В низовьях Тускаря и Кура, где расположен в настоящее время Курок, люди живут уже много тысяч лет. Самые ранние следы древних обитателей наших мест обнаружены в районе улиц Полевой и Котлякова. Здесь несколько лет тому назад открыта стоянка верхнего палеолита (древнекаменного века).
Небольшие раскопки, проведенные на этой стоянке, показали, что относится она к 18—15-му тысячелетию до нашей эры, то есть люди жили здесь около двадцати тысяч лет тому назад [Раскопки проводились экспедицией Курского гос. пединститута и областного краеведческого музея под руководством доктора исторических наук проф. П.И. Борисковского]. В это время льды покрывали всю северную половину Восточной Европы, заходя кое-где и в пределы нашей области. Основная же часть ее территории представляла собой тогда суровую стылую тундру, болотистую и безлесную. Первые обитатели нашего края ходили в звериных шкурах, жили в землянках, главным их занятием была охота на мамонтов, а основной пищей — мясо мамонта.
Не исключено, что на территория, где находится сейчас город, люди жили и раньше, в нижнем палеолите, но следы этих наших предшественников еще не обнаружены.
Стоянки неолитические, относящиеся к 5—3-му тысячелетию до нашей эры, в черте города известны в нескольких местах: у Кировского трамвайного моста через Тускарь, у Киевского железнодорожного моста, в Рыжкове, в районе Первой Промышленной улицы. Близ Курска известна также неолитическая стоянка у Сейма против с. Лебяжьего [Липкинг Ю.А. Очерки древнейшего прошлого Курской области. Краеведческие записки Курского обл. музея. Вып. 2, стр. 142—167. Его же. О чем рассказывают курганы. Центр.-Черноземн, кн. изд., 1966].
К началу неолита льды в Европе растаяли, установился сравнительно теплый климат. Большую часть территории нашей области покрывали леса, перемежающиеся «степными» безлесными водоразделами. Леса были богаты диким зверьем и пчелами, реки — рыбой. Животный мир был уже подобен современному. Люди неолита тоже занимались охотой. Большое значение имела и рыбная ловля, и поэтому люди селились исключительно вдоль рек.
Продолжалась жизнь в наших местах и в последующую эпоху — бронзовом веке (конец 3-го — начало 1-го тысячелетия до н. э.). И тогда стоянки жались к рекам. У нас следы их отмечены у Кировского моста, близ дрожжевого завода и в районе кожевенного завода. На территории основной, верхней части города находились погребальные курганы бронзового века. Об этом говорят многочисленные (свыше десятка) случаи находок на территории города каменных сверленых и шлифованных топоров, типичных для эпохи бронзы. Особенно интересен один из таких топоров, найденный при рытье канавы на Красной площади, недалеко от здания кинотеатра «Октябрь»: фигурный, художественно обработанный. Он, как и другие находки, хранится в краеведческом музее.
Больше всего топоров бронзового века найдено близ кожевенного завода. Можно полагать, что там находилась значительная курганная группа, в настоящее время уничтоженная застройкой: при захоронении топоры обычно клали рядом с покойником. До войны на Красной площади во время земляных работ на месте, где сейчас находится почтамт, было обнаружено непотревоженное захоронение бронзового века. На глубине около двух метров нашли два скорченных человеческих скелета мужчины и женщины, лежавших рядом. Скелеты были окрашены в ярко-красный цвет. Возле них находились глиняные сосуды, положенные в свое время с заупокойной пищей. Насколько можно судить по описаниям очевидцев, погребение относилось к так называемой срубной культуре бронзового века. Датируется оно второй половиной 2-го тысячелетия нашей эры.
Главными занятиями курян в это время были тоже охота и рыбная ловля. Но уже развивались скотоводство и первобытное земледелие. Поселки бронзового века были недолговечными, часто переносились с места на место. Укрепленных поселений на территории Курска еще не было.
Следующая археологическая эпоха — эпоха раннего железа, или ранний железный век, — занимает почти все 1-е тысячелетие до нашей эры. В те времена основным занятием жителей большей части нашей лесостепи становится пашенное земледелие. Начинается выплавка железа из болотных руд. Появляется значительное число постоянных и укрепленных поселков.
Как раз в это время наши места стали особенно привлекать людей. Здесь и лесов со зверьем было много, и немало открытых черноземных участков, и много месторождений болотных железных руд. И еще — крутые мысы близ устья Кура самой природой, казалось, были предназначены для постройки укреплений. Именно тогда, в VI и V веке до нашей эры и возникает в устье Кура городище — первая Курская крепость. Об этом говорят черепки лепных сосудов первой половины 1-го тысячелетия до нашей эры, найденные в районе Дома офицеров и злектроаппаратного завода [В 1967 г. фрагменты лепной керамики, относящейся к первому тысячелетию до нашей эры, собраны были на склоне близ электроаппаратного завода краеведом А.А. Орловым].
Первое, еще дославянское, городище в устье Кура просуществовало недолго. Уже ко II веку до нашей эры жители ушли со всех древних городищ нашего Посеймья и стали жить ниже, ближе к воде, на более удобных для поселения местах. Есть предположение, что они продолжали пользоваться старыми городищами как убежищами в случае военной опасности.
В первой половине 1-го тысячелетия нашей эры в западной и средней частях области проживали племена высокой по тем временам культуры, известные в археологии под именем Черняховских племен. Кто они были — славяне или нет? Вопрос пока не вполне ясен. Во всяком случае, какое-то участие, большее или меньшее, и они принимали в сложении славянства. Жили ли черняховцы в черте современного города, тоже трудно пока сказать. Достоверно известно, что поселения их были на берегу Сейма у Моквы [Соловьев Л.Н. Стоянки, селища и городища окрестностей г. Курска. Известия Курского Губ. Общ. Краеведения, № 4, Курск, 1927] и против с. Лебяжьего. Несколько явно черняховских черепков найдено и в черте города.
