни домов, ни лесов, ни посевов.

А мы только в этом ужасном, но неизбежном огненном мщении обретем единственное утешение свое. Подпись — Союз несчастных землевладельцев («Дело деревни «, №4, 3 августа 1917 г.).

Тамбовские эс-эры оказались на своем посту. Они были более гибкими, чем сами помещики, и лучшими защитниками помещичьего землевладения, чем сами помещики. На вспыхнувшую в сентябре крестьянскую войну эс-эры реагировали знаменитым приказом №3, согласно которому все земельные и продовольственные комитеты обязаны были совместно немедленно произвести полный и точный учет всем находящимся в их районе частновладельческим имениям со всеми угодьями и всем сельско-хозяйственным имуществом и, согласно инструкций, которые будут даны земельной управой. взять имение под свое ведение» («Хроника рев. событий в Tамб. губ.», стр. 4).

Этот приказ по существу ничего не давал крестьянам, а являлся лишь тактическим маневром эс-эров с целью ликвидации крестьянской войны. Маневр был раскрыт самими же эс-эрами в лице тамбовской земельной управы, которая считала его с точки зрения формальной незакономерным, но «в условиях переживаемого Тамбовской губернией момента отвечающим требованиям целесообразности». Приказ №3 давал крестьянству не право пользования помещичьей землей, a право на охрану помещичьих имений и их угодий. «Дело народа» позже раз’ясняло, что никакого передела земли не может быть до Учредительного собрания. Все должно быть оставлено по старому.

Твердолобые помещики не поняли этого маневра эс-эров и повели ожесточенную борьбу против приказа №3. Временное правительство под давлением тамбовских дворян не утвердило приказа и поставило губернскому комиссару на вид за то, что он подписался под этим приказом и допустил его издание.

Вот такими путями эс-эрами велась энергичная работа по разложению крестьянского движения, и нужно сказать, что в этом отношении они были виртуозы. Вот еще один из примеров эсеровской тактики. В «Деле народа» от 2/VIII-1917 г. помещена редакционная статья «Приговор достойный внимания». В этой статье приводится следующий приговор села 2-го Павловского и деревни Кузьминки, Куйманской вол., Лебедянского у.

«Просить Тамбовский губернский земельный комитет о наделении нас землей до 3 1/2 десятин за счет земель двух помещиков, находящихся при данных селах». Газета по поводу этого приговора пишет: «Было бы очень хорошо, если бы многие общества, старающиеся сейчас же, своими средствами разрешить земельный вопрос — последовали бы этому примеру». «Разрешить справедливо такой громадный вопрос можно только в спокойной обстановке, там же где спорят о земле до Учредительного собрания — там будет куда труднее. Мы пока не знаем ответа губернской земельной управы на приговор, но у нас нет сомнения, что заявление этих обществ будет удовлетворено Учредительным собранием«, (Курсив наш, И. Б).

Наряду с этим эс-эры всячески ограждали крестьянство от проникновения в его среду пролетарской идеологии. С этой целью эс-эры стремились всячески не допустить большевистских агитаторов, их газет и листовок в деревню, а также вели самую наглую клевету по адресу большевиков через газеты и через своих агитаторов. Эсеровская клевета на местах, нужно сказать, превосходила все, что имелось в этом отношении в центре.

Имеется не один случай, когда появившихся большевистских агитаторов в деревне арестовывали, а большевиков, работающих в советах, исключали из членов совета за произнесение большевистской речи, а иногда и арестовывали. Так, например, тов. Скрипник на заседании Моршанского исполкома был единогласно исключен из членов исполкома за большевистскую речь. В июле в городе Воронеже на собрании полкового комитета 59-го пехотного полка солдат Грачев был арестован и отправлен на гауптвахту за произнесение большевистской речи. В с. Сасове, Елатомского уезда солдат Холопов за большевистскую агитацию был привлечен милицией к допросу. В Трескинской вол. Кирсановского уезда в июне был арестован неизвестный «ленинец» за большевистскую агитацию. В конце июля и начале августа в Тимском уезде Курской губ. появились агитаторы, призывающие не дожидаться Учредит. собрания и захватывать помещичьи земли и запахивать их. Курский эсеро-меньшевистский «Народный совет» постановил арестовать этих агитаторов.

Газеты вели травлю большевиков. Для того, чтобы было более ясно, чьи интересы эс-эры защищали, мы сравним их тактику в отношении помещиков с тактикой в отношении большевиков. Комментируя приведенную выше прокламацию землевладельцев, тамбовская газета «Дело народа» писала:

«Мы не обвиняем всех помещиков…, мы даже думаем что очень многие землевладельцы с отвращением отвернутся от этих действительных грабителей».