Еще недавно в области не было известно ни одного славянского поселения или могильника древнее VIII века нашей эры. Высказывалось даже предположение, что славяне в наших местах появились только в конце VIII века [Ляпушкии И.И. Днепровское лесостепное Левобережье в эпоху железа. Матер. и исслед, по археологии. Вып. 104. М., 1961, стр. 181—186 и 152—153]. В самые последние годы были обнаружены следы поселений и могильники славян, причем один из них — в непосредственной близости от Курска, неподалеку от с. Лебяжьего. Следы погребений встречались и у Моквы. Славянские украшения VI века были найдены в черте города у Кировского моста.
В VI—VII веках славяне городищ не строили и на городищах, да и вообще на высоких местах, не жили. Только в VIII веке, видимо, в связи с тем, что резко увеличилась опасность нападения кочевников-степняков, наши предки занимают и заново приспосабливают к обороне большую часть старых городищ эпохи раннего железа. В это время снова появляется крепость, на этот раз уже славянская, русская, и на мысу при устье Кура. Это было небольшое городище, защищенное рвом и валом, идущими у северо-восточного его края от берега Тускаря к долине Кура, берега которого при устье были в то время значительно круче.
Земляные укрепления городища были усилены мощной стеной из вековых дубов.
Есть основание полагать, что одновременно с появлением городища в устье Кура возникло и другое — на бугре близ нынешней площади имени Добролюбова, там, где сейчас Троицкая церковь.
На каждом из городищ находилось по три-четыре десятка хижин-полуземлянок. Неподалеку возникали небольшие неукрепленные селища. Так выглядели все городища нашей лесостепи в VIII—X веках. Это подтверждается и раскопками ближнего к Курску городища — Шуклинского.
Славяне, населявшие во второй половине 1-го тысячелетия нашей эры бассейны Десны и Сейма, входили в обширный и многолюдный союз северян, или «северских племен». Летописец иногда их кратко называет «север». Однако следует иметь в виду, что название свое северские племена получили не от географического севера, а по имени реки Сев (приток Неруссы, притока Десны), берущей начало на северо-западе области.
Северяне и Северская земля вместе с полянами и землей Полянской являлись основной частью Древней Руси — объединения восточных славян, еще в середине 1-го тысячелетия нашей эры существовавшего в Восточной Европе.
Находясь на опасной, восточной, окраине Руси, «Север» систематически подвергался набегам кочевников. В конце IX века, во время борьбы Киева с Новгородом, значительная часть Северской земли, в том числе, видимо, и наше Посеймье, подверглась нападению хазар, и северяне на какое-то время сделались хазарскими данниками.
В 884 году Олег, выступая уже во главе Древнерусского государства, объединившего большую часть восточноевропейских славян, громит хазар. С этого времени Северская земля снова, и на этот раз навсегда, входит в состав Древнерусского Киевского государства.
Растет значение Курска. Он, стоящий при впадении Тускаря в Сейм, стал важным звеном в цепи укрепленных городов, призванных защищать Русь от нападений кочевников. А значение этой цепи особенно возросло в связи с появлением в степях у границ Русской земли беспокойных и воинственных печенегов. Есть основания полагать, что и до этого в обороне восточных рубежей наряду с окраинными жителями участвовали жители и других, «глубинных», областей. С конца же IX века забота об охране Руси от степняков-кочевников становится одной из главных постоянных забот киевской великокняжеской власти, потому что без крепкой системы такой обороны Древнерусское государство просто не могло бы существовать. Кочевники в набегах своих подчас доходили до самого Днепра и до стольного Киева.
Великокняжеская власть принимает участие в постройнее новых пограничных крепостей и в усиления старых. Для постройки крепостей и службы на дальних рубежах собираются «лучшие люди» со всех земель, находящихся «под рукой» киевского князя.
В 1036 гjду печенеги были разгромлены Ярославом Мудрым, но вскоре в соседних с Русью степях появились не менее опасные и сильные враги — половцы. Роль оборонительных рубежей еще более возросла.
Итак, в X веке Курск был уже значительной по тем временам крепостью. Конечно, заметно вырос и находящийся близ его стен неукрепленный, или, точнее, слабоукрепленный поселок (селище).
Нам известна попытка точно указать год основания города Курска. В печати даже была заметка об этом. Автор ее, основываясь на высказывании некоего Штакельберга, написавшего в 1858 году «Путеводитель от Курска до Москвы», называет 990 год. Сам Штакельберт эту дату ничем не подкрепляет, кроме голословной ссылки на не названных им курских «краеведов и историков». С научной точки зрения это звучит наивно и совершенно бездоказательно.
Но не в этом дело. Задавшись целью узнать, когда появился Курск, необходимо договориться, что именно мы хотим выяснить. Время возникновения здесь первого, еще дославянокого, городища? Время возникновения славянского городища (города в древнем значении этого слова)?
Мы уже видели, что все эти события происходили задолго до 990 года.
Возможен и такой запрос: когда Курск стал городом в современном значении этого слова, то есть когда он из поселка с сельским населением превратился в населенный пункт, где преобладало ремесло и торговля и который имел определенное административное значение?
Один год назвать, конечно, невозможно. Происходило это постепенно, в течение ряда лет. К середине второй половины десятого века Курск — уже настоящий город.
Когда Курск стал значительным звеном в цепи русских пограничных крепостей-городищ, в нем естественно выросла, как мы бы сейчас сказали, оборонная промышленность. Возникла черная металлургия, благо вокруг было много месторождений болотных железных руд, удобных для выплавки черного металла в примитивных «сыродутных домницах» (способом прямого восстановления железа). Топливо давали дубовые леса, покрывавшие в те века большую часть территории области. Возникло развитое кузнечное, в первую очередь оружейное, ремесло. О древней металлургии в нашем городе говорят случайные находки на его территории кусков металлургического шлака, типичного для сыродутной плавки.
О ремеслах в городах славянского пограничья и о многих друпих сторонах жизни домонгольского Курска рассказывают раскопки, проведенные перед Великой Отечественной войной академиком Б.А. Рыбаковым на городище у с. Гочева Беловокого района. На месте этого городища в домонгольские времена находился значительный русский город (Римов), во многом подобный древнему Курску. Он также возник в VIII—IX веке и в эпоху Киевской Руси тоже являлся одним из важных форпостов на юго-восточных окраинах страны. В XII веке был разрушен кочевниками и больше не возродился.
Раскопками на Гочевоком городище вскрыт целый металлургический квартал у края древнего города с десятками домниц и кузниц. Это не удивило археологов: город-крепость на далеких и опасных границах Руси должен был сам в избытке снабжать себя металлом для орудий труда, и особенно для производства оружия. Нет никакого сомнения, что подобная развитая древняя металлургия была и в Курске, являвшемся в те века еще более важной русской крепостью.
В конце IX века у славян появился гончарный круг. Да этого они лепили горшки руками. Появились и гончары-профессионалы, ремесленники, изготовлявшие горшки на продажу. Изготовленная на кругу славянская гончарная посуда с этого времени была и в Курске. При земляных работах в древней части города неоднократно находили не только черепки такой посуды, но и целые сосуды. В частности, один такой сосуд, громадный, многоведерный, выкопанный на территории Первомайского сада, выставлен для обозрения в областном краеведческом музее.
Развивались и другие ремесла. О них говорят разведки, проведенные близ Кировского трамвайного моста через Тускарь. Собрано много черепков гончарной домонгольской посуды, пряслиц-грузиков, надевавшихся на веретено при прядении, металлургического шлама и железных криц, железных изделий и отходов кузнечного ремесла. Некоторые пряслица были изготовлены из розового шифера. Это привозной материал. Добывался он только в одном месте — на Украине, близ города Овруча. И только до монгольского нашествия. Поэтому находка таких пряслиц служит доказательством того, что древнее поселение, на месте которого обнаружены пряслица, существовало еще до Батыева нашествия. Изготовлялись такие пряслица тоже только профессионалами-ремесленниками. Еще о большем говорят находки там же, близ моста, значительного числа кусков витых стеклянных браслетов — красных, синих, зеленых и других. Такие браслеты бытовали на Руси тоже только до монголо-татар и только в городах. Селянки подобных браслетов не носили. Значит, налицо доказательство не только того, что здесь было домонгольское поселение, но и того, что это был город, а не поселок сельского типа.
Кроме кусков браслетов обнаружены и следы мастерской, где эти браслеты изготовлялись. А изготовлялись они тоже в городах, и то далеко не во всех.
Там же обнаружены следы производства характерных для Киевской Руси цилиндрических железных замков. Для археолога это доказательство и сложного специализированного слесарного ремесла, и развития торговли (такими замками запирали лавки, лабазы, амбары с товарами). Значит, было уже имущественное расслоение, были люди, скопившие, собравшие в своих руках значительные богатства.
Первое письменное упоминание о Курске находится в так называемом Печерском Патерике (описание жития «святых» монахов знаменитой Киево-Печерской лавры), а точнее — в «Житии Феодосия Печерокого». Упоминание это относится к концу десятого века. [До сих пор в печати (в том числе и в прежних работах автора этой статьи) приводились различные и ошибочные даты. Действительная дата прибытия Феодосия Печерского в Курск может быть установлена из следующих летописных данных. Умер Феодосий в 1074 году (ПСРЛ, т. I, столб. 188, 201. Т. 2, ст. 178, 203), в возрасте восьмидесяти двух лег (Устюжский летописный свод. М.—Л.., 1950, стр. 42). В Курск Феодосий, читаем в его «Житие», привезен отцом еще «дошкольником» и здесь же в Курске начал обучаться грамоте. Известно, что грамоте в Киевской Руси обучали с шести-семи лет. Значит, родился Феодосий в 992 году, в Курск же приехал не позднее 998 года]
Из текста «Жития» видно, что в начале XI века Курск являлся уже немалым по тем временам городом, что в нем были каменные храмы, рынки, даже хлебопекарни, где хлеб выпекался и для продажи. Были «властелин» — князь или наместник княжий, феодалы, использующие труд подневольных смердов для личных услуг и в сельском хозяйстве.
Не случайно в Курске издавна получила большое значение торговля. Город лежал на скрещении важных по тем временам речных путей. Первый вел к Курску от Киева через Днепр, Десну, Сейм. Второй шел по Тускарю и Снове к Самодуровскому озеру. Сейчас этого озера нет. Оно сплошь заросло мхом и превратилось в торфяник. В этом же озере в былые века начиналась и река Ока и, следовательно, открывался один из путей через верховья Волги и освоенные нашими предками волоки к Неве и Балтике. Третий путь шел к верховьям Сейма и оттуда через небольшой волок к Северскому Донцу, дальше к Дону, затем к Азовскому и Черному морям.
Описанные пути, несмотря на их очень скромную по современным понятиям пропускную способность, в то время имели немаловажное значение.
Рос, развивался Курск. Множились, развивались и другие населенные пункты курской земли. Археологические данные позволяют утверждать, что на территории Курской области находились многие десятки (может быть, сотни), русских сел и не менее семи городов. В некоторых из них правили княжьи наместники, другие являлись столицами маленьких удельных княжеств. К последним относятся Курск, затем Рыльск, неоднократно упоминаемый в летописи, а также, видимо, город, который в домонгольские времена находился на Сейме, километрах в 35 ниже Курска, там, где сейчас городище, известное у местных жителей под именем Липинского кургана. То, что тут был древнерусский город, доказано проведенными уже после Великой Отечественной войны раскопками.
Всего в домонгольское время Курск упоминается в письменных источниках свыше десяти раз (в первый раз, как уже сказано, в 1002—1004 гг. и последний — в 1228 г.). Уже это одно показывает, что он в Киевской Руси был значительным городом.
Существует версия, по которой Курск в домонгольские времена находился где-то в другом месте. Версия старая. О ней как о давно бытующей еще в 1685 году писал И. Башилов в своем «Описании Курского наместничества». При этом в качестве места, где был древний Первокурск, указывалось известное Бесединское городище на реке Рать (там действительно сохранились следы домонгольского русского города, имя которого неизвестно).
Позже версия эта была поддержана и мотивирована крупнейшим из дореволюционных исследователей курской старины профессором Д.Я. Самоквасовым. Перекочевала она и в издания советского периода.
В настоящее время, как читатель уже видит из предыдущего рассказа, версия эта полностью опровергнута археологическими данными, доказывающими, что древний Курск был там, где и сейчас находится историческое его ядро, — при устье Кура.