Наряду с такой идеализацией помещиков эсеровская газета не называет иначе большевиков как «агентами Вильгельма», а воронежская эсеровская газета «Голос труда» рисует большевиков, как «агентов Столыпина»

Вот несколько примеров. «Они (большевики, И. Б.) разумеется не одобряют того способа, которым проводилась столыпинская реформа, но они так довольны ее результатом, что решили ее защищать и поддерживать. Более того, они стремятся продолжать столыпинскую ставку на сильных и дальше». «Крестьянскую многоземельную буржуазию они охраняли тогда (до революции 1917 г., И. Б.), как охраняют ее и в настоящее время» («Голос труда», №20 от 27-Х-1917 г. ст. Сергея Маслова).

Из-за каждой строки их (большевиков, И. Б.) программы поднимается довольный лик «чумазого», образ деревенского поработителя-капиталиста, перед которым большевики устилают дорогу и которому они радостно кричат: «Осанна! Осанна!» («Голос труда», №21 от 28 окт. 1917 г.).

Основными приводными ремнями, связывавшими эс-эров с крестьянством в организационном отношении, являлись советы крестьянских депутатов, сельские и волостные исполнительные комитеты.

В Воронежской губ., наряду с указанными организациями. созданы были еще «крестьянские союзы эс-эров». По мнению эс-эра Буревого, эти союзы возникли потому, что «у крестьян было тяга к крестьянскому союзу» и «эс-эры их обжулили только на том, что начали создавать организации под названием «крестьянский союз эс-эров», так, как бы это была эсеровская организация, но в то же самое время и крестьянский союз». Жульничества, конечно, здесь много эс-эры обманом втащили крестьян в свою организацию, но причиною создания эсеровских союзов является и другое. Эс-эры боялись того, что в беспартийном крестьянском союзе они могут потерпеть крах, а в своем союзе они были бы от этого гарантированы.

В Тамбовской и Курской губерниях у эс-эров не было сильного противника в борьбе за крестьянство и они не заботились много о создании таких союзов. В Воронежской же губернии эс-эры такого сильного противника имели в лице достаточно сильной организации большевиков и здесь эс-эры много поработали над созданием «крестьянского союза партии эс-эров».

Большевики ЦЧО и крестьянское движение

Состояние большевистских организаций ЦЧО за март-октябрь 1917 г. было неодинаково.

В Воронежской губ. еще до революции имелась достаточно крепкая группа большевиков (Материалами о существовании перед революцией большевистской организации Истпарт не располагает, и замечание т. Балашова требует проверки. Истпарт). В течение первых двух месяцев революции воронежская организация РСДРП была объединенной и находилась под руководством большевистской ее части, меньшевики же в ней имели незначительный вес. Вследствие того, что организация проводила большевистскую линию, меньшевики вынуждены были в мае покинуть организацию, и она с мая стала исключительно большевистской.

С первых же дней революции воронежская большевистская организация встала на ленинскую позицию и неуклонно ее проводила в течение всей революции.

В Курской губернии организация РСДРП создалась еще до 1905 г., а в 1905 году руководящую роль о ней играли большевики. В годы реакции организация была разгромлена и возродилась лишь после Февраля, но эта организация оказалась уже не большевистской, а меньшевистской, во главе с бывшим в подполье авторитетным большевиком Аристарховым, превратившимся к 1917 г. в меньшевика. Большевистская группа была незначительной. Да и в этой маленькой группе преобладали колеблющиеся, которые тащились в хвосте у меньшевиков вплоть до Октября.

И только лишь в начале октября большевики решили выйти из объединенной организации.

В Тамбовской губернии большевистская партия до сентября 1917 года была представлена лишь отдельными большевиками. «В сентябре м-це, как это можно установить по имеющимся в нашем распоряжении материалам, говорит В. Андреев, одиночки-большевики были в Тамбове, в Моршанске, в Козлове, в Усмани, в Борисоглебске, в Грязях и на N-ском заводе. За исключением последнего, это были, в большинстве случаев, солдаты расквартированных в этих пунктах частей войск» (В. Андреев и С. Кулаев «Октябрьск. революция и гражданская война в Тамбовкой губернии», стр. 261).