Да и данные топонимики (наука о местных названиях) говорят о том, что само имя Курск является производным от названия реки Кур, а не наоборот. Это не позволяет искать место Первокурска на какой-либо другой реке. На Куре же, как показали археологические разведки, есть только одно место, где было укрепленное древнеславянакое поселение, — мыс при устье реки, где сейчас Дом офицеров, электроаппаратный завод и краеведческий музей.
Само же имя реки «Кур» очень древнее. Возникло оно не позже 1-го тысячелетия до нашей эры. В то время по всей восточной части нашей области, в том числе и там, где берет начало Кур, проживали племена, говорившие на языках северо-иранской группы, входящих в индоевропейскую семью языков, то есть отдаленно родственных и славянским, тоже индоевропейским. Слово «кур» — «курас» и у ираноязычных и у славянских народов издавна обозначало «петух». Видимо, «кур» — «петух» дал название реке, а в дальнейшем и городу.
Мы не знаем, был ли «властелин», упомянутый в «Житии Феодосия», князем или только княжьим наместником. Но к концу XI века, как видно из летописных сообщений, уже существовало Курское княжество.
Напомним, что в те века феодально-политическая структура Киевской Руси была чрезвычайно сложной. В состав Руси входило несколько великих княжеств (Смоленское, Переяславское, Новгородское, Черниговское, Суздальское и др.). В каждое из этих великих княжеств входило по нескольку удельных, более мелких, находившихся от него в зависимости.
Помимо этого, был главный великий князь в Киеве. Правда, власть его над остальными великими князьями была обычно очень относительной, а подчас и вовсе призрачной. Между отдельными великими княжествами велись почти непрерывные междоусобные войны, которые вконец ослабили Киевскую Русь. Это и обусловило ее поражение в борьбе против монголо-татар.
Курская земля, как и остальные удельные княжества, постоянно вовлекалась в княжеские усобицы. Так, в 1095 году курский князь Изяслав, сын Владимира Мономаха, идет в далекий поход на север и овладевает городом Муромом [Летопись по Лаврентиевскому списку. М., 1927, стр. 229]. Еще через год Изяслав терпит поражение и гибнет в битве с черниговским князем Олегом.
Позже, в 1137 году, курские полки принимают участие в борьбе черниговского князя Святослава Ольговича за Новгородское княжение [Летопись по Ипатиевскому списку. Изд. 1907 г., стр. 753]. Святославу удалось сделаться новгородским князем, но не надолго. Вскоре он был изгнан свободолюбивыми новгородцами «про злобу его», то есть за злобный характер, и оказался на княжении в Курске. Однако беспокойного и честолюбивого Святослава не удовлетворяет роль князя в далеком Курске, на опасном рубеже со степью. Он снова идет в поход с курскими кметями, на этот раз решив изгнать из богатого приднепровского Переяслава князя Андрея. Поход закончился поражением Святослава.
В конце 1139 года новгородцы еще раз приглашают Святослава к себе на княжение, но в следующем году опять его изгоняют, все за ту же «злобу». И Святослав снова княжит в Курске.
В 1146 году курская земля подпадает под власть Суздальского великого княжества. Великий князь Юрий Долгорукий сажает на княжение в Курске своего сына, князя Иванка. Однако Иванко вскоре умирает при довольно загадочных обстоятельствах, и курским князем снова, уже в четвертый раз, становится вcе тот же Святослав Ольгович. Возможно, что и смерть Иванка произошла не без участия хитрого Святослава.
В ходе постоянных княжеских междоусобиц курянам приходилось оборонять свой родной город то от кочевников (хазар, печенегов, позже половцев), то от дружин враждующих между собой русских князей.
За эти века Курск входил в состав то Черниговского, то Переяславского, то Суздальского великих княжеств и по-прежнему был важным форпостом на опасных границах Руси.
Для кочевых соседей Киевского Древнерусского государства война служила одним из основных источников существования. Из года в год (а иногда и дважды в год) многотысячные орды конных степняков шли на Русь, старались тайно проникнуть на славянскую землю, захватить скот, другое имущество, пленить мужчин, женщин, детей и уйти восвояси, пока занятые бесконечными усобицами князья не успеют собрать силы для отпора и вызволения полоненных. Не раз, не два удавалось кочевникам дойти до самого Днепра, до стольного Киева, сея смерть и разрушения, оставляя за собой дымящиеся города и села.
Курская земля, ее кмети, ее крепости-городища первыми встречали недоброго степного гостя. Оповещали Русь об опасности, зажигая сигнальные огни на цепочках сторожевых курганов. Задерживали врага, давая соотечественникам возможность собрать силы для отпора, укрыться из сел и деревень под защиту укрепленных городов либо бежать в лесные, недоступные для вражьих конных орд чащи.
И недаром славились на Руси воины-куряне, закаленные в постоянных пограничных схватках.
Героизм курян воспет в гениальном произведении древности — «Слове о полку Игореве»:
Древний славяно-русский Курск был мало похож на Курск теперешний. В VIII—X веках это был небольший поселок, находившийся там, где сейчас Дом офицеров, электроаппаратный завод и краеведческий музей. Укреплен он был рвом и валом с частоколом. Примерно там, где проходит сейчас улица Луначарского, тянулся глубокий, ныне засыпанный, овраг. Он хорошо защищал город с севера. С юго-востока был высокий обрывистый берег долины реки Тускаря. С запада — обрыв к Куру. Сейчас этот обрыв стал гораздо менее крутым и высоким.
Где-то близ музея или кинотеатра «Октябрь» проходила восточная граница Первокурска — вал с частоколом.
В самом Курске археологические раскопки не производились, но о том, каковы были жилища на славянских городищах VIII—X веков в южной половине Восточной Европы, мы знаем по результатам работ на других сходных и одновременных памятниках, в частности по раскопкам на городищах Курской области (на Шуклинском, Гочевском). Это были небольшие полуземлянки, квадратные или прямоугольные (обычно со слабозакругленными углами) площадью в 15—20 квадратных метров, глубиной до полутора метров. Стены обложены были деревянными плахами или плетнем, обмазанным глиной. Над полуземлянкой возвышалась двускатная крыша, на которой находился слой земли толщиной 25—40 сантиметров. В средней части полуземлянки высота была до двух метров, по краям находились лежанки для сна. В одном углу — глинобитная или каменная русская печь, низенькая, без постамента. Работая у печи, славянка должна была сидеть на земле. Плоский верх печи окружен глиняными закраинами. Получалось что-то вроде большой глиняной сковородки, на которой можно было печь и хлебные лепешки, и мясо. Такая древнерусская печь обнаружена при раскопках на Липинском городище в нашей области. Она топилась по-черному — дым шел прямо в жилище. Недалеко от печи находилось «око» — небольшое круглое окно, подчас затянутое воловьим пузырем. Возможно, было еще отверстие для выхода дыма.
На Курском городище устроен был тайник — глубокая узкая траншея, ведущая с площадки городища к источнику, находившемуся внизу под городищем у Тускаря. Сверху траншея была покрыта дубовыми шлаками или каменными плитами и тщательно замаскирована. Следы тайника обнаружены были в свое время в районе элекпроаатпаратного завода. Пользовались тайным ходом к воде только во время осады. Такие тайники известны на многих древнерусских городищах.
Вообще же воду брали из ключа, который вытекал со склона под городищем. Старожилы еще помнят этот ключ. Называли его «Святым колодцем».
Позже, в X или в начале XI века, площадь городища значительно увеличилась. Была возведена вторая линия рвов и валов восточнее первой. На втором валу вместо простого частокола поставили обычную для городов великокняжеской Киевской эпохи стену из бревенчатых срубов, наполненных камнями или плотно сбитой глиной. На стене — частокол с узкими щелями бойниц. С внутренней стороны на частоколе — «заборол», помост для стрелков — защитников стены.
В эти века изменился и характер жилищ на городище. На смену полуземлянкам приходят наземные (то есть уже не врытые в землю) бревенчатые избы, площадью 20—30 квадратных метров, крытые соломой, с глинобитиым полом. Печи по-прежнему топились по-черному.
Но в X—XIII веках кроме описанных жилищ на городище были и более просторные, богатые, тоже, видимо, бревенчатые здания, принадлежавшие князю и его приближенным боярам и старшим дружинникам. Были и каменные, точнее, кирпичные, церкви. До недавнего времени о каменных строениях в древнем Курске мы знали только из «Жития Феодосия». В 1967 году энтузиастом-краеведом А.А. Орловым на склоне у электроаппаратного завода были найдены куски так называемой плинфы. Это особой формы узкий и плоский кирпич, который изготовлялся на Руси только в X—XIII веках, до монгольского нашествия. Из плинфы возводились храмы и изредка княжьи хоромы. Плинфы, фрагменты которых найдены А.А. Орловым, — «со скошенными краями». Этот тип характерен для X века. Находка Орлова археологически подтверждает древние письменные данные.
Росла Курская крепость, рос и город у ее стен. Главная его часть, «посад», располагалась близ крепости, занимая всю территорию современной Красной площади и Первомайского сада. Это доказывается, в частности, неоднократными находками здесь целых скоплений черепков домонгольской посуды, особенно на территории Первомайского сада.
Посад тоже был защищен стеной. Следы ее, естественно, не сохранились. Сейчас даже точно не известно, где именно она проходила. Но о том, что стена существовала, мы можем говорить уверенно. Стенами были защищены посады всех русских городов X—XIII веков. В частности, в нашей области еще прослеживаются (а полсотни лет тому назад были хорошо видны) остатки таких стен у городищ Гочевского, Бесединского, Горнальского, где в X—XIII веках тоже стояли русские города.
К посаду примыкало несколько слобод, населенных «черным людом» — ремесленниками и земледельцами. Об одной такой слободе мы уже говорили. Находилась она на отлете — эа Тускарем. Это не случайно. Жили и работали в ней кузнецы, стекловары и другие ремесленники, работа которых связана была с большим огнем. Страх перед «красным петухом» — пожаром — заставлял наших предков выносить огнеопасные ремесла подальше от бревенчатых стен и соломенных крыш города.
Вторая слобода находилась против крепости за Куром. Были, видимо, и другие слободы. Слободской «черный люд» в X—XIII веках жил частично в полуземлянках, частично уже в наземных иэбах.
Как мы уже говорили, в старину большое значение имели речные пути, проходящие через Курск. До сих пор глубокое озеро-старица, находящееся за Туокарем несколько выше Кировского моста и являющееся остатком старого русла реки, носит название «Новые пристани». Здесь река протекала еще в домонгольские века, сюда приставали ладьи с товарами, приплывавшие по шути «из варяг в греки».
В первой четверти XIII века на ослабленную беспрестанными княжескими междоусобицами Русь с востока надвинулась страшная беда. В юго-восточных степях появился новый, дотоле неведомый, сильный и коварный враг — монголо-татары.
Их войско было закалено в боях, спаяно железной дисциплиной. Многолюдные орды находились в твердых руках властного и энергичного Чингиз-хана.
В 1223 году монголо-татары разгромили и отбросили к Днепру половцев, и ханы половецкие, недавние враги Руси, запросили у нее помощи. Русские совместно с половцами выступили против монголо-татар. Но у войска Руси, состоявшего из дружин и ополчений многих княжеств, не было единого начальника, который имел бы власть над всеми силами. К тому же силы врага русскими князьями явно недооценивались.
Встреча произошла в Приазовье, на реке Калке. Первым увидал врагов князь Мстислав Галицкий. Не дождавшись подхода дружин остальных князей и даже не предупредив их о встрече с врагом, он сам начал битву «зависти ради» (как пишет летописец), то есть не желая делить с другими князьями славу победы. Поддержали Мстислава только некоторые князья, в том числе курские дружины во главе с князем Олегом. В летописи говорится о мужестве, проявленном курскими воинами в этой битве.
Руси дорого пришлось заплатить за самоуверенность Мстислава. Монголо-татары разбили половцев и русских и после победы ушли на восток. Но князья из страшного поражения на Калке не извлекли урока. Междоусобицы не прекратились. Уже в 1226 году происходят, в частности, столкновения между курским князем Олегом (ему удалось спастись во время битвы на Калке) и группой других князей во главе с Юрием Всеволодовичем Суздальским. А в 1228 году курские дружины участвуют в войне киевских и черниговских князей против галицкого князя Даниила и в осаде города Каменца.