В самом Тамбове партийная ячейка организовалась только в октябре, а в Козлове, Усмани и Моршанске — несколько раньше. «Большевизм в Тамбовской губернии держал себя до поры до времени в подпольи, говорит тот же В. Андреев. До сентября м-ца одиночки-большевики или совсем не входили ни в какие организации, или скромно и боязливо ютились в организациях с.-д. меньшевиков, как зто было, например, с большевиками N-ского завода (Там же, стр. 26).

Партийный центр, как видно из материалов, до самого октября не оказывал достаточного внимания последним двум губерниям. Одиночкам большевикам и слабым еще партийным ячейкам пришлось вести работу и борьбу с мощными эсеровскими организациями самостоятельно. При таком состоянии партийных организаций большевики Тамбовской и Курской губерний не могли вести более или менее решительной борьбы с мелко-буржуазными партиями и не могли развернуть широкой работы не только в крестьянской массе, но и в имеющихся группах пролетариата. Большевизм проникал и деревню ЦЧО, как правило, помимо местных организаций, случайными путями, через одиночек и, главным образом, через отпускных солдат и солдат проходивших эшелонов. Были случаи, когда кто-то вывешивал прокламации с большевистскими лозунгами. Так, например, 8 апреля на станции Токаревка и в поселке были вывешены об’явления, призывающие немедленно брать землю у помещиков. В первых числах июня в Липецке на бараках 191 пехотного полка и на Сокольском заводе были расклеены воззвания с лозунгом: «Вся власть советам» («Хроника рев. событий в Тамбов. губ.», стр. 13).

Энергичную работу по внедрению большевизма в деревню ЦЧО вели одиночки, которые нередко были сами стихийными большевиками. Так, напр., крестьяне села Ново-Томниково, Шацкого у., узнали о большевистской идее еще в апреле, со слов прибывшего на побывку солдата. В Трескинской вол., Кирсановского у. в мае агитировал некий «ленинец», агитация которого населением воспринималась сочувственно. В с. Сасове Елатомского у., в июне вел агитацию большевик — отпускной солдат И. Л. Холопов. В начале июля в Тамбовском у. вел агитацию приезжий солдат. В августе агитация моряков Балтийского флота и тыловых солдат вызвала целую волну земельных беспорядков в Липецком у. В сентябре два солдата вели агитацию в Витаевской вол. Козловского у.

Насколько была действительна агитация одиночек, говорит нам тот факт, что 4-го ноября эс-эры Куймановской вол. вынуждены были даже «ассигновать 100 р. Лебедянскому земству на посылку опытного агитатора на всю волость, который постарался бы ясно опровергнуть агитацию наехавших большевиков — солдат» («Хроника рев. событий в Тамб. губ.», стр. 35).

А липецкий уездный комиссар вынужден был еще в сентябре сообщить, что уезд «разложился, есть показатели преимущественного голосования за большевиков» (Там же, стр. 25).

Такими же путями большевизм проникал в деревню и в других губерниях ЦЧО. О большевистской организации крестьянство не имело ясного представления, оно ее не видело; не видело потому, что ее не было. Крестьянство воспринимало идеологическое влияние большевиков, но оно не чувствовало на себе влияния организационного.

Рост большевистского идеологическою влияния на крестьянство не соответствовал силе местных партийных организаций. Крестьянство уже с сентября на практике твердо шло по большевистской дороге. Об этом свидетельствовала крестьянская война в Козловском и в целом ряде других уездов, а с октября также твердо встали на большевистскую дорогу крестьяне и других губерний. Но крестьянство шло по большевистской дороге без вождей и неорганизованно. Насколько слабы были партийные организации и насколько основная масса крестьянства шла по большевистской дороге, говорит нам тот факт, что в Курской губернии наблюдались случаи, когда сами крестьяне были инициаторами создания большевистских партийных организаций.

«В Дмитриевском уезде Курской губернии приехавшие на уездный с’езд крестьянских депутатов 14 января 1918 г. из волостей в качестве крестьянских делегатов фронтовики создают на с’езде руководящую группу большевиков. Сочувствующие большевикам и беспартийные крестьяне понемногу все переходят в эту группу Весь с’езд проходит под лозунгом: «Долой соглашателей».

Президиум Военно-революционного совета (как он тогда именовался) целиком избирается из большевиков и сочувствующих им. Фактически в Дмитриевском уезде с этого момента и организуется коммунистическая ячейка («Курск в революции 1917-18 г.», стр. 55). Но такие факты были единичными. Настроение же основной массы крестьянства выражалось в следующем: «Граждане ждут, когда большевики придут и возьмут власть». Но большевики не шли. Они не имели достаточной силы, и крестьянство вновь начинало громить имения, ибо там еще сидели помещики под охраной эс-эров.