И в страшный 1237 год, когда на Русь пришли несметные полчища Батыя, русские князья не смогли объединиться. Это позволило Батыю покорить Северную Русь, подавив героическое, но разрозненное сопротивление русских городов и княжеств. И все же это сопротивление ослабило силы монголо-татар настолько, что они не смогли овладеть Новгородом и повернули на юго-восток, в сторону Придонья. На их пути лежал Курск. Как встретили прославленные воины-куряне врага-поработителя? Мы знаем, что в иных случаях жители русских городов «запирались» при подходе врага, чтобы до конца отстаивать свой город. Население других городов уходило либо в дальние леса, либо на запад. Были случаи, когда жители, видя перевес сил врага, открывали ворота и отдавали себя на милость победителя. Ведь известно, что, по боевому закону монголо-татар, в случае, если жители не покорялись до первой монгольской стрелы, до первого камня, брошенного на город монгольской метательной машиной, истреблению подлежало все население непокоренного города.
Как же поступили куряне? В письменных источниках об этом сведений нет. До самого последнего времени можно было только гадать, ушли ли, покорились или сопротивлялись до конца. Ответить на этот вопрос помогли археологические данные. Несколько лет тому назад экскаватор прокапывал траншею для газопровода у юго-восточного угла дома-новостройки, что находится против кинотеатра «Октябрь» и областного музея. Траншея прорезала скопление человеческих черепов и костей. Каковы общие размеры его, неизвестно. Была обнаружена только часть длиной около двадцати пяти метров и толщиной до полуметра. Во всяком случае, в скоплении были останки сотен, если не тысяч мужчин, женщин н детей. При разведке среди костей нами было обнаружено несколько фрагментов славянской керамики, изготовленной на гончарном кругу и относящейся к X—XIII векам.
Останки могли принадлежать только курянам, героически, погибшим при Батыевом нашествии. Только население городов, упорно сопротивлявшихся, монголо-татары истребляли, поголовно. Вспомним славу Козельска, где жители перебиты были «до сосуща младенца». Кости на Красной площади, говорят о том, что куряне до конца верны были своей вековой боевой традиции, сражались и честно погибли.
Какая-то часть жителей, особенно женщин и детей, видимо, до того, как город был обложен врагом, ушла в леса, и спаслась. Во всяком случае, имя Курска и Курское княжество не погибло. Об этом говорит уже тот факт, что останки жертв учиненного Батыем побоища собраны и захоронены. В тех случаях, когда города вскоре после разрушения не возрождались, скелеты жертв оставались разбросанными по всей территории бывшего поселения. Такую картину вскрыли раскопки, например, на месте древнего Изяслава, на Райковецком городище, а в нашей области на городищах Гочевском, Липинском, Бесединском.
Никоновская летопись в записи под 1283 годом рассказывает об Ахмате, сыне Темира, который «держал баскачество», «откупил у татар дани великие» и «делал великую тягость всем людям в Курском княжении». Лаврентиевская летопись под 1284 годом, рассказывая о восстании русских против Ахмата, сообщала, что сторонники баскака, опасаясь от народной расправы, «бежали к Курску». Значит, Курск в это время существовал и имел укрепления, за которыми могли укрыться преследуемые беглецы.
В конце рассказа летописец сообщает, что Ахмат «не посмел остаться на Руси» и ушел «в татары», а вскоре разбежались и его помощники, которых он поместил в двух слободах, построенных недалеко от Курска в качестве пунктов для грабежа русского населения.
Не так давно археологам удалось точно установить, где находилась одна из них. Оказывается, Ахматова слобода обосновалась на месте довольно значительного домонгольского русского города, который существовал до нашествия на реке Рати в 18 километрах к юго-востоку от Курска, там, где было обнаружено известное Бесединское городище. Несколько лет назад там найдены фрагменты монголо-татарской керамики и остатки зданий, сложенных из типично ордынских кирпичей. Недавно археологической экспедицией Курского пединститута обнаружено и место, где находилась вторая Ахматова слобода — против с. Лебяжьего, под Курском.
В 1355 гаду бассейны Десны и Сейма вместе с Путивлем и Рыльском попали под власть Литвы. Под 1399 годом Никоновская летопись сообщает о битве на реке Ворскле между литовским войском и татарами. В этой битве был убит сражавшийся на стороне Литвы рыльский князь Федор.
Не прекращалась в это время жизнь и в Курске. Между 1387 и 1406 годам в летописях появился «Список русских городов». В нем, в частности, названы «Путивль на Семи (на Сейме), Рыльск, Куреск на Тускоре». [Тихомиров М.Н. Список русских городов. Исторические записки, № 40, 1952, стр. 229]
В 1508 году при московском князе Василии III Курский край вошел в состав централизованного Русского государства.
За большой промежуток времени русские письменные источники упомянули Курск только один раз (в названном выше «Списке русских городов»). Город, видимо, захирел и не привлекал особого внимания. При заключении временного перемирия с Литвой в 1503 году среди переданных русскому государству городов упомянуты Путивль и Рыльск. О Курске не сказано ни слова. В завещании Ивана III Курск тоже не упомянут, хотя он, безусловно, существовал. Это подтверждается письмом крымского хана Менгли-Гирея к польско-литовскому королю Сигизмунду, относящемуся, очевидно, к 1508 году. В письмах хан хвастливо заявляет, что дал Литве ряд русских княжеств и городов: Киев, Смоленск, Рыльск, Курск, Оскол и др.
Войдя в состав Русского государства, Курский край оказался пограничной областью и снова должен был принимать на себя первые удары, первые натиски врагов Руси с юга и запада. Снова на плечи курян легла тяжелая, но почетная порубежная служба.
С 1507 года отношения Руси с Крымом резко ухудшились. Опять начались постоянные нападения татар на русские земли. Особенно участились они во время тяжелой для Руси Ливонской войны. В это время подстрекаемые противниками Москвы крымские татары совершили шесть крупных набегов, под руководством своих царевичей и шесть набегов под началом хана Девлет-Гирея. Особенно опустошительным был набег 1571 года, когда хан привел стотысячное войско и сжег Москву. Устоял тогда только Кремль.
В том же 1571 году по указанию Ивана IV князь Воротынский созывает в Москву служилых людей из Северской Украины для выработки мер защиты рубежей от татар. Путивльские и рыльские сторожи и станицы обязаны были высылать разъезды, вести наблюдения за кочевниками. Курск, поначалу не упоминался. Это позволяет заключить, что воинская сила его в те тоды была незначительна, если не отсутствовала совершенно.
Тогда же, в 1571 году, решено было выжечь траву на громадном пространстве от верховьев реки Вороны до Днепра и Десны и тем затруднить передвижение татарской конницы, лишив ее подножного корма. Выжигание вели города Новосиль, Мценск, Орел, Рыльск, Путивль и другие. Курск опять не упоминается, хотя он находился в центре намеченной к выжиганию травы территории и на одном из наиболее опасных участков; ведь на небольшом расстоянии к востоку от него проходил главный путь татарских нашествий — Муравский шлях. Видимо, Курск не имел тогда ни крепости, ни подготовленных «служилых» людей, на которых можно было бы возложить это трудное и ответственное дело.
В пределах Курского края русское правительство начало сооружать города-крепости. Воздвигались и другие оборонительные сооружения: засеки в лесах, рвы, валы. Так было положено начало сложной оборонительной системе — Белгородской черте.
Часть крепостей строилась на свободных местах, признанных удобными по своему положению для создания укрепления. Другие создавались в существующих уже, но тоже удобных для обороны населенных пунктах. К таким нужно отнести и Курск. В том, что он существовал без перерыва по крайней мере со второй половины XIII и до конца XVI века, нет сомнения. Он упомянут в знаменитой «Книге Большому Чертежу», то есть в описании к географической карте Руси, составленной в 1571 году (сама карта не сохранилась). Далее. В указе Ивана IV, изданном в 1582 году, предписывается: «ябедников» наказывать «торговой казнию да написати в казаки в окраинные города Севск и Курск». Ябедниками именовались люди, ложно оговорившие кого-либо в разных преступлениях. «Торговая казнь» — битье кнутом на рыночной площади. Ссылка в Курск преступников не только подтверждала сам факт существования города, но и доказывала, что жизнь в кем была нелегким и опасным делом. Показывала она и то, как трудно было заселять опасные окраины.
Между тем местоположение города давало целый ряд выгод и преимуществ. Он стоял на кратчайшем пути, соединявшем Москву с южными окраинами и продолжавшемся далее в Крым. От главного пути на юг в Курске отходила дорога на Киев. Мимо, несколько восточнее, проходил путь, по которому часто совершались татарские набеги из Крыма. Все это требовало создания сильной крепости, из которой можно было бы наблюдать за Муравским шляхом — излюбленной татарами дорогой, задерживать движение на север их конных орд, отбивать пленных у возвращающегося с удачного набега врага.
Для возведения крепости был удобен и характер местности: высокая гора, обращенная своими труднодоступными склонами на юг и юго-восток, как раз туда, откуда наиболее вероятными были набеги врагов, открывала широкий кругозор, километров на двадцать.
И Москва решила создать в Курске крепость. Никоновская летопись под 1594 годом так описывает это событие: «Царь Федор Иванович видел от крымских людей своему государству войны многие и, помыслив поставить по сакмам (т.е. по путям) татарским города, и послал воевод своих со многими ратными людьми, они же пошли и поставили в степи городы Белгород, Оскол… а до тех городов поставили на Украине (т.е. на Северной Украине, в состав которой входил Курский край) городы… Курск и заселили ратными людьми».
Крепость в Курске построена служилыми и иными людьми из Мценска и Орла под начальством воеводы Ивана Полева и головы Нелюба Огарева. Строители и стали постоянными жителями города-крепости. Вокруг Курска сразу начало собираться довольно многочисленное оседлое население. Были тут «переведенцы» — люди, принудительно переведенные сюда государственной властью для пограничной воинской службы и для других работ. Были и «добровольные» переселенцы. Добровольность была, конечно, относительной. Если первых гнала власть, то вторых — нужда. Уже в XVI веке в Северскую Украину, в том числе и в Курский край, спасаясь от феодального гнета, уходили крестьяне, городские ремесленники, бездомные бобыли и холопы в надежде найти в малонаселенном пограничье более сносные условия для существования. Естественно, что опасность постоянных набегов заставляла беглецов селиться близ старых обжитых и укрепленных городов — Рыльска, Путивля. Теперь появился новый город — Курск. Он нуждался и в рабочих руках, и особенно в новых воинах.
Заселение Курска и окрестностей было задумано широко: в 30 верстах к северу от города построили укрепленный монастырь Коренную пустынь (там, где теперь поселок Свобода). Вокруг него под защитой стен начали оседать многочисленные беглецы из центральных областей Московской Руси. Особенно увеличился этот поток после отмены юрьева дня, то есть после запрещения крестьянам свободно переходить от помещика к помещику. А тут еще голод, охвативший в 1601 и 1603 годах Центральную Русь, но не задевший черноземный Курский край…
Нуждаясь в воинах, правительство не препятствовало поселению беглых вокруг Курска, но тут же «прибирало» их либо в стрельцы, либо в казаки, либо в пушкари и воротники.
Город строился. И строился не стихийно. По существовавшему тогда порядку для распланировки новых пограничных городов присылались сведущие люди, которые должны были составить и отослать в Москву чертеж будущего города. И только после этого разрешалось начинать строительство. К сожалению, чертеж, составленный в конце XVI века, до нас не дошел. Отдаленно судить о планировке Курска тех лет можно лишь по сохранившемуся плану XVIII века.
Анализ плана позволяет подметить по крайней мере два строительных периода. Место вокруг крепости, а также долина Кура застраивались без всякого порядка. Уже одно это говорит о том, что строились здесь до 1597 года — до постройки крепости Полевым и Огаревым. Это стихийная застройка XIV и XV веков, когда каждый житель сам выбирал место для своей усадьбы сообразно личным выгодам и удобствам, учитывая безопасность, близость к воде, характер почвы, наличие огородного участка. Как раз по этим хозяйственным признакам долина Кура была удобнее, чем долина Тускаря, протекавшего среди болот на совершенно открытой местности.