***

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Крестьянская революция в ЦЧО не завершилась сентябрьской и октябрьской войной. Помещики оставались на своих местах еще долго после Октябрьского восстания. Крестьянство, несмотря на свою полную готовность к решительной борьбе против помещиков, не могло самостоятельно, без непосредственной помощи и непосредственного руководства пролетариата, завершить свою революцию. Крестьянство самостоятельно не могло понять того, что ликвидация помещиков невозможно без уничтожения власти эс-эров. Поэтому оно направило свою борьбу не по той линии, по которой было нужно.

После октябрьского восстания крестьянство с новой силой принялось громить помещичьи имения, надеясь избавиться этим от помещиков. Погромная волна была сильнее там, где крепче держали власть в своих руках эс-эры. Эс-эры лучше всего себя чувствовали в Тамбовской губернии, и здесь же наблюдалась самая сильная погромная волна после Октябрьского переворота. По «Хронике рев. событий» мы насчитали в Тамбовской губернии за ноябрь 1917 года 48 случаев погромного движения. Погромы продолжались до самого момента утверждения советской власти в губернии.

Погромами крестьянство как бы подчеркивало свое недовольство медлительностью прихода к власти большевиков. «Граждане ждут, когда большевики придут и возьмут власть».

Сами же граждане не были способны подняться до уровня политической борьбы, а пролетарская партия, будучи слабо представлена в ЦЧО, не могла быстро оказать крестьянству помощь и тем самым быстро покончить с помещиками и их покровителями — эс-эрами.

Победа Октябрьской революции в ЦЧО, в области, где было наисильнейшее крестьянское движение, в области, которая скорее, чем какая-либо другая, могла снабдить продовольствием победивший пролетариат,— затянулась до конца 1917 и начала 1918 г. Такой темп развития Октябрьской революции в ЦЧО имел колоссальные отрицательные для диктатуры пролетариата последствия, которые в основном сводятся к следующему.

В первый момент после победы пролетариата промышленные центры не могли без перебоя снабжаться продовольствием из губерний ЦЧО, в которых, нужно сказать, в 1917 году был не плохой урожай. Погромная волна, разразившаяся после октябрьского восстания и продолжавшаяся до самого момента прихода сов. власти, принесла пролетарскому государству колоссальные материальные убытки. Считаем необходимым лишний раз подчеркнуть, что погромы происходили не потому, что большевики взяли власть в свои руки, а исключительно потому, что большевики не могли в крестьянских центрах установить советскую власть так же скоро, как в промышленных центрах. Об этом свидетельствует нам следующее сообщение из одного уезда ЦЧО, помещенное в «Газете временного рабочего и крестьянского правительства» от 27/II—1918 г.

«В уезде много поместий, но добрая половина их разгромлена. Дело в том, что уездный земельный комитет старого состава постановлением №3 предписал волостным комитетам взять на учет имение помещика, оставив имение в ведении прежних владельцев. Крестьяне очень встревожились таким постановлением и решили разгромить имение до тла, говоря, что иначе помещиков не выкуришь из имений».

Несомненно, своевременный приход советской власти предотвратил бы эти погромы и сохранил бы для пролетарского государства нередко культурные и ценные экономии.

За период от октября до прихода советской власти эс-эры имели возможность организационно оформить и снабдить оружием контрреволюционные группировки; в то же время большевики не имели возможности достаточно хорошо организовать бедноту сразу же после Октябрьского переворота, что несомненно явилось одной из главнейших причин устойчивости контрреволюции в ЦЧО (антоновщина, колесниковщина и т. д.).

Является ли таком темп прихода советской власти в ЦЧО об’ективной необходимостью или возможно было, при известных условиях, ускорить его и тем самым уменьшить тяжесть указанных последствий, а может быть и совершенно избежать некоторых из них?

На основании всего изложенного о предыдущих глазах мы можем с уверенностью сказать, что об’ективных предпосылок для создания мощной большевистской организации в ЦЧО не имелось. Но в то же время мы точно также можем подчеркнуть, что, несмотря на те гонения, которые приходилось переносить большевикам, в ЦЧО существовали все об’ективные условия для успешной работы большевиков и в рабочей, и в крестьянской массе.

Если бы большевики сумели «снять» первые об’ективные, для них отрицательные, предпосылки путем свое временного укрепления местных партийных организаций за счет присылки авторитетных работников из центра, то несомненно ускорение темпа победы Октябрьской революции в ЦЧО было бы обеспечено. Мы уже имели случай указать на то, какое значение имеет постоянная работа большевиков в уезде и работа отдельных авторитетных товарищей. Вот еще один пример.