Постройка крепости 1597 года явилась переломным моментом в жизни Курска. Город получил организующий центр.
Новая крепость занимала примерно ту же территорию, на которой в эпоху Киевской Руси находилась старая, разрушенная татаро-монголами, то есть мыс между Тускарем, долиной Кура и оврагом, ныне засыпанным, который пролегал несколько севернее улицы Луначарского, спадая на запад к Куру и на восток к Тускарю. Она представляла собой треугольник, обнесениый стеной с пятью башнями. Почти на всем протяжении стена была бревенчатой. Лишь внизу, близ устья Кура, где склоны наименее высоки и наименее круты, находился бастион, носивший название Белград и обнесенный каменными стенами.
Из пяти башен три были расположены вдоль северной стены. Пятницкая, самая большая в крепости, стояла как раз посреди, против современной Ленинской улицы, в ней находились ворота, против нее лежал подъемный мост через овраг. Красная стояла в северо-восточном и Никитская — в северо-западном углу крепости. Остальные две башни высились над Тускарем. Въездная, недалеко от Белграда, и Тускарная, несколько севернее Въездной. Сквозь Въездную башню проходили вторые крепостные ворота.
В северной половине треугольника, как раз напротив Пятницкой башни, находилась «крепость в крепости» — Знаменский монастырь с каменными церквами и каменной же высокой стеной. Если бы врагам удалось овладеть крепостной стеной, монастырь должен был служить курянам последним и довольно надежным убежищам.
Остальная территория крепости была занята складами вооружения, боевых и продовольственных запасов, мастерскими, караулками, административными зданиями, монастырскими службами, а также домами военной и административной знати.
Курская крепость оправдала надежды строителей и верно служила Родине. С начала XVII века ее четыре раза упорно и безуспешно осаждали поляки (1612, 1616, 1617 и 1637 гг.). Отбивала она и внезапные дерзкие набеги татар.
Только в середине XVIII века Курская крепость окончательно потеряла военное значение и была упразднена, так ни разу и не открыв своих ворот врагу.
Однако вернемся к описанию города конца XVI века. Как уже было сказано, перед стеной крепости лежал овраг, заменивший строителям крепостной ров. Сразу за оврагом строений не было. И не могло быть: перед стеной и рвом обязательно должно было оставаться пространство, хорошо просматриваемое и простреливаемое. Этого требовали интересы обороны. Здесь, в непосредственной близости от административного и военного центра и под его защитой находился торговый центр — городская рыночная площадь, занимавшая, видимо, всю южную и среднюю части современной Красной площади и часть территории Первомайского сада.
Дальше на север, в междуречье Тускаря и Кура, лежала главная часть города — посад, застроенный уже по «осудареву чертежу» после 1597 года. Осью посада служила Московская дорога (ныне улица Ленина). Другие улицы в основном тянулись более или менее параллельно ей или пересекали ее. Усадьбы на посаде были в большинстве небольшие — от одной до десяти сотых гектара. Тесниться вынуждали интересы обороны. Зажатый между крепостью с юга, долинами Тускаря и Кура с востока и запада, посад был в свою очередь укреплен. С севера его территория была ограничена еще одним рвом и стеной. Где проходила стена, уверенно оказать нельзя. Видимо, в начале XVI века она находилась где-то в районе улиц Веселой и Ватутина. Но с ростом населения увеличивалась и площадь посада, в связи с чем, видимо, была воздвигнута вторая стена, севернее первой, примерно там, где сейчас улицы Гоголевская и Челюскинцев.
Иным было положение в слободах Стрелецкой, Пушкарной и Казацкой, которые тогда же, вслед за постройкой крепости, выросли вокруг Курска. Они строились тоже по плану с более или менее прямыми широкими улицами, но укреплений не имели. Поэтому здесь не было нужды тесниться. Многие участки представляли собой как бы хутора со всеми сельскохозяйственными угодьями, занимавшими значительную площадь.
На усадьбах «лучших людей» главный дом располагался в глубине двора. На улицу выходила глухая ограда с воротами. К ней примыкали второстепенные и служебные постройки. Сад и огород имелись обязательно. Примером такого древнего феодального гнезда может служить домовладение, известное как усадьба князей Ромодановских, в которой сохранились строения XVII века. Находится «Дом Ромодановских» на углу улиц Золотаревской и Пионеров и является одним из замечательных памятников курской старины.
Иначе застраивались участки мелких посадских жителей. Строения ставились вдоль улицы, либо вплотную одно к другому, либо с промежутками в 3—10 метров.
Ни о каком мощении улиц по-прежнему не было и речи. Только в совершенно топких и непроезжих местах и на рынке настилали хворост.
Для новоселов, ставших постоянными жителями Курска, сразу же началась тяжелая и опасная жизнь. Они строили и чинили оборонительные сооружения, отбивали нападения врагов, участвовали в военных походах, выполняли поручения, связанные с обороной края, и, наконец, содержали себя и свои семьи, работая на участках, полученных от государства в окрестностях города за нелегкую «осудареву службу».
Высшие слои служилых людей — дворяне и дети боярские — получали во владение на время службы до 400 десятин земли. Низшим — «приборным» людям отводилось по 15 десятин государственной земли. Служба «приборных людей» была обычно пожизненной и наследственной. Она отнимала очень много времени и затрудняла ведение хозяйства, поэтому, несмотря на плодородие курского чернозема, служилым не всегда удавалось прокормить семьи. Они вынуждены были заниматься торговлей, ремеслами, охотой и рыбной ловлей.
Для учета населения, главным образом военного, в 1598—1599 годах по Курску и уезду были составлены писцовые книги. Заметим, что Курский уезд в то время включал больше половины современной территории Курской области. Позже на ней было образовано пять уездов Курской губерни: Курский, Фатежский, Щигровский, Тимский и Дмитриевский. В писцовых книгах указывались все селения и дачи, состоявшие за дворянами, детьми боярскими и другими служилыми людьми, и перечислялись все жители.
Таким образом, город вскоре после восстановления в конце XVI века Курской крепости стал военно-административным и хозяйственным центром обширной территории. Значение Курска возрастало. Он стал опорной точкой феодального государства на юге страны.