«Созданию в Тамбовской губ. большевистской организации много способствовала посылка областным Московским комитетом с.-д. большевиков тов. Сафонова. Он об’ехал для этого почти все уездные города и выступал на заседаниях советов и на митингах. С его появлением в Тамбове были впервые открыто и авторитетно выставлены лозунги: «Вся власть советам» и «Долой войну» (В. Андреев и С. Кулаев «Октябрьская революция и гражд. война в Тамб. губ.», стр. 6). Но ведь это было только 5 октября. «Особенно усилилось влияние большевиков после приезда в Тамбов тов. Васильева и Чичканова в половине октября» (Там же, стр. 27).

Приезд этих большевиков очень запоздал и, кроме того, двух-трех большевиков для такой губернии, где была мощная эсеровская и притом правая организация — было недостаточно. Несомненно, если эти авторитетные товарищи прибыли бы в Тамбов раньше, то большевистской организации удалось бы отвоевать у меньшевиков рабочих Тамбова раньше, чем это произошло. В то же время при наличии сильной большевистской партийной организации эс-эрам очевидно не удалось бы разоружить целых два тамбовских полка. 60-й и 204-й, в которых было обеспечено большевистское влияние. Ничем другим нельзя обяснить разоружение эс-эрами этих двух полков, как слабостью и недальновидностью большевистской организации гор. Тамбова. Деревня же ведь была на стороне большевиков, о чем свидетельствует стихийное крестьянское восстание.

Итак, главное, чего нехватало для своевременного проведения переворота в Тамбове — это достаточно крепкой, хотя бы и немногочисленной партийной организации.

На примере Тамбова мы выяснили по существу слабые стороны большевистской деятельности в отношении руководства движением в крестьянских губерниях.

Нужно определенно сказать, что несвоевременная высылка центрами коммунистической партии авторитетных товарищей в губернии ЦЧО об’ясняется тем, что большевики не предвидели, где наиболее сильно развернется крестьянское движение и не учли значения ЦЧО для пролетарской революции. В. И. Ленин, еще в 1906 г. предлагал большевикам обратить особое внимание на крупные центры крестьянского движения, где большевики должны вести наиболее четкую и непримиримую борьбу за высвобождение крестьянства из-под влияния буржуазной идеологии.

В своей статье «Задачи рабочей партии и крестьянство» он писал в конце 1906 года:

«Поволжье — один из крупнейших центров крестьянского движения. В Поволжье перед рабочей партией особенно настойчиво выдвигается задача: вести самостоятельную классовую политику пролетариата, постоянно разъясняя при этом крестьянской массе, что она может добиться земли и свободы только порывая со своими обычными вождями из либеральных помещиков-кадетов, только примыкая к революционному пролетариату. Именно этой задаче должна быть всецело подчинена и избирательная кампания рабочей партии. Именно вследствие этого особенно вредны в Поволжье блоки с кадетами, недопустимые вообще в силу всей принципиальной позиции с.-д. как партии, ведущей классовую борьбу пролетариата» (Рукопись впервые в отрывках опубликована в газете «Средневолжская коммуна» от 16 марта 1929 г. и в «Вечерней Москве» от 21 мая того же года).

Для 1917 г. в приведенную цитату нужно внести одну поправку: там, где говорится о кадетах, нужно говорить об эс-эрах и меньшевиках. Все же остальное для 1917 года являлось также правильно, как оно было правильно и для 1906 г. Это учение Ленина, нужно сказать, не было выполнено на практике в 1917 г. ЦЧО стояла на первом месте в отношении размаха крестьянского движения и в то же время имела колоссальное значение для диктатуры пролетариата сразу же после Октябрьского переворота, а партийная работа в ней за исключением Воронежской губ. стояла на последнем месте.

Эту ошибку учтут в будущем коммунисты тех стран, где пролетарская революция будет так же, как и в СССР, непосредственно связана с аграрно-крестьянской революцией.

***

Приложения

Динамика крестьянского движения в ЦЧО и СССР
(В % к общему итогу. См. стр. 33)
График №1

Динамика отдельных форм крестьянской борьбы
(В абсолютн. записях. См. стр. 35)
График №2

Динамика крестьянского движение в Тамбовской, Курской и Воронежской губерниях
(См. стр. 62)
График №3

***

В формате PDF: Ссылка

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: